убыстряли, то замедляли свой ход, будто прислушиваясь к звукам ночи.
Дубровская сидела на краешке постели, вцепившись руками в одеяло. Больше всего на свете ей хотелось включить свет, разогнать призраков. Но это было невозможно. Андрей спал, не подозревая о том, какие страхи терзают его жену. Лицо мужа было спокойно, а лоб казался гладким, без единой морщины. Она засмотрелась на него, пытаясь отгадать, какие сновидения ему сейчас снятся. Он тихо застонал и перевернулся на другой бок. Теперь Лиза могла видеть только его затылок. Это вскоре ей наскучило, и она, натянув одеяло, улеглась рядом…
Открытие, которое сделала Лиза при помощи горячей воды и ванны, требовало осмысления.
Итак, убийца был в комнате Эммы в тот момент, когда она стучалась в дверь. Должно быть, он только закончил свое кровавое дело и искал в вещах жертвы кассету. Конечно, появление неожиданного свидетеля встревожило его. Может быть, даже повергло в панику, но лишь на мгновение. Он хорошо владел собой. Кинув вазу в дверь, он отослал гостью ко всем чертям. Расстроенная Лиза ретировалась. Путь на свободу оказался открыт.
Кстати, убийца таким ловким ходом запутал и следствие. Ведь слова Дубровской о том, что она разговаривала с Эммой, были приняты за аксиому. Если разговаривала, значит, девушка на тот момент была жива. Теперь же, когда открытие Лизы поменяло всю цепь рассуждений, напрашивались совсем другие выводы.
Кто мог быть в тот момент в домике Эммы? Может, легче сказать, кто не мог?
Кроме самой Лизы, на улице находилась целая ватага их приятелей. Ведь именно тогда, когда Дубровская спускалась со ступенек дома, мимо нее неслись встревоженные участники вечеринки. Помнится, там была Мария с полотенцем, накрученным вокруг головы. На тонких каблуках еле поспевала Лара. Выпитое шампанское кружило ей голову, но она вполне владела собой. Новицкий, пытаясь всех остановить, привычно читал нотации, цеплялся за руку жены и требовал проявить благоразумие. Был там и хирург. Именно он предложил тогда Лизе присоединиться к их компании. «Как там Эмма?» – спросил он, но больше из вежливости. Гадалка его интересовала мало.
Время подвести итоги. Среди них не было только Константина Кротова и Андрея. Ну, с шоуменом все было ясно. Он валялся на полу своего домика, изображая из себя жертву. А вот Андрей…
Помнится, он говорил тогда, что находился на пляже, слушал тишину и бросал в воду камешки. Вполне объяснимо для городского жителя, уставшего от шума мегаполиса. Но в ту ночь дул пронизывающий ветер, и рокот волн было слышно даже Лизе, бегущей по аллее, среди сосен. Значит, в его легенде есть существенная натяжка. Не было его на берегу. Но где же он тогда был?
Лиза еще раз взглянула на спящего супруга. Повинуясь внезапному порыву, она отодвинулась от него на самый краешек кровати…
Утро не принесло облегчения. Чай казался ей горьким, а яркий солнечный свет вызывал головную боль. Лиза нехотя ковырялась в тарелке с кашей, пытаясь создать видимость того, что она все-таки ела.
Но, похоже, аппетит жены мало интересовал Андрея. Он перекидывался шутками с Полиной. Кажется, они обсуждали вчерашний матч по хоккею. Дубровская в этой игре мало что смыслила, а вот ее бывшая горничная, по всей видимости, знала в этом толк. Она легко пользовалась спортивной терминологией, обсуждая ледовые баталии; знала наперечет всех игроков сборной и расположение команд в турнирной таблице. Она могла говорить об этой чепухе с юмором и блеском. Но, что было хуже всего, ее спортивный азарт, как зараза, перекидывался на мужа Дубровской. Они спорили до хрипоты, подшучивали друг над другом и совсем не нуждались в обществе других болельщиков.
Полина, на правах члена семьи, восседала за обеденным столом. Завтрак подавала кухарка, а Полина не желала оторвать от стула свой аппетитный зад, чтобы подать хозяевам кофе. Более того, она успевала делать прислуге замечания. Бекон, по ее мнению, был пережарен. Яйца плохо очищены. Должно быть, их недостаточно подержали в холодной воде. Сметана казалась ей жидкой, а каша – чрезмерно густой.
Рвение Полины, не свойственное ее скромному статусу, конечно же, замечала Ольга Сергеевна. Но она не вмешивалась, не пыталась осадить прислугу, а, казалось, наоборот, поощряла старания выскочки. Изящно помешивая золоченой ложечкой кофе, она исподволь посматривала на свою невестку. Но та, погруженная в собственные мысли, похоже, совсем не замечала происходящего в доме…
Ада Александровна была, как всегда, любезна и гостеприимна. Усадив гостью в кресло, она буквально за минуту организовала чай. Поглядев на свежие бисквиты, домашнее печенье, Лиза с сожалением покачала головой.
– Давайте поговорим о деле, – предложила она.
– Конечно, милая, – охотно поддержала ее женщина. – Вы обещали мне что-то рассказать.
Дубровская вздохнула. Конечно, она не забыла о своем обещании. Со времени их последнего телефонного разговора прошло, должно быть, не больше десяти дней, но сколько песка утекло за это время, сколько звезд превратилось в пыль.
– Ада Александровна, – произнесла она, сосредоточенно терзая край салфетки. – Скажите честно, вы знали, как зовут приятеля Стефании? – Она несмело подняла глаза. – Ведь вы знали его имя?
– Деточка, о чем вы? – спросила изумленная старушка.
– Прошу, скажите мне правду.
– Но что я могу сказать?
– То, что тот, о ком мы с вами столько говорили, есть не кто иной, как мой муж.
– Ваш муж?!
– Ну, конечно. Ада Александровна, он – доктор. Это вам известно. И у него есть чертов офис. И именно он ездил с этой проклятой журналисткой в «Пряхино»! Вы все это знали, поэтому и поручили расследование мне.
Дубровская перевела дух. Перед глазами плясали круги.
Лицо старой дамы казалось испуганным.
– Нет, милая. Из всего того, что вы сейчас мне сказали, я уверена только в одном: ваш муж – действительно врач. За остальное я не ручаюсь.
– Но вы сразу подозревали его, не так ли? Почему вы просили сохранить мои визиты к вам в тайне? К чему была эта секретность?
– Успокойтесь, дорогая. Выпейте чаю. У вас нездоровый вид.
– Да не нужно мне ничего. Я здорова. Я сама… я сама… – Лиза так и не смогла подобрать нужных слов. – Я справлюсь без всякой помощи. Мне только нужно знать правду. Я так запуталась.
Мать Эммы подошла к ней и нежно обняла за плечи. Дубровская, к своему ужасу, поняла, что просто больше не в состоянии держать внутри себя накопившиеся слезы. Сначала она еще предпринимала безуспешные попытки промокнуть глаза салфеткой, но крупные горошины упрямо текли по щекам, а через мгновение на старую даму обрушился целый водопад отчаяния. Аде Александровне пришлось нелегко, поскольку сбивчивый рассказ Дубровской перемежался громкими всхлипами и икотой. Она плакала безутешно, прекрасно осознавая, что ведет себя неприлично. Но ей почему-то было неважно, как она выглядит со стороны. Она была несчастлива, и этим было все сказано.
Мать Эммы выслушала несвязный лепет от начала до конца, и, похоже, до нее стал доходить чудовищный смысл открытий, сделанных Елизаветой.
– Ну, перестаньте, детка, – мягко начала она. – Может, вы ошиблись? Ведь ни о чем нельзя знать наверняка.
– А вы… – голос Дубровской дрожал. – Разве вы можете дать другое объяснение всем этим странным совпадениям?
– На первый взгляд нет. Но кто знает? Будем откровенны, у вас есть веские доказательства близкого знакомства вашего супруга со Стефанией Кольцовой. Но вы не можете знать, причастен ли он к ее гибели. Разве вы располагаете какими-нибудь фактами?
– Может быть, если считать таковыми слова вашей дочери о кровавой реке, текущей среди скал, и шатком мостике. «Твое прошлое рухнуло вниз на острые камни», – говорила она. Разве это не обвинение? Эмма напрямую связывала гибель подруги с той любовной историей, о которой мы уже знаем.
– Да, но Эмма могла ошибаться.
Дубровская горько усмехнулась.
– Я была бы этому только рада, Ада Александровна. Но я все меньше в это верю. Кроме того, в истории с вашей дочерью…
– Вот-вот, я только хотела про это сказать. Простите, но ваши арифметические выкладки с водой в ванне мне кажутся малоубедительными. Плюс десять минут – минус десять минут. Здесь все относительно, а между тем именно на этом вы строите свои подозрения в отношении Андрея. Ну не смешно ли?
– Нет, – покачала головой Лиза. – Неужели вы не видите, что эти две смерти взаимосвязаны? Тот, кто расправился со Стефанией, устранил и Эмму. Она была ненужной свидетельницей, слишком много знала, слишком непредсказуемо себя вела.
– Ой, не знаю. Но, милая моя, если бы я с самого начала могла предположить, куда заведут вас поиски, я бы ни за что не попросила у вас помощи. Мою дочь не вернуть, но и вам я не желаю зла. Верите мне?
– Верю.
Действительно, старая дама обратилась к Дубровской в минуту отчаяния, полагая, что она сможет ей помочь. Откуда ей было знать, к чему приведет их эта затея?
– Ну, вот и хорошо, – улыбнулась Ада Александровна. Она была полна решимости вернуть своей гостье нормальное расположение духа. Для этого требовалось немногое – сменить тему. – Почему вы ничего не берете? Глядите, сколько всего я наготовила.
Женщина указала в сторону стола, где стояли нетронутые блюда.
– У меня нет аппетита, извините, – слабо улыбнулась Лиза.
– Да. От этой истории кто угодно потеряет аппетит.
– Совсем нет. Просто в последнее время я себя чувствую отвратительно. Вот только никак не могу добраться до врача.
– Вероятная причина – стресс?
– Не знаю, – с сомнением произнесла Лиза. – У меня постоянная тошнота и головокружения. Такое чувство, что я подхватила чуму и дни мои сочтены.
– Успокойтесь, это не чума. Возможно, простое переутомление.
– Это вряд ли, – Дубровская покачала головой. – Работы у меня сейчас не много. Домашним хозяйством меня не нагружают. Я веду сытую и размеренную жизнь, если, конечно, не считать моего расследования.
– Я бы предположила естественные женские причины. Вы замужем, стало быть…
– Нет-нет, Ада Александровна. Ничего подобного. Кроме того, у меня металлический привкус во рту. Вряд ли от этого страдают будущие мамочки.
– Действительно, странно… Конечно, это может быть… – Женщина внимательно изучала лицо Елизаветы, словно пытаясь найти в нем отпечаток странного недуга. – Нет, этого не может быть. Ерунда. Надо же предположить такое!
– А в чем дело?
