взгляд на меня.
— Как ты думаешь, Люциус, не пора ли тебе пить твои сердечные капли? — значительно произнёс он. Если я и растерялся, то всего на мгновение, потому что никаких капель я не пил. Но, с такой жизнью, думаю, скоро в самом деле придётся…
Я приложил к груди левую руку.
— Вроде бы надо. На всякий случай, — с сомнением сказал я.
— Люк, ты что, расхворался? — спросил Ивэн.
— Сердце пошаливает, — я поморщился и последовал за Снейпом. Он что-то задумал, и глубоко внутри я изводился от нетерпения и досады, что до сих пор ничего не понимаю.
Оказавшись за дверью, он первым делом наложил на наши ботинки Заклятие тихой походки, а потом увлёк меня по коридору, в конце которого Рабастан шёл, чтобы свернуть на лестницу.
— Быстрее, за ним! — прошептал Снейп, готовя палочку.
— Что ты с ними сделал? — на ходу спросил я, но он только отмахнулся:
— Это не связано, не отставай!
Мы догнали Лестрейнджа только этажом выше, когда до двери, за которой маялся от скуки Рудольфус, оставалось всего несколько шагов.
— Рабастан! — вполголоса окликнул Снейп. Тот обернулся, сделал шаг к нам, глядя то на меня, то на него.
— Да? Что-то случи…
— Экспеллиармус!
Палочка вылетела у Рабастана из-за пояса и оказалась у Снейпа. Лестрейндж отступил в ужасе, достиг двери, но не открыл, а встал перед ней крестом:
— Нет, только не Руди, пожалуйста, только не его, лучше меня…
Мы со Снейпом переглянулись, не ожидая такой реакции: Лестрейндж был готов стоять насмерть, но я уже понял, что Руди нам не нужен.
— Спокойно, — тихо произнёс Снейп, подходя ближе. — Не шуми.
Рабастан непослушными пальцами цеплялся за оба косяка, враз побелев.
— Нам нужен ты, — так же тихо сказал я, и он уставился на меня со страхом и надеждой одновременно.
— Это Лорд приказал, да? У… убрать меня, так?
— Ничего нам Лорд не приказывал, — теперь мы стояли близко друг к другу, и я говорил практически в его ухо, прикрытое рыжими волосами. Приём был грязным: подавление личного пространства воздействовало более чем удручающе, но это нам и нужно было.
— Я бы предпочёл Империо, а потом Обливиэйт, — мурлыкнул Снейп с другой стороны, отчего Рабастан вздрогнул, а его лицо исказилось от страха. — Собственно, я так и хотел…
— Что вам нужно? — прошептал он, глядя прямо перед собой. — Я всё сделаю, только не трогайте Руди, умоляю!
У меня в душе шевельнулось что-то острое, похожее на жалость, и я приобнял Рабастана, отчего он затрепетал.
— Нам нужна одна вещь из вашего сейфа, — сообщил Снейп, и Лестрейндж сначала не поверил, нервно рассмеялся.
— Вещь? Всего лишь вещь? И ради этого вы нападаете на меня и пугаете до полусмерти?
— Это очень важная вещь, — промолвил я тихо. — Та чаша, что Лорд когда-то отдал вам на хранение… Помнишь?
Он понял, и взгляд его приобрёл осмысленность.
— Да, я помню эту чашу… — согласился он, но дрожь всё ещё не отпускала его. — Если я принесу её, вы не тронете Руди?
— Идиот, — сказал Снейп ему на ухо. — Твой брат здесь ни при чём, нам просто нужно было застать тебя одного.
Понимая, что от шока спасёт только ещё одна эмоциональная встряска, я наклонился и нежно поцеловал Рабастана в щёку. В следующее мгновение он с тихим стоном обмяк у нас на руках, а яростный взгляд Снейпа без слов сказал мне, насколько плохо я разбираюсь в психологии.
80. ДМ. Ученье
Поттер сражался хорошо. Он не был мастером, но гибкость и быстрота реакции, приобретённые за годы игры в квиддич, не раз выручали его во время нашего импровизированного поединка.
Наконец я опустил палочку и жестом показал ему, что пора остановиться. Мы присели на наколдованную мной скамеечку у стены соседнего дома, там, где падала густая тень, и Гарри устало вытянул ноги.
— Неплохо, — оценил я. — Школьной программой, будем считать, ты овладел. Но этого мало.
— Я понимаю, — согласился он, дёргая ворот своей рубашки, чтобы немного остыть. — Ясное дело, Пожиратели не используют исключительно школьную программу с целью облегчить нам жизнь.
Противопоставляет. Плохо.
— Гарри, — сказал я, наклоняясь, чтобы завязать распустившиеся шнурки, — ты должен научиться тому же, что умеют и они, как бы ты к этому ни относился.
Понял он не сразу.
— Подожди, так ты хочешь, чтобы я учился... Тёмной магии?! — гнева в его голосе я не слышал, только изумление.
— Да, — подтвердил я, распрямляясь и глядя ему в глаза. — Именно этим мы прямо сейчас и займёмся.
Я ожидал вполне предсказуемой реакции, которая последовала незамедлительно:
— Так вот какого ты обо мне мнения! Неужели ты считаешь, что я буду этим мараться?!
Я секунду размышлял, привести ли логические доводы или воздействовать на эмоции, а затем решить совместить.
— Тёмные Искусства не имеют никакого отношения к индивидуальным качествам человека. Они всего лишь воспитывают здоровое чувство ответственности за свои поступки, — объяснил я как можно спокойнее. — Дамблдор научил тебя бояться Тьмы, чтобы ты не стал вторым Волдемортом, и я понимаю его опасения. Но то, чего ты не знаешь, может стать более опасным, чем то, о чём не имеешь понятия.
— Ты хочешь сказать, — начал Поттер, — что мне нужно изучать Тёмные Искусства только для того, чтобы научиться от них обороняться? А разве школьная Защита...
— Мы уже говорили про школьную программу, — терпеливо напомнил я. — Скажи, ты знаешь, как снять Делювиум Максима?
Поттер подался вперёд, хмуря лоб. Видимо, ему тяжело было признаться в своём незнании.
— А что это? — наконец спросил он, признавая поражение, и я самодовольно ухмыльнулся.
— То есть, если твой рыжий друг внезапно начнёт истекать слюной и слезами, то ты будешь прыгать рядом и подавать ему платочки, пока он не скончается от твоей заботы?
Поттер дёрнулся.
— Не говори так!
— А как?! — не выдержал я. — Как ты поступишь, если не знаешь контрзаклятия, а смерть наступает через полчаса?!
— Ну... можно учить не сами проклятия, а как их снимать... — пробормотал он. — Тогда это не будет Тёмной... или будет?
— Клин клином вышибают, — мрачно напомнил я. Он повёл плечами.
— Драко, это отвратительно. Это Тьма, она разрушает человека изнутри. Ты знаешь, в кого превратился Волдеморт. Я не хочу стать таким же...
— Ты хочешь сказать, что все, кто практикует Тёмную магию, рано или поздно зеленеют и лишаются носа? — фыркнул я. — Между прочим, ты вот уже неделю сосуществуешь рядом с тремя тёмными магами — мы чем-то отличаемся от обычных людей?
Он задумался. Потом неуверенно спросил:
— А ты разве тёмный?
— Конечно да, — не моргнув глазом, подтвердил я. — Но все тёмные обязательно владеют светлой магией, потому что она проще и её изучают в школе. А Тёмную учат дома.
Гарри помолчал, и я знал, что сейчас он пытается убедить себя в необходимости этого шага.
— Герой Света — это хорошо, — тихо заговорил я. — Для людей ты идеал. Но надо понимать, что не всё таково, каким кажется. В конце концов, Авада — светлое заклинание. А убить можно даже просто Левиосой. Странно, что Дамблдор не рассказал тебе, чего ждать...
— Как будто Тёмные заклинания безобидны! — огрызнулся он и опустил голову.
Я встал со скамеечки, прошёл несколько шагов по площадке, повёл палочкой.
— Эй, ты что творишь?! — раздался позади меня полуиспуганный вскрик, но я не слушал, полностью поглощённый колдовством. Земля трескалась, приподнималась, повинуясь моей магии. Через минуту, разрыхляя её, вверх начали подниматься первые стебельки.
— Что ты делаешь? — тихо спросил Поттер, подходя совсем близко, но я не остановился. Стебельки крепли, росли на глазах, густели, пока, наконец, я не решил, что хватит.
Мы стояли по пояс в траве, и между двумя домами вился её терпкий запах.
— Это что? — Гарри обнял меня за пояс сзади, уткнулся носом мне в плечо. — Откуда ты знаешь, что я о траве подумал, когда впервые сюда вышел?
— Я не знал, — тихо ответил я, непроизвольно чуть откидываясь назад. — А это осока, камыш и полынь. Винегрет, в общем, всё, что в голову пришло.
— Тёмная?.. — на ухо спросил Поттер.
— Да, — так же тихо подтвердил я. — Страшно?
— Нет, — подумав, сказал он. — Просто трава.
— Принесло кому-то вред? — продолжал я.
— Нет... — прошептал он. Я думал, что сейчас он лизнёт или поцелует меня, но он просто обнимал. — Тогда в чём отличие?
— Светлая магия расходует силы волшебника, — объяснил я, глядя в голубое небо, по которому проплывало облако, похожее на гору или на корабль. — А Тёмная — силы того, до чего ты сможешь дотянуться. Силы противника. Силы природы. Но второе сложнее, не все могут их почувствовать...
— Язычество? — подсказал он, и я понял с полуслова:
— Возможно, вначале Тёмная магия не была тёмной, она просто была, от природы. Потом пришла светлая и сосуществовала рядом. Потом они разошлись... а Тёмные маги увлеклись бесчеловечными экспериментами и дискредитировали отрасль в целом, поэтому сейчас такое отвращение... Возможно, это произошло с наступлением эры христианства. Неизвестно.
Я высвободился, шагнул вперёд, приминая ломкие стебли.
— Без Тьмы нет и Света, потому что тогда какой смысл? — спросил я, не глядя на Поттера.
