помещенная под самым потолком, уставилась на меня стеклянными глазами. Холл и гостиную красиво разделяла арка. Я сделала несколько шагов по направлению к ней и, заглянув в гостиную, увидела высокую блондинку с пышной, не умещавшейся в шелковом халатике грудью и крутыми бедрами. Блондинка стояла на площадке покрытой лаком деревянной лестницы, ведущей на второй этаж, и недружелюбно изучала мою удивленную физиономию.
Длинные прямые светлые волосы доходили ей почти до талии. Лицо не отличалось ни тонкостью, ни каким-либо особенно замечательным выражением. На нем застыло тупое недовольство и чванливое высокомерие.
— Здравствуйте, — смущенно сказала я, обводя взглядом заставленные чучелами бедных животных хоромы.
— Здравствуйте, — нехотя, как-то нараспев произнесла блондинка. — Садитесь, раз уж пришли.
Я присела на краешек кожаного дивана перед огромным, напоминающим пещеру камином.
Блондинка неторопливо спустилась и, подойдя к стойке бара, поблескивающей деревянной лаковой поверхностью, открутила пробку на темной пузатой бутылке и стала наливать себе в стакан какую-то коричневую жидкость.
«Виски, наверное», — решила я.
— А вы что пьете? — снисходительно осведомилась она у меня. — Виски, бренди, коньяк, водку?.. А может, коктейль?
Я следила за ее движениями. На миг она замерла со стаканом в руке, потом поднесла его к губам и залпом выпила все содержимое.
— Спасибо, я за рулем, — мягким голосом сказала я. — Если только соку…
— Может, вы сами о себе позаботитесь? — пренебрежительно бросила она. — Идите сюда, здесь все, что нужно.
Я подошла к бару. Хозяйка открыла незаметную на деревянной панели дверку в стене и вынула несколько коробок сока.
«Здорово придумано, — мысленно подивилась я стенному холодильнику. — Чего только не увидишь у наших богачей!»
Надо сказать, что роскошная обстановка гостиной была довольно безвкусной. Тяжеловесная мебель, выполненная под дорогую антикварную, почти полностью сливалась с красно-коричневыми стенами. Гармонии, на которую рассчитывали хозяева, не получилось. Не помогали ни шкуры, лежащие и развешанные всюду, где только можно, ни зеркала, ни безделушки.
— Слушаю вас. — Налив себе новую порцию виски, Замуруева прошла к дивану и устало плюхнулась на него.
На ее простом, даже грубом лице я не заметила следов переживаний и слез. Она казалась совершенно невозмутимой. Ее голос ни разу не дрогнул, взгляд не увлажнился. Да уж, гонора и заносчивости ей занимать не приходилось.
— Я уже представлялась, поэтому повторяться не буду, — уверенным голосом начала я, присев неподалеку на низкое широкое кресло. — Хотя для меня было полной неожиданностью известие, что вы знаете, кто я.
— Станислав звонил мне, говорил о вас. — Замуруева опрокинула в рот виски и, слегка поморщившись, шмыгнула своим утиным носом. — Вы были Лешкиной подружкой?
Она тупо посмотрела на меня. Сестра Ложкина явно относилась к тем людям, кто не терпит противоречий со стороны кого бы то ни было.
— Нет, я не была его, как вы выразились, подружкой…
Замуруева недоверчиво усмехнулась и икнула. Я подумала, что те две порции виски, которые она махнула в моем присутствии, не первые и не последние в ее дневном рационе.
— Странно, — с рассеянным видом произнесла она, — я так к этому привыкла… Вас, наверное, удивляет, что я не реву, не бьюсь в истерике… А мне, знаете, все это жуть как надоело. И прислуга надоела, и тусовки Лешкины, и рестораны, и его постоянные отлучки. Но теперь, — в ее голосе послышались всхлипы, — теперь он отлучился навсегда.
Она быстро справилась с волнением, только устало провела рукой по лбу, гладкому, как у куклы из универмага.
— Все, кончился праздник, — горько сказала она, — а мне наплевать!
«Это я вижу», — мысленно прокомментировала я ее реплику.
— Извините за нескромный вопрос, Алексей вам изменял? — Я бросила на Замуруеву сочувственный и невинный взгляд.
— А вот это не ваше дело! — взъерепенилась она, резко встала и поспешила к бару.
— Простите. Но ведь и милиция будет задавать вам такие же вопросы…
— Милиция… Ха-ха! Да мой брат только моргнет — и милиции след простыл. Вы верите в милицию, в этих козлов, которые только и знают, что попрошайничать?
Замуруева судорожно рассмеялась.
— Но ведь нельзя всех в одну кучу, — попыталась я восстановить справедливость.
— К черту! — махнула рукой Замуруева, бросая лед в стакан с виски.
Она выпила очередную порцию и теперь, облокотившись о стойку, тихо и печально раскачивалась в такт своим невеселым мыслям.
— А в каких отношениях был ваш брат с Алексеем?
— В дружеских, — по-идиотски захохотала Замуруева. — А если конкретнее, вы ведь любите конкретность, — произнесла она с вызовом, — Леша мой дорогой Грише зад лизал, ясно? Ну, это когда ему срочно денежки были нужны, а вот когда он чего-нибудь достигал, когда вокруг него начинали разные там журналисты виться, хвалебные песни ему петь да в своих продажных газетенках о его коллекциях статейки печатать, вот тогда мы гордыми становились, неприступными да еще приказывать норовили! А-а, ладно…
Она направилась к лестнице. Я как завороженная смотрела на нее.
— Я сейчас, — бросила она. — Пейте пока ваш сок.
Прошло по крайней мере минут пятнадцать, прежде чем Замуруева спустилась в гостиную. Теперь на ней были расклешенные велюровые джинсы и белая футболка, готовая, казалось, вот-вот треснуть на ее гигантской груди. Развинченной, шаткой походкой она подошла к дивану и медленно опустилась на него. Глаза ее странно блестели. Замуруева неожиданно растеклась в блаженной улыбке и, глубоко вздохнув, откинулась на спинку дивана, заведя руки за голову.
— Ой, как хорошо! — облегченно выдохнула она. — Совсем другое дело. Так на чем мы остановились?
В ее голосе появилась непринужденная интонация, словно она испытала умиротворяющее действие какого-то лекарства.
— Вы сказали, что у Алексея были подружки, — решила я вернуться к интересующей меня теме, надеясь, что Ирина уже не помнит, о чем мы говорили.
Она обвела задумчивым взглядом комнату и уставилась в окно.
— Ну были, и что? — Она перевела взгляд на меня.
— Вы имеете в виду, что он изменял вам? — била я в одну точку.
— Ха-ха-ха, изменял? — Ее лицо словно передернуло нервным тиком. — Наверное, изменял, все мужики одинаковые, пользуются, когда подвернется смазливая бабенка. А уж в шоу-бизнесе таких возможностей хоть отбавляй. Все эти показы, конкурсы, дефиле, длинноногие плоские модели неопределенного пола.
«Да уж, твою принадлежность к слабому полу никак нельзя назвать неопределенной», — глянула я на распираемую грудями футболку.
— Вы его ревновали? — спросила я, вынимая из кармана пачку сигарет.
— Не настолько, чтобы из-за этого травить его стрихнином, если вы это имеете в виду, — она с сожалением покачала головой, — но в постели он был хорош, не супер, конечно, но не дохляк. Да ты, наверное, и сама знаешь… — как бы невзначай бросила она.
«Да, она не дура, — подумала я, — или просто хитрит? Берет меня на пушку? Раз она перешла вдруг
