– Эта девушка служила горничной в доме лорда Гленвина.
– Что с ней стало? Она… была убита?
– Её труп нашли закопанным неподалёку от кладбища.
– Почему вы думаете, что к исчезновению горничной причастна тоже я?..
– Это был единственный свидетель. Незадолго до смерти Элен Купер сказала, что видела незнакомую девушку в своей комнате. Девушку, которая угрожала ей ножом и выбралась на улицу через окно. В ту ночь она видела убийцу.
– Вот как, – проронила Кэрри.
– Только что вы допустили две ошибки, – сказал Сэндерс спокойным тоном, как будто речь шла о пустяках. – Хотите знать, какие именно?
Кэрри подняла на него непонимающий взгляд.
– Хорошо, объясняю. Заметьте: вы первая сказали, что Элен Купер была убита. Я этого не говорил. По крайней мере, в начале. Я только сказал, что она пропала.
– Это было только предположение, – неуверенно сказала Кэрри.
– Вторая ошибка… Вы спросили меня: «Почему вы думаете, что к исчезновению горничной причастна тоже я?» Слово «тоже»… что оно подразумевает?
Кэрри молчала.
– Не знаете? Я вам отвечу. Ещё одно преступление. Думаю, эта ваша фраза говорит сама за себя.
В словесном поединке Сэндерс снова одержал победу. Похоже, что Кэрри уже нечего было сказать. Она волновалась и допускала ошибку за ошибкой. Это был излюбленный метод Сэндерса: он никогда не задавал вопросов по порядку, как это делали другие; вместо этого он предпочитал сбить преступника с толку каким-нибудь неожиданным заявлением, наподобие только что им сделанного – «Вы были в монастыре святой Анны», или начать издалека и предоставить ему запутаться в собственных сетях.
– Вы готовы отвечать на мои вопросы честно и правдиво, как перед господом богом? – спросил Сэндерс, снова подняв на Кэрри глаза.
– Спрашивайте, – сказала Кэрри, к которой, казалось, снова вернулась вся её уверенность. – Что вы хотите знать?
Было странно, что она до сих пор не потеряла самообладания.
– Ваше настоящее имя, – ответил Сэндерс.
– Вы его уже знаете. Меня зовут Кэтрин Хэмптон, и, честно говоря, мне нелегко представить, как я могла бы оказаться кем-то другим.
При виде такой наглости Сэндерс даже изменился в лице.
– Не валяйте вы дурака, – сказал он. – Я отлично знаю, как вас зовут.
– Так скажите, – сказала Кэрри. Она всё ещё продолжала держаться вызывающе.
– Я хотел бы услышать признание от вас.
– В чём вы хотите заставить меня признаться? – спросила Кэрри.
Не смотря на показное спокойствие, Сэндерс понемногу начинал выходить из себя.
– Хватит ломать комедию, – сказал он. – Вас зовут Кэрри Энн Ортон, и мы оба отлично это знаем.
– Что же, если и так, – сказала Кэрри. – Имя само по себе ещё не может быть преступлением.
– Вы упорствуете, – сказал Сэндерс. – И по закону, как упорствующая еретичка, вы будете допрошены с пристрастием.
– Что ж, попробуйте, – спокойно сказала Кэрри.
Казалось, она нисколько не была испугана. Без малейшего сопротивления Кэрри позволила, чтобы её привязали к скамье. Она лежала, косясь на палача в красном капюшоне, который по знаку Сэндерса приблизился и встал рядом.
Сэндерс снова подошёл к писарю и углубился в бумаги.
– На чём мы остановились? – спросил он.
– Убийство лорда Гленвина, – ответил писарь, всё ещё сидевший за столом в углу.
Сэндерс наклонился над столом и перевернув очередную страницу.
– Итак, убийство лорда Гленвина, – повторил он. – Что вы можете сказать в своё оправдание?
– Я не знаю этого человека, – простодушно ответила Кэрри. – Я слышу это имя в первый раз в жизни.
Сэндерс достал из ящика ворох какого-то тряпья.
– Это ваша одежда?..
– Нет.
– А верёвочная лестница?.. Вы узнаёте её?
Конечно, Кэрри её узнала. По этой лестнице она проникла в дом лорда Гленвина чуть более полугода назад.
Сэндерс развернул перед ней и лестницу и платье, так что грубая материя почти касалась её лица. Кэрри следила за ним глазами.
– Я не понимаю, о чём вы говорите, – сказала она.
– Всё вы отлично понимаете, – сказал Сэндерс. – Платье было сшито на девушку примерно такого же роста. Оно вам как раз в пору.
– Это ещё не доказывает, что оно принадлежит мне, – возразила Кэрри. – В любой деревне вы найдёте несколько десятков женщин, о которых можно сказать то же самое.
– На платье я обнаружил несколько длинных каштановых волосков, – точно такого же цвета, как у вас.
– В городе живёт много женщин с такими волосами, – не сдавалась Кэрри.
– Но горничные лорда Гленвина подтвердили, что вскоре после убийства в дом приходила бедная девушка, по описанию похожая на вас.
– Да?.. И что она делала в этом доме?..
– Она спросила, не найдётся ли какой работы. Очевидно, она хотела, чтобы её допустили к телу умершего.
– Господи! Кто бы мог подумать, что человек, совершивший убийство, через день вернётся назад! – воскликнула Кэрри. – Чтобы так поступить, нужно просто быть ненормальным! Если бы это была я, то затаилась бы как минимум на несколько месяцев. Может быть, даже уехала бы из города.
– Тем не менее вы не уехали, – парировал Сэндерс.
– Но я никогда не была в Эриенбурге! Это какая-то глупая ошибка. Не понимаю, кто вам мог такое сказать. Как только я выйду отсюда, я сразу же напишу в Лэнсбрук моему отцу, и он не оставит от этой тюрьмы и камня на камне! Да знаете ли вы, жалкий выскочка из простонародья, что дочь лорда Хэмптона не потерпит такого обращения!
– Хватит, – остановил её Сэндерс. – Так у нас ничего не выйдет. Выбирайте одно из двух: или вы говорите правду, или я буду вынужден принять меры. Третьего пути нет.
– Как вы смеете так говорить со мной?! – воскликнула Кэрри. – Мой отец никогда не позволил бы вам…
– Раскалите железо, – приказал Сэндерс.
Казалось, его слова не испугали Кэрри. Она продолжала держаться так, как будто ничего не произошло; как будто это было небольшое недоразумение, и всё скоро разъяснится.
Человек в красной одежде с капюшоном, все это время сидевший в тёмном углу, тотчас поднялся и выступил из тени. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что это был палач. По знаку Сэндерса он вынул железо из огня и крепко прижал его к её руке…
В комнате запахло палёным.
…Она не вскрикнула, но по тому, как побелело её лицо, Сэндерс понял, что борьба будет недолгой.
Сэндерс подошёл к скамье и встал рядом с палачом.
– Так что вы решили? – спросил он.
– Ваше упорство бесполезно, – мягко заметил Сэндерс. – Не усугубляйте своё положение.
