самым началом и в первую неделю войны с 21 по 28 июня в кабинете у Сталина в Кремле побывали:
21 июня 1941 года с 18.27 до 23.00. Молотов, Ворошилов, Берия, Вознесенский, Маленков, Кузнецов, Тимошенко, Сафонов, Жуков, Будённый и Мехлис.
22 июня с 5.45 до 16.45 Молотов, Берия, Тимошенко, Мехлис, Жуков, Маленков, Микоян, Каганович Л.М., Ворошилов, Вышинский, Кузнецов, Димитров, Мануильский, Вышинский, Шапошников, Ватутин, Кулик.
23 июня с 3.20 до 6.25 и с 18.45 до 1.45. Молотов, Жигарев, Тимошенко, Меркулов, Ворошилов, Воскресенский, Мехлис, Каганович Л., Ватутин, Кузнецов, Берия, Власик.
24 июня с 16.20 до 21.30 принято 20 человек.
25 июня с 1.00 до 5.20 и с 19.40 до 1.00 принято 29 человек.
26 июня с 12.10 до 23.20 принято 28 человек.
27 июня с 16.30 до 2.40 принято 30 человек.
28 июня с 19.35 до 00.50 принят 21 человек.
О каком состоянии прострации И.В.Сталина идёт речь? Из этого общедоступного документа следует, что утверждение Хрущёва - наглая ложь. Если таких элементарных вещей не знает директор Государственного архива Российской Федерации господин Мироненко, то нужно ли удивляться тому, что руководство страны и Государственная Дума убеждены в том, что украинцев в 1932-1933 годах голодом морил Сталин, а поляков под Катынью расстрелял НКВД? Кстати, документы об этих событиях хранятся не где-то, а в архиве, которым руководит тот же С.В. Мироненко.
Много документов свидетельствует о том, что Сталин и руководство страны ожидали скорого начала войны, но информация, поступавшая из многих источников, была очень противоречивой, а, зачастую, и взаимоисключающей. Объявление мобилизации в таких обстоятельствах было бы истолковано Германией объявлением войны. (Именно так было спровоцировано начало Первой мировой войны).
Благодаря изысканиям серьёзного историка и скрупулёзного исследователя Сергея Кремлёва им установлено и документально подтверждено, что о начале войны Сталину «сообщил»... сам Гитлер:
«Сталин получает сообщения о близящейся войне от нелегалов и легальных закордонных резидентур Меркулова из НКГБ, от нелегалов генерала Голикова из ГРУ Генштаба, от военных атташе и по дипломатическим каналам. Но всё это может быть стратегической провокацией Запада, видящего в столкновении СССР и Германии собственное спасение. Однако есть созданная Берия разведка погранвойск, и вот её-то информации верить не только можно, но и нужно. Это интегральная информация от такой разветвлённой периферийной разведывательной сети, что она может быть лишь достоверной. И эта информация доказывает близость войны. Но как проверить всё окончательно?
Идеальный вариант - спросить самого Гитлера о его же подлинных намерениях. Не окружение фюрера, а его самого, потому что фюрер не раз неожиданно даже для окружения менял сроки реализации собственных приказов! Сроки наступления на Западном фронте в 1940 году изменялись Гитлером более 20 раз!
И Сталин 18 июня 1941 года обращается к Гитлеру о срочном направлении в Берлин Молотова для взаимных консультаций. Это не гипотеза, а факт, отмеченный в дневнике начальника Генштаба сухопутных войск рейха Франца Гальдера. Нормативный для любого серьезного историка войны источник был издан Военным издательством Министерства обороны СССР в 1968-1971 годах, и на странице 579-й 2-го тома среди других записей 20 июня 1941 года находим:
«Молотов хотел 18.06 говорить с фюрером».
Одна фраза... Хотел, но почему-то не поговорил! Не захотел.
И эта фраза, достоверно фиксирующая факт предложения Сталина Гитлеру о срочном визите Молотова в Берлин, полностью переворачивает всю картину последних предвоенных дней!
Полностью!
Однако зряшный труд - искать этот факт в любой официальной истории войны. Ведь этот факт рушит всю устоявшуюся - как у нас, так и на Западе -схему! Ведь реально все было иначе!
Сталин предложил - возможно, еще 17 июня 1941 года... Гитлер отказал ему не позднее 18 июня. Пойти на встречу с заместителем Сталина фюрер не
Даже если бы Гитлер начал тянуть с ответом, это было бы для Сталина доказательством близости войны. Но Гитлер вообще отказал. Сразу!
И Сталин понял: это война.
Поняв, что Гитлер решился-таки на войну с Россией, Сталин немедленно (не позднее вечера 18 июня) начал отдавать соответствующие распоряжения руководству Наркомата обороны. Руководство НКВД, то есть Берия с его пограничниками, предупреждать не было нужды - они сами предупредили Сталина. Вовремя!
.... Советская разведка буквально за день до войны «выудила» еще одну сенсационную информацию. Это подтверждается в записке Сталину, Молотову и Берия, направленной наркомом ГБ Меркуловым 21 июня 1941 года, с текстом беседы двух московских иностранных дипломатов, состоявшейся 20 июня.
« - Когда приехал ваш генерал-лейтенант?...
— Вчера. Он видел Тимошенко и Жукова.
— Вы с ним были?
— Но он ничего не спрашивал? Тимошенко знал, что он от вашего генерала подходящего ответа не получит... А здесь все беспокоятся - война, война.
— Да, русские узнали...»
Да, русские узнали!
И узнали заблаговременно потому, что усилия множества крупных и мелких разведчиков, предпринимаемые в последние месяцы, увенчал личный зондаж Сталина! Это был класс разведки в полном смысле слова на высшем уровне!
Интереснейший, не имеющий примеров в военной истории случай: глава одного государства - Сталин - сумел накануне войны добиться «момента истины» от главы изготовившегося к войне главы другого государства - от Гитлера!» («Комсомольская правда», 21 июня 2010 г.)
Самое поразительное, что директиву Генерального штаба от 18 июня 1941 г. о приведении войск в боевую готовность, которую И.В. Сталин санкционировал сразу после выяснения даты начала войны, не выполнил ни один из командующих военных округов! Одновременное невыполнение приказа Генерального штаба разве не заговор? Не активной ли его фазы дожидался Гитлер, многократно откладывая начало войны? Похоже, что у вояк-троцкистов выступить открыто смелости не хватило, зато они сдавали в плен советских бойцов полками. Пример - чуть ниже.
Много публикаций повествуют о «безвинно расстрелянном» командующем Западным Особым округом генерале армии Д.Г. Павлове, который, получив директиву Генерального штаба от 18 июня 1941 года о приведении войск приграничных округов в боевую готовность в связи с ожидаемым нападением Германии, фактически проигнорировал её и совершил предательство, что привело к гибели и пленению сотен тысяч бойцов и, в конечном итоге, к прорыву противника к Москве.
Как можно, видя перед собой приготовление противника к нападению, сидеть 21 июня 1941 года в Минске в театре и в перерывах между действиями по установленному в ложе телефону спецсвязи докладывать в Москву, что у него всё спокойно?
Важное свидетельство П.А. Судоплатова:
«20 июня 1941 г. Эйтингон сказал мне, что на него произвёл неприятное впечатление разговор с генералом Павловым, командующим Белорусским военным округом. Поскольку они с Эйтингоном знали друг друга по Испании, он попросил дружеского совета у Павлова, на какие районы, по его мнению, следовало бы обратить особое внимание, где возможны провокации немцев. В ответ Павлов заявил нечто, по мнению Эйтингона, невразумительное, он, казалось, совсем ничего не понимал в вопросах координации действий различных служб в современной войне. Павлов считал, что никаких особых проблем не возникнет даже в случае, если врагу удастся в самом начале перехватить инициативу на границе, поскольку у него достаточно сил в резерве, чтобы противостоять любому крупному прорыву. Одним словом, Павлов не видел ни малейшей нужды в подрывных операциях для дезорганизации тыла войск противника».
А противник так не считал и действовал по-другому.
«Удары немецких диверсантов, обеспечивающие успех подвижных соединений в начальный период
