- Когда вы собираетесь уезжать, сьер граф?
- Предполагал, что мы тронемся в путь сегодня утром, но я не хотел уехать, не поговорив с вами... боюсь, что завтра я тоже не смогу уехать от вас... тогда послезавтра утром. Но я хочу дождаться вашего согласия на мое предложение!
- Я подумаю, сьер граф, обещаю вам.
- Леди Вейра... я могу надеяться?
- Надеяться? Конечно можете... Простите, мне надо идти.
Идти на самом деле мне не надо было никуда, но постепенно я пришла к мысли, что надо посоветоваться о предложении Корина и ни с кем-нибудь, а с отцом настоятелем. Он лучше всех здесь ориентировался в политических играх, постоянно был в курсе всех событий, хорошо знал людей и наверняка мог дать мне дельный совет. Приезд графа ле Патена разбудил во мне то, что долго спало, не решаясь вылезать на поверхность - желание иметь рядом поддержку и крепкую руку, желание нравиться и чувствовать себя женщиной. Пусть даже с этим самым графом не будет никаких романов - к этой возможности я относилась теперь со вполне понятной опаской и дала себе зарок не выдавать никому авансов, держа всех на расстоянии, - но даже совместное путешествие само по себе было бы ярким пятном в моей скучной жизни. А еще в его замке предполагался праздник... почему бы мне не порадовать себя хоть немного? Вряд ли там едят людей, зато можно будет посмотреть и поучаствовать в торжестве, послушать массу сплетен и новостей, а уж уехать назад я смогу всегда, как только захочу. Приобретя недюжинную уверенность в своих силах, имея приличный меч из Дарнии, я не пропаду, даже если граф по каким-то причинам не даст мне сопровождения. Надо только запоминать дорогу в Тройден, а за два раза это вполне реально! Глубоко внутри грыз червячок - а ну как на это празднество заявится Харриш, но, основательно поразмыслив, я пришла к выводу, что начинаю страдать паранойей. Кто такая эта Маргарита и Дювье, чтобы на их обручение приперся сам король? Расспросы о этом обряде и вообще успокоили меня - тихое семейное торжество, из гостей приглашаются только самые близкие друзья (кому охота через год, если свадьба не состоится, смотреть в глаза всем приглашенным и пояснять, почему это произошло?) Вряд ли Корин будет приглашать его величество на столь скромный праздник, делать королю нечего, как раскатываться туда-сюда! Вон, у него сына обручили с иноземной принцессой, своих дел по горло - одно изучение отчетов по миссии в Дарнии сколько времени займет... Но посоветоваться с Эдгаром все же надо, какое бы решение я не приняла и вскорости я уже стояла перед резной темной дверью, ведущей на половину ордена, дергая за звонок.
- Доброго вам дня, брат, - приветствуя очередного дежурного, я каждый раз с замиранием сердца боялась, что увижу знакомое лицо, понимая, что это невозможно. Не забыть бы съездить и положить туда цветы... - простите мою назойливость, но я бы хотела поговорить с отцом настоятелем по личному делу. Можете доложить ему обо мне?
- Приветствую вас, герцогиня. - Монах склонил голову в коротком поклоне. - К сожалению, отец настоятель сейчас выехал из ордена и вернется только к вечеру. По приезде я сразу же доложу ему о вашей просьбе и утром вы будете извещены о его решении.
- Выехал? Жаль... Пусть его путь будет коротким и легким. Спасибо, брат, я буду ждать известий от вас.
На моей памяти отец настоятель чрезвычайно редко выезжал из ордена, за прошедший год это случилось не более четырех раз. Гадать, что подвигло его в поездку, было бесполезно - я к этому не имела ни малейшего отношения, а своих забот у Эдгара было немало и без меня. Походив по коридору в раздумьях, я так ничего и не решила и отложила все вопросы до завтрашнего визита к нему.
Перед ужином пришел брат Урт и осмотрел шов, обработав его своей настойкой, щипавшей не хуже йода. Помял прохладными пальцами бок, потыкал вокруг затянувшейся раны и объявил, что завтра уже можно снимать швы, мол, все хорошо заживает и опасений за мое здоровье он не испытывает. Плохо одно - шрам будет виден и от него не избавиться. Ближайшие три дня он не рекомендует садиться в седло и заниматься с беарнитами, а уж коли мне приспичит ехать, то лишь шагом и с повязкой.
Ужин проходил в теплой и дружественной обстановке. Дювье упился достаточно быстро и надоел до чертиков беспорядочными воспоминаниями о своих и чужих похождениях, откуда он неизменно выходил победителем во всем. При этом он хохотал над собственными шутками так, что заставлял морщиться даже графа. Дело закончилось тем, что Андре утащил упившегося шеллье на двор, а Корин, не зная, как объяснить пристрастие Дювье к выпивке, начал рассказывать о его семье, что не вызвало во мне ни малейшего отклика. У нас таких историй - пяток на десяток...
...- а когда его отец вернулся из похода, то застал свою супругу не одну, что привело его в крайнюю ярость. Мать Дювье была намного моложе его отца, лет на двадцать пять, если не ошибаюсь, и вместо того, чтобы просить прощения со всем присущим женщинам смирением, она возмутилась поведением Шарля и посмела даже выступить против него. Конечно, Шарль был в своем праве и мог бы убить обоих, но не смог этого сделать только по одной причине - их было двое, а он один. Анжелина, мать Этьена, в этот же день собрала свои вещи, что сочла нужным, и уехала из замка от Шарля вместе со своим любовником. Проклятья, которые она посылала в его сторону, слышали все слуги, но никто не посмел вмешаться - любовник стоял рядом с мечом и пригрозил снести голову тому, кто только тронется с места. Как не ругался и не требовал Шарль от своих людей, никто не пошевелился, пока его супруга не собрала все и не уехала в неизвестном направлении. Сам Этьен был в то время уже подростком и не пожелал ехать с матерью, решив, что с отцом ему будет лучше. Анжелина назвала его ублюдком и сказала, что он будет точной копией своего отца, которому было бы лучше и вовсе не рождаться на этот свет, до чего он ей противен. Что было поминать, там был брак по расчету, составленный и подписанный ее родителями и бароном Шарлем Дювье. После ухода жены барон начал пить и быстро спустил все, что имел - Этьен даже не получил титула барона, осталось лишь уважительное 'шеллье', что подтверждает право на земельный надел, если будут в наличии документы на него. Три года назад старый барон умер и у Этьена даже не было средств на его похороны. Все организовал местный священник, которому уже давно леди Анжелина передала крупную сумму на всякие расходы, связанные с ее мужем. Сама она так и не приехала, отчего Этьен возненавидел ее еще больше, считая, что она была причиной смерти отца. Он болтался в Морреле, пока один из собутыльников не приметил его особенность и не решил использовать ее на благо королевства. С тех пор его дела пошли в гору - его поставили на приличное жалованье, которое, если держать в твердых руках, можно и сохранить и приумножить. Сам Этьен лелеет надежду выкупить со временем баронство и свой родной дом, пришедший в запустение и упадок, а это хорошая перспектива для его будущего. Леди Анжелина не будет претендовать на него, она прислала письмо, в котором пояснила, что она хорошо обеспечена и теперь уже сочеталась законным браком с тем, с кем уехала когда-то из дома Шарля. У нее двое детей и она надеется, что у них будет не столь печальная судьба, как у первого сына.
- Пить надо было вашему Этьену меньше, а думать больше, - фыркнула я, ничуточки не пожалев участников этой истории. - Подумал бы барон, почему его жена проклинает его и убегает из дома с любовником, что дело в нем, а он и представить себе такого не желал даже на миг. Зато у нее нормальная семья, дети, а до чего барон дошел? От такого мужа каждая сбежит...
Граф обиделся за своего Дювье, но виду не подал, только покривился чуток, да лишний стакан вина хватанул. Впрочем, это его дело, я больше в советчики лезть не буду.
- Леди Вейра, вы подумали над моим предложением? - Корин изволил проводить меня до спальни и перед самой дверью еще раз попытался добиться ответа. - Вы приняли какое-нибудь решение?
- Пока еще нет, сьер граф. Я еще раздумываю над вашим предложением.
- Миледи, соглашайтесь! - Корин умел быть убедительным, когда хотел.
- Сьер граф, мое время еще не вышло, - улыбнулась я в ответ. - Спокойной ночи.
Снимать швы и в родной питерской больнице не слишком-то приятная процедура, а уж в условиях средневековой крепости и подавно. Но и тут проводились операции, складывались сломанные кости и мне оставалось лишь взвизгивать и дергаться, когда брат Урт выдергивал очередную нитку. Гладкостью они отнюдь не отличались... Залив напоследок уже начавшийся рубцеваться шрам остро пахнущей настойкой, монах потыкал пальцем вокруг него, удовлетворенно хмыкнул и возвестил, что его вмешательства больше
