приподняв плечи и глядя исподлобья. Вот только шерсти на загривке нет, чтобы дыбом встать.
— С добрым утром, — сказал Поттер абсолютно спокойно. — Как ты?
Я так удивился, что забыл скалиться, но отвечать не стал, ведь волки не разговаривают, так? Вместо этого я склонил голову набок и стал изучать его: всё такой же растрёпанный, в дебильных очках и маггловских обносках, которые велики ему размера на четыре. Интересно, задумал что-нибудь или нет? Поттер тем временем понял, что отвечать я не собираюсь, и поведал:
— Вчера вечером ты был совсем плох.
Ага, значит, вчера вечером.
— Мы с Джинни тебя подлечили, смазали тебе все раны, Костеростом напоили... Как рёбра? Больно было ночью?
Понятно. Раздевали меня, трогали, так же, как и Фенрир, не оставляя ничего личного. Судя по тому, что порванный зад почти не болит, чьи-то пальцы прошлись и там. Впрочем, зачем животному стыд? Ему стыдиться нечего, оно не знает, что такое нагота...
Мне тут же пришлось опровергнуть своё утверждение и признать, что человеческого во мне осталось ещё много: так как про рёбра я тоже не ответил, Поттер заботливо потянулся пощупать. Я взбрыкнул, дёрнувшись всем телом и отталкивая его руки, а чтобы у него совсем не было искушения, натянул одеяло до подбородка и оскалился. Надеялся, что страшно и угрожающе. Теперь мы сидели на кровати друг напротив друга и смотрели друг на друга: я злобно, он потрясённо.
— Эй, М... Драко, что ты?
Когда же настырный шрамоголовый идиот поймёт, что разговаривать я с ним не собираюсь, хотя, честно говоря, интересно, кто принёс меня в этот... львятник. Гадюка во львятнике — звучит несколько неадекватно... и смертельно опасно. Так может, лучше всё-таки змея? Нет... И чтобы убедить Поттера в том, что я волк, я показал зубы и низко зарычал. Глаза у него стали размером как раз с линзы очков.
— Драко, ты рехнулся?! Нет, ну скажи мне, тебе плохо?
Я чуть не расхохотался — совсем по-человечески. Поттер, если бы тебя насиловали в подвале родного дома, а потом бы ты оказался в логове врагов, не зная даже, принадлежишь ли ты ещё родной семье или нет — ты бы не свихнулся? Ах, да, у тебя и родителей-то нет, и семьи нет. Мерлин, ну какой же ты счастливый...
— Драко, я всё пойму, только скажи что- нибудь!
Он упрямо потянул на себя край одеяла, и я (или волк?) не выдержал: рванулся вперёд и повалил его на кровать. Собой я не владел совершенно, потому что в следующую секунду осознал, что мои зубы смыкаются на поттеровской шее. Кожа его была тёплой, чуть солоноватой, и я в восторге сжал зубы сильнее, стремясь добраться до бешено колотящейся артерии. Он вцепился мне в плечи, а я прижимал его к кровати, колено моё, кажется, упиралось ему в живот, и тут упоение борьбы и сладкое предвкушение крови взорвалось девчоночьим визгом, в плечо меня что-то ударило, и я оказался отброшенным в сторону.
Поттер с пыхтением поднимался с кровати, глядя на меня всё так же изумлённо, а мелкая Уизлетта стояла посреди комнаты с палочкой наизготовку.
— Гарри, ты не ранен?!
— Нет, Джин... — ответил храбрый гриффиндорец, потирая шею и не сводя с меня глаз. Голос его отчего-то охрип, неужели я так сильно сдавил ему глотку?
— Джин, мне кажется, он неадекватен...
— Кажется? — фыркнула девчонка. — Он на тебя набросился!
Она посмотрела на меня, изучая, потом спросила:
— Малфой, ты сбесился?
Я, решив позлить их, кивнул, облизнулся, глядя на Поттера: показывал, что, мол, попадись он мне ещё раз — кишки ему выпущу. Зубами. Я же теперь волк.
Уизлетта схватила своего бойфренда за руку:
— Гарри, с ним вправду что-то не то!
— Вижу, — медленно кивнул Поттер, вытирая с горла мою слюну. — Джин, пойдём. Запри дверь как следует.
Уизлетта прислушалась к чему-то, что творилось внизу, потом вскрикнула:
— Кажется, родители вернулись!
Едва за ними закрылась дверь, я откинулся на подушку. Или нет. Звери же не спят на кроватях... Впрочем, вылезать из тёплой постели мне не хотелось, поэтому я решил, если ко мне войдут, встретить их злобным рычанием. Естественно, всё рыжее семейство потащится на меня смотреть. А всё-таки моё лечение, оказывается, было самодеятельностью оставшихся одних дома детишек...
Голоса внизу стали громче, взволнованней. Я сел на кровати. На лестнице послышались шаги, и наконец дверь снова открылась.
От рыжего цвета зарябило в глазах. Впереди с палочкой наизготовку шёл мистер Уизли, из-за него выглядывала толстая рыжая женщина — миссис Уизли, а с другой стороны — Рон. Когда эти трое ввалились в комнату, в дверях показались Поттер и Уизлетта, а последним шёл оборотень Ремус Люпин. Вся эта компания смотрела на меня, а я на них. Мистер Уизли поднял на лоб очки, я в ответ склонил голову набок и оскалился. Глаза у него тоже полезли на лоб вслед за очками. Миссис Уизли разглядывала меня со странной смесью брезгливости и опаски. На остальных я не смотрел.
— Ну вот, видите, — заявил Поттер. — На меня он тоже скалился. Я не знаю, что с ним.
— Палочки у него нет? — уточнил мистер Уизли, и я с каким-то злобным удовольствием понял, что он меня боится.
— Нет, при себе не было, видимо, отняли, — ответил Поттер.
— Ну что же, — несколько успокоенно сказал мистер Уизли. — В таком случае, здравствуйте, мистер Малфой.
Я не ответил, и он переглянулся с женой.
— Что же, если вы не хотите отвечать...
Он замолк, вытаращив глаза: я подобрался, сидя на кровати, и рычал, готовясь совершить отчаянный прыжок и разорвать горло если не Поттеру, то хотя бы ему.
— Мистер Малфой, я вижу, вам совсем плохо, поэтому...
— Это реактивный психоз.
Все обернулись к Люпину, даже я решил подождать с прыжком: что это ещё за маггловские слова?
— Он возникает после сильного шока, вызванного какой-либо страшной ситуацией, — объяснил оборотень, отвечая на немой вопрос. — Это защитная реакция психики.
— Но ведь он маг, а ты говоришь то, что пишут магглы в своих учебниках по психологии, — мистер Уизли аж раздулся от гордости, радуясь, что настолько сведущ в маггловских науках.
— Но ведь психика человека устроена одинаково, будь он маггл или волшебник, — возразил ему бывший преподаватель ЗОТИ. — Просто если маггл может в шоке вести себя, подражая животному, то у мага в животное превращается. У Драко все симптомы реактивного психоза, но то ли мало осталось сил, то ли у него просто нет абсолютно никаких способностей к анимагии. Впрочем, я чувствую едва уловимый волчий запах...
— Он набросился на меня, — ответил Поттер. — Хотел укусить. И что нам с ним делать?
— Он что, неадекватен? — подозрительно спросила Молли.
— Он неадекватен как человек, но как волк ведёт себя вполне разумно, — пояснил Люпин. — Он защищается. Если его не трогать, то вспышек агрессии не будет. Гарри, что ты делал перед тем, как он на тебя набросился?
— Я пытался стянуть с него одеяло, — покраснев, признался Поттер. — Хотел расшевелить.
Они все снова посмотрели на меня.
— Он понимает, что мы говорим? — спросила Джинни. Хоть один разумный вопрос...
— Думаю, да, — Люпин сделал маленький шаг ко мне, и я тут же зарычал, переползая на другую сторону кровати.
— По отношению ко мне у него особенно сильный страх, — продолжал бывший профессор. — Но я не могу понять, отчего. То ли потому, что я оборотень, а у волков перед оборотнями врождённый страх, то ли... — он задумался, взвешивая про себя какую-то мысль и наконец выдал: — Это может быть из-за Фенрира.
Если бы у меня не дрожали руки, я бы вспрыгнул на подоконник и стал бы биться о стекло, но тело затряслось как в лихорадке и я смог только опуститься на кровать, сворачиваясь в клубок. Волчонок тихо поскуливал, и я не мог унять этот скулёж, хотя я-человек ещё понимал, что унизительно показывать свою слабость врагам. Впрочем, для меня уже не было ничего унизительнее того, что уже случилось. Мне даже отчего-то стало всё равно, откроет сейчас Рон свой поганый рот или нет.
— Значит, Фенрир, — прокомментировал Люпин. Я услышал голос миссис Уизли:
— Раз он неадекватен, то, может, его... — она замялась, а я, не поднимая головы, прокручивал варианты: убить, посадить на цепь, выставить в клетке на всеобщее обозрение в штаб-квартире Ордена и кидать мне объедки... — Ну, в Мунго...
— Или сразу в Азкабан, — иронично поддержал её муж. — Что с ним церемониться?
Она замолчала, понимая, что сказала глупость.
— Я думаю вот что, — подал голос спаситель мира. — Я думаю, что нужно оставить его у нас.
Все молчали, и Поттер продолжил:
— Смотрите: тот, кто подкинул его нам, наверняка надеялся, что мы о нём позаботимся. В Мунго ему будет только хуже, а нас он хотя бы знает, — он немного замялся. — В конце-концов, он уже достаточно наказан... А агрессию можно и пресечь.
На цепь, ага, правильно мыслишь, Потти.
— Здравая мысль, сдобренная гриффиндорским милосердием, — прокомментировал мистер Уизли.
Гриффиндорской глупостью.
— Но что если он захочет сбежать? — спросила мелкая Уизлетта.
— Я могу поставить на дом чары, которые он не сможет преодолеть, — сказал Артур. — Мы обезопасим себя.
— А если за ним явятся? — предположила Молли.
— Я думаю, что нет, — успокоил её Люпин. — Вероятнее всего, Тому-Кого-Нельзя-Называть он стал просто не нужен, но кто-то успел спасти его от расправы. Вы думаете, он доложил бы об этом всем остальным Пожирателям?
— Значит, у него никого нет? — наконец-то раззявил пасть Рон. — Ну, тогда мы можем его заставить воевать вместе с нами. Маг он сильный, просто нужно действительно дать ему возможность восстановиться, а попытки сопротивления пресекать...
— Рон, из тебя бы вышел
