годы вредно волноваться, — немного грубовато ответила Маша. — И потом, может быть, он и так сможет доказать свою невиновность, без показаний этой так похожей на меня девушки, — вздохнув, добавила она.
Больше ничего от своей племянницы Юлия Александровна так и не добилась. Та упорно уклонялась от обсуждения любых тем, связанных с гибелью Пети. Из этого разговора Баратова поняла только, что Петровна сказала правду, и ее племянница если и не была в день убийства в той квартире, то определенно видела что-то такое, о чем пока не хочет говорить. «Либо Маша сама замешана во всей этой истории, либо кого-то выгораживает», — решила Баратова.
После обеда Юлия Александровна вышла немного прогуляться и вдруг почувствовала, что за ней кто- то следит! Сначала в магазине вокруг нее вертелся какой-то крепыш, который сразу же отворачивался, как только встречался с Баратовой взглядом. Потом за ней по улице долго шла эффектная брюнетка в темных очках. Когда же Юлия Александровна подходила к своему дому, брюнетка отстала, но при этом кому-то позвонила по мобильному телефону.
Эта странная слежка была только первым тревожным сигналом. Когда Баратова вернулась домой и зашла в гостиную, она сразу почувствовала, что в квартире в ее отсутствие кто-то побывал! Все вещи были на месте, и все-таки в доме явно ощущалось присутствие постороннего! Шкатулка на буфете была чуть сдвинута, дверцы книжного шкафа неплотно закрыты, а главное, в комнате стоял едва уловимый запах дорогих сигарет!
Юлия Александровна ощутила смутное беспокойство. «Если за меня взялись так серьезно, значит, эта история приближается к своей развязке, и, боюсь, что следующей жертвой могу стать я, — решила она. — И особенно мне не нравится, что эта слежка началась сразу же после моего разговора с Машей! Неужели эта глупая девчонка влипла в серьезный криминал? Но интересно, кто же за мною все-таки следил? — размышляла Баратова. — Эту девицу я никогда прежде не видела, а вот крепыш в магазине показался мне знакомым! Постойте-ка, — вдруг осенило ее. — Так это же был тот самый пропавший Петин партнер, фотографию которого мне показывал Сергеев! Только сегодня он был без усов! Неужели это все-таки он убил моего соседа, и Машка рассказала ему о нашем разговоре? Вот несчастная девочка», — расстроилась Юлия Александровна.
Некоторое время Баратова размышляла, не рассказать ли сразу обо всем Сергееву, но потом пожалела племянницу. «Завтра еще раз поговорю с Машуней, а уж если она и на этот раз откажется говорить со мной откровенно, обращусь к Митиному знакомому, — решила она. — В конце концов, сегодня вечером вряд ли произойдет что-нибудь серьезное!»
Но Юлия Александровна ошиблась: именно в этот вечер произошло очередное очень неприятное событие. Правда, на этот раз все случилось не с нею, и не в ее квартире, а в ночном обиталище легендарного домового призрака.
ГЛАВА 20
Когда стемнело и двор опустел, ко входу в подвал дома, где жила Баратова, крадучись подошел какой-то человек. Осторожно осмотревшись по сторонам и убедившись, что за ним никто не следит, он спустился вниз. Это был племянник Петровны Николай. В подвале он прошел в самый дальний угол и зажег большой фонарь. Направив его свет на стену, Николай заметил там свежие царапины и зарубки, как будто кто-то ударил по камню острой киркой или лопатой. С удовлетворением хмыкнув, парень поставил фонарь на пол и стал принесенным мастерком вычищать раствор между кирпичами.
Минут через пять племянник Петровны вытащил из кладки и положил на землю первый кирпич, потом второй. В стене образовалась довольно большая ниша. Николай запустил туда руку, но ничего не нащупал. И в этот момент откуда-то со стороны спускавшейся в подвал лестницы послышался легкий шорох. Николай с тревогой прислушался. Шорох стих, но, как только парень снова принялся за работу, повторился опять.
Напуганный странным шумом, а еще больше — рассказами о жутком подвальном призраке, Николай поднял с земли фонарь и пошел к выходу из подвала. Там никого не было. Успокоенный искатель сокровищ уже собирался вернуться назад и продолжить свою работу, когда из небольшого тупичка, отходившего от основного коридора, отделилась чья-то тень и приблизилась к нему. В последний момент Николай успел оглянуться, но тут на его голову обрушился сильный удар, и он потерял сознание. Ударивший его человек тщательно обыскал карманы куртки парня, но так ничего и не нашел. Постояв с минуту над бесчувственным телом, он прошел в тот самый угол, где до этого работал Николай. Там он выкурил сигарету и при свете зажигалки осмотрел проделанную в стене нишу. И в этот момент с улицы раздался голос Петровны:
— Коля, ты там? — громко спросила она, обеспокоенная долгим отсутствием племянника.
Второй посетитель подвала быстро погасил сигарету и спрятался в свое укрытие. А через минуту в подвал спустилась старушка. Она сразу наткнулась на лежавшего без сознания Николая и в ужасе вскрикнула.
Воспользовавшись тем, что проход оказался свободным, второй посетитель подвала быстро взбежал вверх по лестнице и бросился на улицу. Оглянувшись на шум, Петровна заметила только мелькнувшую уже у самого выхода тень и в панике стала громко звать на помощь. Этот истошный вопль заставил содрогнуться не только проживавшую на первом этаже Васильевну, но даже соседей с верхних этажей дома. Услышала его и гадалка. Она выбежала на двор, и они вдвоем с Петровной с трудом выволокли наверх истекавшего кровью Николая. Тот был без сознания, а из его разбитой головы текла струйка крови.
Тщетно попытавшись привести племянника в чувство, Петровна упала ему на грудь и заголосила:
— На кого ж ты меня покинул! Да что же я теперь без тебя буду делать! Кормилец ты мой ненаглядный! Сокол ты мой! — самозабвенно рыдала она.
— Успокойся, Петровна, живой он, — остановила ее, послушав пульс Николая, гадалка. — Только его надо поскорее отвезти в больницу!
— Да? — недоверчиво посмотрела на нее старушка. — В самом деле, жив? Вот тварь, — неожиданно пнула она бесчувственного племянника ногой. — Вечно во всякие переделки попадает, а тетке потом отдуваться! Вот теперь еще за больницу плати и передачи ему носи!
— Вы так рыдали, что можно было подумать, потеряли самого дорогого человека, — с легкой иронией заметил присоединившийся к ним Шульман. — А между тем с вашим племянником вы всегда жили как кошка с собакой.
— А это мое дело, как хочу, так с моей родней и живу, — зло посмотрела на Семена Яковлевича старушка. — Хоть плохонькой, а он у меня один! Одна моя кровиночка, — выдавила она рыдание. — Хочу ругаю, хочу целую! Может, у меня натура такая — вся в деда! Сегодня ты мой лучший друг, а завтра — и не подходи! Вот ты для меня, Сеня, сегодня самый злейший враг, — зло посмотрела она на Шульмана. — Так что лучше со мной даже не разговаривай!
— Лучше я не буду разговаривать с вами не только сегодня, но и завтра, — ответил, презрительно пожимая плечами, Шульман и отошел в сторону.
— Иди, иди, книголюб хренов, — с презрением проводила его взглядом Петровна. — Не понять тебе русской души! Мы кого больше всех ругаем, того больше всех и любим! А все потому, что слишком много сил, а главное, денег в них вложено! — пояснила она слушавшей ее с улыбкой Ларисе. — Вот я в моего Николеньку, чтоб он пропал, столько уже средств вложила, столько он у меня водки и вещей перетаскал, что я его теперь по гроб жизни беречь буду! Теперь он у меня, что твоя, Сеня, сберегательная книжка, которая с 1991 года лежит! Денег на ней вроде много, а фиг что получишь!
В это время к дому подъехала «скорая помощь», и бесчувственного племянника Петровны осторожно погрузили внутрь. Проводив отъезжающую машину по русскому обычаю громкими воплями и плачем, из которых можно было только разобрать: «На кого ж ты меня покинул» и «Возвращайся скорее, соколик мой ясный», — Петровна быстро утерла слезы и подошла к вышедшей во двор Баратовой.
— Надо бы снять стресс, — деловито сказала она.
— А почему именно у меня? — обреченно спросила ее Юлия Александровна.
— А у кого еще? — удивилась Петровна. — Сема, душа чухонская, сам не пьет и другим не дает, а Лариса жадная. От нее и стакана не допросишься. А чтобы свою жадность скрыть, будет уговаривать, что
