рассказать. Так уж получилось — сыном занималась она, хотя Игорь к Митьке всегда хорошо относился.
Даша прерывисто вздохнула. Сердце ощутимо заныло — так захотелось к Митьке. Сразу бы прошло плохое настроение. Может, все-таки уехать завтра? Но, наверное, милиция не позволит, хотя какое милиции до нее дело?
Нет, так жить нельзя, решительно сказала себе Даша, если не занять себя немедленно каким-нибудь делом, можно свихнуться. Почитать детектив? Но там тоже небось милиция раскрывает блестяще все дела. А что, если поразмыслить над кражами, происходящими в их подъезде?
Слышал бы Игорь, усмехнулась про себя Даша, он бы только посмеялся, он считает, что его жена не способна думать ни о чем, кроме сына и домашнего хозяйства…
Снова Даша удивилась — с чего это она? Игорь никогда не говорил ей обидных слов, только сегодня утром после кражи сорвался… А за два года брака они ни разу не ссорились. Но раз начавшись, неприятное узнавание мужа продолжалось. Даша видела всю их предыдущую жизнь как сквозь призму, вернее, это раньше она смотрела сквозь призму, а сейчас пелена спала с глаз и все оказалось совсем другим. Дело же не только в грубых словах, которые Игорь никогда раньше не говорил. Дело в выражении лица, в междометиях, во взглядах и поворотах головы, в улыбках и нахмуренных бровях. Если как следует понять этот сложный язык, многое можно узнать о человеке. А кому, как не жене, полагается знать о муже все? Раньше Даша над этим как-то не задумывалась, она вообще жила бездумно, сегодняшним днем. И была счастлива. Счастлива ли? — тут же поправилась Даша.
Но это уже совсем последнее дело — заниматься самокопанием. Обратимся к более насущным проблемам.
Итак, если предположить, что в их подъезде действует наводчик… Не зря участковый сказал, что в их подъезде краж было больше всего — сегодняшняя пятая. Дашины окна выходят во двор, из ее квартиры дверь подъезда не видно, а вот у Беллы все очень хорошо видать.
Даша зашла в Митькину комнату и достала разноцветные фломастеры и листок бумаги. В доме девять этажей, на каждой площадке по четыре квартиры, из них только у двух окна выходят на улицу, из них хорошо виден вход в подъезд, а стало быть, все, кто выходит из дому. Определенно, злоумышленник обитает в одной из этих квартир, потому что, если бы он следил за жильцами из лестничного окошка, кто- нибудь бы его непременно заметил. Значит, из владельцев подозрительных восемнадцати квартир можно исключить одну только Беллу Леонидовну — Даша не могла представить, как старушка сидит у окна и следит за жильцами. К тому же знакомые и родственники у нее — все очень порядочные люди, они не будут лазить по квартирам и красть у стариков последние деньги. Дальше: например, на их площадке владельцы двухкомнатной квартиры, что выходит окнами на улицу, уже почти год находятся за границей. Сначала они квартиру сдавали, но потом съемщики устроили не то потоп, не то пожар, и от квартиры им отказали, так что несколько месяцев жилье стоит пустое. Значит, от восемнадцати отнимаем две, остается шестнадцать.
Для наглядности Даша расписала все девять этажей, на каждом квадратиками обозначила две интересующие ее квартиры, поставила номера и заштриховала красным фломастером две квартиры на их пятом этаже. Она полюбовалась на аккуратный чертеж, подумала немного и поняла, что без Беллы Леонидовны ей с этим не справиться.
Держа листок на виду, она позвонила к соседке. Белла Леонидовна открыла дверь не очень радушно — в комнате орал телевизор, и старушке никак не хотелось оторваться от «Убойной силы». Однако Даша была настойчива, и Белла заинтересовалась.
— А что, не боги горшки обжигают! Может, и у нас получатся свои «Тайны следствия»…
Они уселись на кухне, Белла налила себе и Даше по стакану крепкого чая, и следствие началось.
— Значит, так, Дарья, — решительно заговорила бодрая пенсионерка, — однокомнатную номер тридцать восемь на первом этаже сразу можешь вычеркивать. Она ведомственная, сейчас стоит пустая, потому что техник наш Клавдия Петровна хочет туда своего племянника поселить. Какие-то она ведет сложные переговоры, чтобы квартиру эту списали — дескать, темная очень, непригодная для жилья, а она потом для племянника по дешевке и купит.
Даша в который раз подивилась соседкиной осведомленности, но вслух ничего не сказала, чтобы не сбивать Беллу с мысли.
— А не могут туда пока что бомжи как-нибудь пролезть? — спросила она.
— Что ты, что ты! — Белла замахала руками. — Клавдия за квартирой присматривает, каждый день замки проверяет.
— Тогда вычеркиваю, — согласилась Даша, заштриховывая красным фломастером квадратик под номером тридцать восемь.
— Дальше… Там в двухкомнатной две сестры-старухи. Одна из дому не выходит, а вторая еще ничего, бодрая. Но она-то как раз дома не сидит — все время в магазины, в аптеку шастает, в скверике гуляет.
— Однако вторая-то бабка все время дома, — несмело возразила Даша, — подозревать, так уж всех…
— Дома-то она дома, — вздохнула соседка, — а только не видит почти ничего. Сестру свою по голосу узнает.
— Вообще-то я не представляю, чтобы старухи были с ворами связаны, — призналась Даша, — значит, тридцать девятую квартиру я тоже вычеркиваю.
— Дальше… давай сначала по однокомнатным пройдемся, — деловито предложила Белла. — Значит, на втором этаже однокомнатная тоже стоит пустая после смерти Милицы Владимировны. Она полгода назад умерла, и в квартире никто не живет, потому что родственники судиться будут, кому квартира достанется. Какой-то там спорный случай с наследством вышел.
— Точно никто там не бывает? — настаивала Даша.
— Ну, если кто раз в месяц и зайдет ненадолго, то за это время ничего не выведаешь, — уверенно заявила Белла, — вычеркивай!
Даша послушно заштриховала нужный квадратик на втором этаже.
— Дальше… На третьем этаже такой Валентин — молодой человек, недавно он эту квартиру купил.
— Это его «Опель» у подъезда иногда стоит? — вспомнила Даша.
— Точно. Так он, я тебе скажу, дома не бывает неделями, не то что за подъездом следить. И не обворовали его потому, что дверь поставил отличную железную и замки хорошие.
«У нас тоже дверь железная и замок хороший, — подумала Даша, — а вот вскрыли же…»
Белла Леонидовна взяла из ее рук фломастер и сама вычеркнула квартиру на третьем.
— На четвертом этаже картина несколько иная, — продолжала она, — там прописана Ирка — разбитная такая деваха. Вообще-то она живет у родителей, а в этой квартире изредка ночует с другом. Да все друзья-то разные у нее, — с сердцем сказала Белла.
— Все равно я ее вычеркну, — сказала Даша, — она же редко тут бывает.
— Ну, на пятом в однокомнатной я обитаю, — продолжала Белла, — на меня уж вряд ли подумать можно…
— Точно, — согласилась Даша.
— На шестом однокомнатную сдают каким-то черным, — сообщила Белла с неудовольствием, — но поскольку соседи недовольны, то они все время меняются. Последние буквально неделю назад въехали.
— Все равно подозрительно, — сказала Даша и поставила в нужном квадратике знак вопроса.
— Ладно, пока так оставь, — согласилась Белла. — Дальше… На седьмом Бронислава Генриховна — та, что в Москву уезжала, а ее обокрали.
— Вычеркиваю, не могла же она сама на себя воров навести, — согласилась Даша.
— На восьмом пара молодая сейчас в отпуске, да и вообще-то они все время работают, закончила Белла, — а на девятом Ангелина Петровна круглый год живет у сестры в деревне и в квартиру никого не пускает.
— Вот как быстро вы с подъездом разобрались! — поразилась Даша. — Вот только не знаю, правильный ли у нас подход. Ну в самом деле, не на старух же думать! Это смешно… Нужно искать такого
