срочно выбить, где тачка, пока они не опомнились!
– Тогда поехали, – сказал Куренной.
– А не боитесь оставлять шефа без присмотра? – спросила я.
– Почему же без присмотра? – улыбнулся следователь. – Обижаете, Ольга Юрьевна!
Мы возвратились в прокуратуру, где нас, оказывается, давно дожидался Виктор в компании Хронометра. Вид у последнего был необыкновенно несчастный, и было совершенно ясно, что появился он здесь отнюдь не по своей воле. Но я знала Виктора – если его хорошенько попросить, он даже папу римского доставит куда угодно, не говоря уже о Хронометре.
Некоторое время ушло на улаживание формальностей и подготовку к процедуре опознания. У меня были опасения, что Хронометр наотрез откажется от своих слов, но после беседы со следователем и после того, как его заверили, что опознание будет проводиться в затемненном помещении и никто из задержанных Хронометра не увидит, он разом скис и смирился. Но подозреваю, что главное все- таки заключалось в другом – недаром Хронометр как-то особенно затихал в присутствии Виктора – наверное, самые сильные аргументы нашел именно он. Виктор не любит говорить, но, когда нужно, он умеет убедить собеседника как никто другой.
Славные бойцы «Великого дракона», попав в непривычную для себя обстановку да еще представ в качестве объекта для опознания, дрогнули. Особенно это было заметно по изменившемуся лицу Артура – теперь оно казалось не столько хмурым, сколько растерянным, а глаза его наполнились страхом, как у загнанного в угол зверька. Их не спешили ввести в курс дела, и, терзаемый неизвестностью, Артур хватался за любую иллюзорную соломинку.
Поэтому он принял за чистую монету байку об участии синего «Ниссана» в дорожно-транспортном происшествии на Воронежском тракте. Вообразив, что это обвинение будет легко опровергнуть, он напрочь забыл, о чем его инструктировал час назад Моряк, и сам предложил убедиться в том, что автомобиль целехонек и никакого отношения к столкновению на Воронежском тракте не имеет. Тут-то и выяснилось, что «Ниссан» находится в гараже у него дома.
Оперативная группа выехала туда немедленно. Куренной был настолько любезен, что опять взял меня с собой – наверное, ему понравилось, что я не задаю вопросов. Но я и не испытывала в этом необходимости – я и так получила неоценимую возможность собрать материал, как говорится, из первоисточника.
Небольшой кирпичный домик Артура располагался в живописном районе неподалеку от моста через Волгу. С фасада он был прикрыт буйно разросшимися кустами сирени. За невысокой оградой был виден маленький дворик с детскими качелями, сваренными из стальных труб. То, что у этого мрачного типа имеются дети, было для меня неприятным открытием.
К счастью, дома в этот момент никого не было – это избавило нас от душераздирающих сцен. Хотя что-то похожее на такую сцену все-таки было.
Когда обоих бойцов вывели из машины под конвоем автоматчиков в милицейской форме и Чек сообразил, где они находятся, он сначала опешил. Он понятия не имел, что наговорил Артур во время допроса, потому что беседовали с ними по отдельности. Наверное, он соображал получше, чем его приятель, а возможно, и нервы у него были покрепче – но зато уж и удар для него был чувствительней.
Чек бросил на Артура такой взгляд, что, будь он драконом настоящим, от Артура в этот миг остался бы один пепел. Но было уже поздно. Да и Артур никак не отреагировал на язык взглядов – он полностью был поглощен безумной идеей, что менты, не найдя на машине никаких вмятин и царапин, тут же отвяжутся и отправятся восвояси.
Чек не был столь наивен – охрана с автоматами, люди в штатском, понятые – все стало ему ясно сразу. Он ушел в себя и нахохлился, готовый к чему угодно.
Артур тупо выслушал постановление об обыске, которое ему зачитал Куренной, и покорно открыл ворота. Процессия проследовала во двор, и хозяину было предложено отпереть гараж. Внутри, как и ожидалось, находился синий «Ниссан» с номером «У-333-ХО».
– Это ваша машина? – спросил Куренной.
Артур, с надеждой глядя на рассеянную улыбку следователя, с готовностью ответил:
– Нет, это машина клуба, просто хозяин просил ее посмотреть – что-то там зажигание барахлит…
– Кто ездил на ней последний раз? – почти безразлично спросил Куренной. – Это было двадцать первого августа, да? Воронежский тракт?
– Нет-нет! – поспешно заверил его Артур. – Сроду она там не была. На нее садились последний раз восемнадцатого, а потом – нет…
– Кто ездил на этой машине восемнадцатого августа – вы сами?
Кажется, после этого вопроса Артур начал понимать, что к чему. Он облился холодным потом, и вид у него сделался жалким и заискивающим. Он решил разделить ношу с другом – наверное, поэтому он подобострастно улыбнулся Куренному и ткнул рукой в сторону Чека.
– Да вот мы с друганом! То есть с Чекасиным…
Чек намертво сжал челюсти и, отвернувшись, посмотрел в небо.
– Так-так, – мирно пробормотал Куренной. – Можете припомнить, куда вы в тот день ездили на этой машине?
Лицо Артура сморщилось. Он попытался опять апеллировать к товарищу.
– Чек, слышь, куда мы ездили, не помнишь?
– Я спрашиваю вас! – строго перебил его Куренной. – Будьте любезны отвечать на вопрос!
– Да так сразу и не вспомнишь… – потерянно забормотал Артур.
– Попробую вам напомнить, – вежливо предложил Куренной. – У нас есть данные, что на этой машине привозили корзины с розами на территорию, которая принадлежала предпринимателю Жмыхову; это было как раз восемнадцатого числа. Припоминаете этот рейс?
– А-а… Это Чек… Чекасин то есть, – неуверенно промямлил Артур, пытаясь поймать взгляд приятеля, но безуспешно.
Не зная, что говорить дальше, он сбился и замолчал. Следователь пристально посмотрел на него и заметил:
– Значит, в особняке Жмыхова вы не были, правильно я понял? – Артур при этих словах неуклюже кивнул. – Там был ваш друг Чекасин? – Артур опять осторожно кивнул. – Но вы присоединились к нему позже, не так ли? – Артур кивал как заводная кукла. – И куда вы поехали вместе с ним?
Артур тяжело задумался.
– Может быть, вы ездили на сосновское кладбище? – небрежно спросил Куренной.
Артур и до этого был бледноват, но теперь он стал белым как бумага. Однако ни кивать, ни разговаривать сил у него уже не было. Он просто бессмысленно смотрел на следователя и судорожно глотал воздух.
– Вы слышали мой вопрос? – поинтересовался Куренной.
Чек перестал смотреть на небо, с ненавистью взглянул на приятеля и сплюнул.
– Ни на какое кладбище мы не ездили, – зло сказал он.
– Сейчас я разговариваю с Боровским, – мягко заметил Куренной. – Мне кажется, что он придерживается иного мнения.
Артур никак не мог выйти из столбняка и, похоже, не понимал, что ему говорят.
– Хорошо, – сказал Куренной. – Я попрошу понятых подойти поближе. А вы, Боровский, откройте, пожалуйста, машину!
Артур наконец сдвинулся с места, на заплетающихся ногах подошел к фургону и после некоторой возни отпер задние дверцы. Когда они распахнулись, в нос мне ударили запахи гнили, разрытой земли и еще чего-то непонятного, но не менее неприятного. Герметизация в машине была отличная.
На дне фургона валялись сморщенные, побуревшие лепестки роз, была рассыпана земля, а кое-где на обшивке темнели весьма подозрительные пятна. Из-под бокового сиденья выглядывали рукоятки двух лопат.
– Прошу непременно отметить, – произнес Куренной, оборачиваясь к одному из помощников. – Обшивка салона в бурых пятнах, похожих на кровь. На штыках лопат и на полу следы земли. Необходимо в срочном порядке произвести анализ того и другого. Не забудьте также про отпечатки пальцев на лопатах…
Артур Боровский, не отличавшийся до сих пор особой активностью, вдруг преобразился. Он по-прежнему оставался бледен, но вдруг сделался лихорадочно суетлив и разговорчив. Он резко шагнул к следователю и почти выкрикнул:
– Я ни при чем! Меня заставили! И вообще, я не убивал! Убивал Чек, а я сидел за рулем, понятно?
– Кого убивал Чекасин? – жестко спросил Куренной.
– Крота! – захлебываясь, выкрикнул Артур. – Кротова то есть. А потом мы закопали его на сосновском кладбище… Но теперь я делаю чистосердечное признание, понятно?
Он так упирал на это «понятно», что Куренной невольно улыбнулся. Он сделал Артуру знак замолчать и отошел в сторону к своим помощникам. Посоветовавшись с ними, он объявил:
– Так, значит… Трофимов с ребятами пока остаются здесь, чтобы все оформить, а мы сейчас поедем в прокуратуру. Признание так признание… Наденьте на задержанных наручники!
Артур позволил себя заковать с каким-то даже удовлетворением – по- моему, сейчас он больше всего боялся принадлежать себе, остаться наедине со своими мыслями и страхами. Сделав выбор, он получил временное облегчение и успокоился на этом.
Чекасин держался совсем по-другому. Он не сопротивлялся, но представлял собой сгусток ненависти – было только непонятно, кого он ненавидит больше – слуг закона или своего дрогнувшего приятеля.
Их обоих посадили в машину с зарешеченными окнами и увезли. Засобирался и Куренной. А я, упирая на то, что мне еще есть чем помочь следствию, стала напрашиваться присутствовать на допросе Артура.
– Понимаете, мне не совсем ясна его роль в этом деле! – умоляюще взывала я к улыбчивому следователю. – Ведь восемнадцатого числа с утра он был с Кротовым на острове, а ночью уже закапывал его в могилу. Мне непонятно…
Куренной вздернул подбородок.
– Вам непонятно! – сказал он почти с восклицанием. – Это звучит! Такое впечатление, что все остальное вам понятно… А мне вот пока нечем похвастаться, дорогая
