Тяжело дыша, они выходят на небольшую поляну. Двое с трудом идущих солдат, задыхаясь, просят:
— Подождите, братцы… передохнуть надо!
Охрим смотрит на них.
— Нельзя, хватятся — догонят. Вперед!
…Все продолжают идти. Разные лица — молодые и старые. Пожилой человек резко припадает на левую ногу. У него восточного склада лицо, заметный акцент. Это Октай.
Один из военнопленных выделяется своим нервным, почти горячечным состоянием. Он худ, густо оброс, голос его хрипловат. Это Игнат. Тяжело ступает Бондаренко.
— Куда же нам теперь деваться? — спрашивает Игнат. — Уйти ушли, а куда придем?
— В лес, и чем дальше, тем лучше! — отвечает Охрим.
— Семен, — говорит Игнат, обращаясь к Бондаренко, — помнится, ты говорил, что знаешь этот лес.
— Знаю.
— Ну и веди!
Землянка Млынского. При свете коптилки сидят Млынский, Алиев и полицай Охрим.
— Охрим Шмиль? Верно? — спрашивает Млынский.
— Все точно! — отвечает Охрим.
— Расскажите, как вы попали в полицаи и почему это вдруг сбежали.
Охрим задумался, посмотрел на Алиева, на Млынского и произнес:
— Я хотел бы, товарищ майор, поговорить с вами один на один.
Алиев уже приподнялся, но его остановил Млынский:
— Останься, Гасан Алиевич! — и, посмотрев на Охрима, жестко сказал: — А от комиссара отряда у меня секретов нет. Так что вам придется отвечать на наши, — он подчеркнул слово «наши», — вопросы, иначе вообще разговора не будет.
Шмиль еще раз посмотрел на Алиева, перевел взгляд на Млынского и после паузы ответил:
— Вы правы, вы здесь хозяин!.. А нам надо обязательно поговорить, — и, тяжело вздохнув, добавил: — Я заслан к вам из гестапо!..
Млынский и Алиев переглядываются.
— С какой целью? — спрашивает Млынский.
— Убить командира. Комиссара тоже. Еще ликвидировать рацию и радиста.
— Не много ли задач перед вами поставило гестапо? — усмехнулся Млынский.
— Многовато. Я тоже так думаю, — сказал Шмиль.
— Значит, весь побег с освобождением пленных был инсценирован? — спросил Алиев.
— Да.
— А убийство полицая?
— А этого я тюкнул по-настоящему.
— Скажите, как вы рассчитывали выполнить свое задание? — спросил Млынский.
— Для этого в группу пленных специально был включен Семен Бондаренко. Рассчитывали — когда выйдем на вас, через него и мне будет больше доверия. А какой-то перебежчик Петренко его опознал среди пленных.
— Так… Кто еще из агентов гестапо проник в наш отряд?
— Не знаю, но могли кого-нибудь заслать, — сказал Шмиль. После паузы он спросил: — Можно мне задать вам вопрос?
— Слушаю вас, — сказал майор.
— Ваша семья успела эвакуироваться? Гестапо усиленно разыскивает вашу жену и детей. По некоторым сведениям, они не успели уехать. Где-то скрываются. По всей Смоленщине объявлен розыск. Хоть это от нас далеко, но слухи дошли.
— Кто вы, Охрим Шмиль? — в упор спрашивает Млынский.
— Больше того, что я сказал, я сообщить не могу… Мне бы в город надо вернуться…
Немного подумав, командир отряда сказал:
— В город вам нельзя возвращаться, не выполнив задания гестапо. Останетесь здесь, пока все не прояснится…
— Ясно, — кивнул Охрим.
— Идите.
Охрим вышел.
Млынский проводил его взглядом, вздохнул, достал из нагрудного кармана фотографию жены с двумя детьми, стал внимательно разглядывать ее.
Алиев спросил:
— Разве могло случиться, чтобы они не уехали, Иван Петрович?
Млынский после небольшой паузы, все еще глядя на фотографию, глухо ответил:
— Всякое могло случиться… Мать очень болела… — Положив фотографию в карман, сказал Алиеву твердым, обычным голосом: — Пойдем, Гасан Алиевич, проверим готовность людей к переходу. Нужно спешить, скоро зима…
В густых зарослях черного леса расположился отряд Млынского. Небольшая поляна. Вокруг — несколько свежевырытых землянок. У одной из них на козлах висит котел.
На поляне в строю стоят бывшие пленные. В конце строя — Охрим. Передвигаясь вдоль шеренги, Серегин задает освобожденным солдатам вопросы. Обращается к первому из них. Тот представляется:
— Сержант Бейсамбаев Октай! 44-й полк 131-й стрелковой дивизии. В плен попал в июле под Ровно.
Серегин ведет запись в блокноте.
— Как это случилось? — спрашивает он.
— Контужен был, — отвечает Октай. — Подобрали…
— Воевать будешь?
— Так точно, товарищ капитан! — радостно восклицает Октай. — Буду!
Серегин переходит к следующему.
— Рядовой Игнат Осыка! 9-й отдельный стройбат. В плен попал в сентябре.
— Где?
— Под Шосткой, укрепрайон строили.
— Как попал в плен?
— Ну… окружили… С перепугу и сдался.
Бойцы засмеялись.
— Так ты и у нас с перепугу сдашься? — говорит Серегин под общий смех бойцов.
— Нет, товарищ командир, я теперь ученый!
— Ну, в бою увидим, чему тебя научили…
Из землянки выходит Алиев. Подходит к выстроившимся солдатам.
Серегин, увидев его, скомандовал:
— Смирно!
Все вытянулись.
Серегин докладывает:
— Товарищ комиссар, группа бывших военнопленных в составе восьми человек построена.
Алиев обращается к бойцам:
— Вольно, товарищи! Вы находитесь в полку регулярной Красной Армии. Завтра примете присягу. Вы на себе испытали, что такое фашистский плен. Мы дадим вам оружие, и у вас будет возможность отомстить врагу. А теперь идите вымойтесь, поешьте и получите обмундирование. Товарищ Бондаренко, командуй, — заканчивает комиссар.
Бондаренко отдает приказ:
