– Погоди, дорогой, – залебезила она. – Ну к чему так нервничать? Даю голову на отсечение, что, если даже эта глупая девица и прочитала письмо, она все равно не догадалась, о чем идет речь.
– Не думаю, что это так сложно. Или ты считаешь, что Дубровская соображает хуже нашей бывшей домработницы? Она, между прочим, профессиональный юрист и понять требования шантажиста, за какими бы витиеватыми выражениями они ни скрывались, вполне способна.
– Но, милый, может быть, ты преувеличиваешь…
Но Петр Иванович не слушал ее. Лицо его приобрело желтый оттенок, губы сжались в узкую полоску.
– Она все поймет и расскажет супругу. Он – еще кому-нибудь. А потом случится то, чего я так страшился!.. В тебя начнут тыкать пальцем, ну а меня…
– Сволочи! – с чувством произнесла Лара. – Ведь мы заплатили им. Что им еще нужно?
– Конца, – прошептал Новицкий. – Они ждут нашего конца.
– Надо остановить их, – вкрадчиво прошептала Лара. – Ну, подумай, разве я не права? Есть единственный выход, и ты о нем знаешь.
Петр Иванович молчал. Одни и те же мысли, заезженные, как старая граммофонная пластинка, вертелись по замкнутому кругу.
Лара, восприняв размышления супруга как колебания, продолжала подливать масла. Ее голос с мягкими, приглушенными интонациями вкрадчиво, исподволь проникал в его сознание, не оставляя ему выбора. Конечно, жена права. Если сделать все грамотно, их наконец оставят в покое. Кошмар кончится, и тогда…
Спокойствие разбилось вдребезги. Он встряхнул головой.
– Побойся бога, Лара!
Телефонный звонок раздался ближе к ночи, когда Елизавета собиралась принять на сон грядущий ванну. Конечно, это мог быть только ее непосредственный начальник Пружинин. Бессменный руководитель огромной, как колхоз, адвокатской конторы, он не утруждал себя правилами хорошего тона и звонил своим подчиненным в любое время дня и ночи. Он искренне полагал, что в случае, когда на карту поставлено чье-то право на свободу, церемониться с адвокатами излишне. Так было и сегодня.
– Привет новым русским! – заявил он вместо предисловия. – Спишь, что ли, Дубровская?
– Нет еще, – кротко ответила Елизавета, прекрасно понимая, что взывать к совести заведующего бессмысленно.
– Это правильно. Слушай, а почему твой богатенький супруг не откроет тебе собственную юридическую фирму?
Дубровская вздохнула. Это был, конечно, очень интересный вопрос. Самого Андрея Мерцалова, вне всяких сомнений, не особенно радовал факт, что его законная супруга занимает скромное место адвоката в бестолковой юридической конторе, где большинство ее коллег оказывает помощь малоимущим гражданам. Но, по правде говоря, Дубровская не была еще готова к самостоятельной работе. Постоянной клиентурой она похвастаться не могла, а вкладывать деньги в роскошный офис, где бы бедная Лиза сутками скучала в одиночестве, было на данный момент неразумно. Плохо или нет, но она нарабатывала опыт, который, как известно, и за деньги не приобретешь.
Однако этот вопрос не стоил того, чтобы обсуждать его в ночное время суток. Должно быть, Пружинин наконец понял это и попытался оправдаться:
– Ей-богу! Меня каждый раз охватывает священный трепет, когда я слышу в трубке медовый голос вашей домработницы: «Сосновая вилла. Что вам угодно?» Тьфу-ты, прямо Средневековье какое-то! – Он откашлялся. – Ладно, перехожу к делу. Мне тут следователь звонил. Клиентку свою Клепову помнишь?
Еще бы! Это была та самая бессловесная жертва домашнего тирана, чье заявление так и не было рассмотрено мировым судьей.
– Дело – табак! – заявил заведующий. – Убийство.
– Как?! – вскрикнула Лиза и, перейдя на шепот, обреченно добавила: – Я знала, что этим все закончится. Она ведь мне об этом говорила.
– Только ты следователю об этом не скажи, – пробурчал Пружинин.
– Боюсь, ей теперь это безразлично, – упавшим голосом произнесла Дубровская.
– Пока еще нет. Но если ты отправишь ее за решетку с обвинением «умышленное убийство», то тогда…
– Постойте, – перебила его Лиза. – Вы хотите сказать, что Клепова жива?
– Живее нас с тобой, – хмыкнул Пружинин. – Она задержана и, кажется, уже дает признательные показания.
– Так это она убила мужа? – бестолково спросила Елизавета.
– Как сложно бывает с тобой разговаривать, Дубровская, – пожаловался начальник. – Ты хоть на часы-то взгляни!
– Без четверти одиннадцать, – машинально ответила Лиза.
– То-то же! – назидательно заметил Пружинин. – Разве это дело, беспокоить меня в такое время своими вопросами?
В голосе начальника звучало вполне искреннее возмущение. Он, как всегда, был прав…
То, что заведующий малость перегнул палку, Дубровская узнала только на следующий день. Господин Клепов пребывал в палате интенсивной терапии, но опасность его жизни миновала, так что, по крайней мере, об убийстве не могло быть и речи.
– Не понимаю, чему вы радуетесь, – остудил ее пыл следователь. – Я намерен предъявить ей «покушение», а это, между прочим, не пустяк. Если все пройдет гладко, то вашей клиентке светит реальный срок…
Разумеется, он был прав, но Елизавета решила сделать все от нее зависящее, чтобы следствие поскользнулось на этом своем «гладко». Потерпевший был жив, и это вселяло в адвоката определенные надежды. Возможно, ей удастся доказать, что Клепова действовала в состоянии сильного душевного волнения, тогда…
– Спорим, вы подумали про аффект? – ехидно улыбнулся следователь. Он, должно быть, умел читать мысли.
– Вообще-то, да, – призналась Лиза. – Видите ли, потерпевший вел себя в семейной жизни отвратительно…
– Мне это известно.
Дубровская почувствовала облегчение. Обвинение не всегда любит признавать этот факт.
– Он систематически избивал мою клиентку, так что мы можем вести речь о длительной психотравмирующей ситуации, когда бедной женщине не оставалось ничего другого, как в один прекрасный момент…
– Скажите, а какие орудия используют в таких случаях жертвы домашнего насилия?
В вопросе звучал какой-то подвох, но какой именно, Лиза, конечно, не поняла, поэтому без всяких задних мыслей продолжила:
– Орудия могут быть любые: ножи, утюги, сковородки. Да что под руку попадется. Когда нет времени выбирать…
– Вот-вот, – согласно кивал головой следователь. – А ваша подзащитная использовала для сведения счетов яд.
– Яд?! – Елизавете показалось, что она ослышалась.
– Ну, не совсем яд. Скорее, минеральное удобрение – селитру. Слышали о таком? Так вот она посыпала им жареную курицу, которую ее доверчивый супруг и употребил на ужин. Как, по-вашему, не слишком похоже на то, что ваша клиентка волновалась? Может, конечно, ручонки у нее и дрожали, но действовала она хладнокровно.
– А… а не могло это произойти случайно? – выдвинула Лиза последний аргумент. – Я слышала, что селитра очень похожа на обыкновенную поваренную соль.
– Может быть, и похожа, – с улыбкой заключил следователь. – Только зачем тогда ваша подопечная твердит о том, что она сделала это специально?
– Может, она находится в шоке?
– Как бы не так! Впрочем, зачем я вам это говорю. Вы все можете увидеть сами…
То, что признание было сделано Клеповой собственноручно, без всякого постороннего влияния со стороны, стало ясно сразу же. Женщина выглядела бледной, измученной, но говорила связно и даже давала оценку собственным действиям:
– Я хотела положить конец нашим отношениям и не нашла никакого иного способа, как спланировать преступление и осуществить его. Видите ли, у меня не было выбора. Он не отпустил бы меня от себя…
Следователь излучал понимание и доброжелательность.
– Ввиду того, что у вашей подзащитной есть постоянное место жительства и несовершеннолетний ребенок на иждивении, я не буду применять к ней меру пресечения – содержание под стражей. Опять же, она сотрудничает со следствием, и по делу не обнаружено свидетелей, на которых она могла бы дурно повлиять, находясь на свободе. Так что ограничимся подпиской о невыезде. Пусть гуляет. – Он многозначительно хмыкнул. – Пока…
– Спасибо и за это.
Больше Дубровской сказать было нечего…
Ночью выпал первый снег, и Дубровскую это обрадовало. Осенняя непогода с непрерывными дождями и промозглым пронизывающим ветром уступила место солнечным, погожим морозным денькам. Природа замерла в ожидании зимы. Появилась надежда и на то, что унылая пора унесет вместе с собой и свою вечную спутницу – сезонную хандру.
В общем, Елизавета чувствовала себя неплохо, когда на следующее утро спускалась к завтраку. Ко всему прочему она решила, что была слишком легковерна вчера, принимая на веру слова следователя. Неплохо было бы проконсультироваться с психологом, прежде чем делать выводы об истинном состоянии ее клиентки в момент совершения преступления. Здесь она определенные надежды возлагала на Андрея. Он – врач, стало быть, ему не составит труда предложить ей подходящую кандидатуру.
Он, кстати, уже завтракал. Удивительно, но рядом с ним не было привычной кипы утренних газет. И телевизор был выключен. Дубровская отметила про себя это обстоятельство, так как Андрей, не вынося безделья, нагружал себя информацией даже во время еды. Сегодняшний день, по всей видимости, обещал стать исключением. Муж наслаждался домашней стряпней в компании новой горничной, а свежая пресса унылой стопкой громоздилась на сервировочном столике в углу столовой. Полина порхала от стола к плите, мило улыбалась и о чем-то непринужденно болтала. От взгляда Елизаветы не укрылось, что форменная одежда горничной стала на несколько сантиметров короче. Эта вполне заурядная женская уловка подействовала на нее как заноза.
– А вот и ты! – сказал супруг, подставляя щеку для поцелуя. – А мы тебя уже заждались.
«Кто это,
Наступило время дежурного бутерброда, и Лиза принялась его готовить, вооружившись ножом и необходимыми продуктами.
– Кстати, Андрей, – вспомнила она о деле, – у тебя есть на примете психолог? Мне позарез нужен хороший специалист.
– Тебе? – весело прищурился супруг. – Что с тобой еще стряслось?
Полина подавила смешок. Дубровская покосилась на нее, но лицо девушки приобрело серьезное выражение. Она с усердием принялась вытирать столешницу.
