путем. Он уйдет согласно закону и Конституции, – говорит Дьяченко. – Ни один глава России в истории не оставлял власть добровольно, так что он создаст прецедент нормального, цивилизованного ухода из политики.
В разговоре на одном из кремлевских приемов Дьяченко отрицала также утверждения о политическом кризисе в России, воскликнув: «Кризис у вас в голове!»
Ее критики утверждают, что Дьяченко стала с тех пор ключевой фигурой российского «капитализма по блату», что она ревниво ограничивает доступ к президенту, хотя и старается не выходить на первый план.
Как жаловалась тогда в интервью одному из российских телеканалов ее мать Наина, подобная сдержанность имеет, возможно, совершенно обратный эффект: Татьяна оказывается белым экраном, на который настроенные против Кремля журналисты проецируют жуткие истории о Ельцине и его окружении.
В ответ на обвинения, что ее влияние на Ельцина выходит за должные рамки, а своим положением она обязана только рождению, то есть случаю, Дьяченко говорит, что «и к неприятным слухам, и ко лжи о себе самой» она уже привыкла.
– Что до обвинения в семейственности, то я прекрасно знаю, что президент назначил меня не потому, что я такая умная и талантливая. Есть, вероятно, люди и умнее, и профессиональнее, но ему так удобнее, – говорит она. – В некоторых случаях я могу пренебречь условностями. И сказать ему некоторые неприятные вещи тоже легче мне.
Связаны ли эти неприятные вещи с нынешней военной операцией российской армии на Кавказе, с недавними взрывами бомб террористов в Москве, с глубокой непопулярностью Ельцина у избирателей или с обвинениями российских высокопоставленных чиновников в растрате денег МВФ и перекачке огромных сумм за рубеж?
Дьяченко нетерпеливо встряхивает головой. Эти проблемы, говорит она, создаются «злобной пропагандой извне». Но не объясняет откуда.
Она отказывается также комментировать увольнение Ельциным Сергея Степашина с поста премьер- министра и замену его Владимиром Путиным, относительно мало известным до того главой ФСБ. Тот факт, что в России уже пятое правительство за полтора года, вполне нормален, говорит она. «Сейчас у нас, как и в Италии, происходят серии правительственных перестановок. Здесь нет ничего недемократического или неконституционного. У нас все так, как и у других. Все нормально».
…На фоне ширящегося международного расследования отмывки денег и других финансовых нарушений, к которым могут быть причастны российские граждане и банки, отстраненный от исполнения своих обязанностей генпрокурор России Юрий Скуратов заявил, что согласно полученным им от швейцарских властей документам сам Ельцин, Татьяна Дьяченко и ее старшая сестра Елена Окулова принимали деньги от «Мабетекс проджект энджиниринг», швейцарской компании, получившей от правительства России контракты на сумму, равную 180 миллионам фунтов стерлингов.
…Чубайсу тоже хотелось верить и помогать. Однажды на заседании предвыборного штаба выступление Чубайса ее настолько потрясло, что Татьяна написала ему записку: «Как здорово, если б вы были следующим президентом!» Она по-прежнему восхищается его борцовскими качествами.
Глава 4
Лазурная жизнь
Рычаги давления на президента Татьяна Дьяченко использовала не только для самоутверждения на политическом поприще. Именно дочери президента Татьяна Дьяченко и Елена Окулова вместе с сотнями других титулованных особ – вице-премьеров, министров, генералов – были причастны к дефолту 17 августа 1998 года, отбросившему страну за черту бедности. Именно они в числе 780 сановников активно играли на рынке ГКО. Именно их ненасытные аппетиты во многом привели к дефолту.
Игроки в ГКО получали сумасшедшую прибыль – в 98-м году она уже составляла 120–140 процентов. Чиновники, от которых зависели все решения, и игроки в ГКО были одними и теми же персонажами… Этот факт задокументирован: в числе участников рынка ценных бумаг, по имеющимся у следствия данным, были обе дочери президента – Татьяна Дьяченко и Елена Окулова. Формально Елена Окулова могла себе позволить операции с ГКО, она не состояла на госслужбе. А вот Татьяна Дьяченко – советник президента, по всем существующим нормам не могла принимать участие в такого рода деятельности. Похоже, Татьяну Дьяченко это ничуть не волновало. В большей степени, указывали СМИ, она была заинтересована в том, как повыгоднее пристроить полученные на игре в ГКО суммы.
В книге Майи Плисецкой «Тринадцать лет спустя» описаны шокирующие детали участия Татьяны Юмашевой в организации международного балетного конкурса «Майя».
«Точно в день открытия конкурса грянул злополучный дефолт 17 августа 1998 года… Мы ожидали перевода денег из президентского фонда Ельцина, которые были обещаны, и все соответствующие распоряжения подписаны и переподписаны. Конкурсу недоставало пятьдесят тысяч долларов, главная часть коих должна была составить премиальный фонд. Мелькавший в те времена по телевидению усатый министр финансов Задорнов, с преувеличенной театрализованной заботливостью пекшийся о благосостоянии российского населения, держал все наши бумаги у себя на столе, зная, без сомнения, день и час пришествия грабительского дефолта. Он этот день, верно, и определил!..
Все конкурсанты увлеченно соревновались на сцене уютной Александринки. Жюри строго и придирчиво отбирало лучших. А денег на премии и авиационные билеты все еще не было. Англичанин Бен Брамс, появившийся на конкурсе в белом смокинге, достал из кармана пачку банкнот и отдал ее продюсеру.
Я несколько раз звонила на мобильник Татьяне Дьяченко, с которой была немного знакома, лелея надежду, что Татьяна, любимая дочка президента Ельцина, имевшая, как поговаривали, влияние на отца, сможет повлиять и на Задорнова с переводом обещанных денег. Но телефон либо молчал, либо строгим мужским голосом помощника Дьяченко обнадеживал меня, что информация будет передана по назначению. Но никаких денег из президентского фонда мы тогда не получили.
А один состоятельный человек прислал мне домой своего посланца. Посланец, отводя глаза в пол, не посмотрев ни разу прямо, тихо, но внятно произнес:
– Деньги надо вернуть. Мой состоятельный человек не спонсор. Второй раз напоминать не будем…
Объяснение не требовалось. Все было ясно. И жутковато.
Деньги я, конечно, вернула. Тем более что знакомые удостоверили, что состоятельный человек совсем не шутник. Внушительную сумму мы передавали состоятельному человеку в два приема. Второй раз – в Париже в резиденции Кардена.
Проводить такой дорогостоящий конкурс нам с Щедриным оказалось не по силам…»
В октябре 1999 года депутат Государственной Думы Юрий Щекочихин обращается с открытым письмом в адрес Татьяны Дьяченко. Поводом послужило событие, произошедшее во Франции во время пребывания там делегации Госдумы. В это время французский журнал «Экспресс» опубликовал фотографию виллы Татьяны Дьяченко на Лазурном Берегу в Антибе. Щекочихин просит подтвердить либо опровергнуть этот факт. Приведем полностью текст этого письма:
«Советнику Президента Российской Федерации Дьяченко Т. Б.
Уважаемая Татьяна Борисовна!
Обращаюсь к вам, естественно, не как к дочери нашего президента, а как к чиновнику, занимающему ответственный государственный пост.
Во время пребывания во Франции в составе делегации Государственной Думы мне вновь, как и много раз за последнее время, пришлось множество раз отвечать на вопросы о Семье (слово, которое сейчас пишется с большой буквы, как раньше слово Политбюро) и о том, каким имуществом Семья, и вы в том числе, располагаете за рубежом. Повышенный интерес к вам лично был еще вызван и тем, что как раз во время пребывания нашей делегации влиятельный французский журнал «Экспресс» опубликовал фотографию вашей виллы, расположенной вблизи Ниццы на Лазурном Берегу – в Антибе.
Поверьте, меньше всего мне хочется заглядывать в чужие кошельки и заниматься изучением чужого имущества. Но, согласитесь, мне, как и многим моим коллегам по Госдуме, все труднее и труднее объяснять избирателям, что можно, а что нельзя делать как семье президента, так и высшим государственным чиновникам. Что правда, а что – слухи, что издержки нашей политической борьбы, а что – неприкрытый
