весьма неслабо.
— Где выход в зал, как ты думаешь? — спросила меня Маринка.
— Это там, — ответила я, показывая пальцем в одну сторону, где ящики сходились вместе не до конца и между ними виднелся проход. — Или с другой стороны, — я небрежно качнула головой. — Интересно только, никто не выскочит?
— Ты что же, не поняла, что ли? — воскликнула Маринка. — Тут только один люк из зала, видишь, больше сеток нигде нет.
— Сеток нет, верно, — хмуро подтвердила я Маринкино наблюдение. — Можно считать, что нам повезло — хоть что-то мягкое подстелили, перед тем как сбросить…
Маринка промолчала, и мы вполне бодрой походкой направились к проходу между ящиками, зашли в него и оказались в коридоре, куда выходили проходы из каких-то следующих помещений.
Первое же справа оказалось скорее всего местом, где обычно держат опасных пресмыкающихся: мелкосеточные вольеры самого различного размера занимали всю небольшую комнату.
Мы с Маринкой переглянулись и постарались передвигаться тише. Крадучись, пройдя вперед несколько шагов, мы вдруг услышали резкое шипение слева.
— Змея, гадюка! — прошептала Маринка и вжалась в стену, зачем-то приподняв полу плаща.
Я решила ни в коем случае не поддаваться панике и собралась уже сказать, что все это ерунда и змеи так громко не шипят, как вдруг шипение повторилось. Одним прыжком я оказалась в двух шагах впереди, и мы с Маринкой, стараясь не шуметь, чтобы не злить поганую рептилию, на цыпочках завернули за угол, потом еще за один и оказались в небольшом помещении, опять же заставленном ящиками. История повторялась и как-то стала уже надоедать.
Маринка открыла рот, чтобы изречь какую-нибудь глупость, но я быстро дернула ее за мизинец.
— А? Что? — она, судорожно оглядываясь, наконец-то увидела то, что привлекло и мое внимание.
Толстый лысый мужчина, одетый в обыкновенный спортивный костюм и почему-то в шапочку с красным помпоном, закрывал крышку здоровенного разрисованного ящика, стоящего в глубине помещения. Очевидно, услыхав шорох от наших движений, он вздрогнул и повернулся, слегка наклонив голову набок. Мы с Маринкой замерли и почти перестали дышать.
Было совершенно очевидно, что этот клоун что-то прятал и старался это сделать как можно быстрее и тише. Признаюсь, мне стало любопытно! И Маринка наверняка испытывала такие же чувства, правда, в отличие от ее непосредственной начальницы, у нее был довольно-таки слабо выражен охотничий инстинкт.
Ну посудите сами, разве так делают? Этот лысый дядька еще не задвинул ящик на место, еще не не перестал подозрительно оглядываться, а Маринка, уже прикоснувшись губами к моему уху, зашептала:
— Что он там прячет, а? Ты не видишь?
Пришлось на нее шикнуть, и, к сожалению, не так резко и громко, как она того заслуживала, поскольку было важно не спугнуть дядечку.
Дядечка тем временем, наверное, подумал, что шорох ему почудился, и, прикрыв ящик крышкой, задвинул его в ряд таких же расписных уродов, накидав сверху еще и небольших коробков. В последний раз осмотрев результат своей работы, этот лысый клоун вынул из кармана весьма прозаичную сигарету и, закурив, ушел по коридору как раз в том направлении, куда собирались идти и мы с Маринкой, пока он нас не спугнул.
Только его шаги затихли, Маринка, опережая меня, выбежала из нашего укрытия и, подскочив к ящику, попыталась приподнять его крышку, несмотря на то, что сверху на нее давили еще и накиданные коробки.
— Что же он туда спрятал? — азартно бормотала она. — Помоги, что ли! Ну что ты стоишь?!
Я в это время рассматривала сам ящик, и чем дольше я это делала, тем меньше мне хотелось заглядывать в него.
— Ты прочитай, что на нем написано, — спокойно сказала я.
Четкая трафаретная надпись, шедшая поперек от угла до угла, не вселяла никакой радости: «Повелитель змей».
— Гадину какую-нибудь подкармливал, — догадалась Маринка, — ну ее к лешему.
— Пошли лучше в зал, там наверняка уже начинается самое интересное, — сказала я и вышла в коридор.
— Пожалуй, — нехотя согласилась Маринка. — В общем понятно, почему он соблюдал такую конспирацию. Если бы Аркадий Павлович узнал, что ядовитых змей уже привезли, и без справок и прочего, шум был бы, е-мое!
— Ага, — рассеянно согласилась я. — Только вот куда нам идти? В какую сторону побрел этот змеелов, ты не помнишь?
— Налево! — крикнула она.
— Направо! — рявкнула я и дернула ее за руку.
Маринка скривилась и, попытавшись освободиться, шарахнулась в сторону. Послышался треск.
— Ой, стой, Оля, — сказала она. — Кажется, мое платье зацепилось за что-то!
Она приподняла подол и развернулась, перебирая и разглядывая его. Мы обе присели и стали освобождать Маринкино платье, крепко севшее на гвоздь. Пока мы этим занимались, послышались быстрые шаги, и мы увидели промчавшегося мимо нас Сикамбра.
Я уж было открыла рот, чтобы позвать этого негодяя, но Маринка остановила меня.
— Ты хочешь, чтобы я опозорилась перед мужиком? — злобным шепотом спросила она, и, хотя, если честно, я была не против посмотреть на это действо, пришлось вздохнуть и промолчать.
Я постаралась и высвободила Маринкино платье из плена. Оно, конечно, пострадало, но не чересчур, до дома дойти можно.
— Куда он пошел? — спросила я Маринку, хоть и сама прекрасно видела, что Сикамбр бежал налево, куда хотелось идти и Маринке.
Освобожденная и убедившаяся, что ее потери были невелики, она рванула за Сикамбром, я — за нею. Коридор оказался недлинным и очень быстро привел нас наконец-то куда-то в реальное и понятное место. Уже явственно слышались звуки зала, перед нами была нормальная лестница, ведущая наверх, а сбоку белая дверь с нарисованными на ней двумя кругами однозначно указывала на то, что это туалет.
— А вот теперь, когда мы наконец-то выбрались из этого дерьма, можно и перышки почистить, — пышным слогом, возникшим, наверное, от пережитых волнений, сказала Маринка.
— Чисть! — равнодушно сказала я, доставая из кармана плаща пачку сигарет.
Хорошо еще, что я как-то додумалась переложить сигареты в плащ. Моя сумка осталась в зале под охраной Фимочки, а без сигарет в таком приключении было бы грустно.
— Ну почему ты не идешь-то? — спросила я у Маринки, закуривая.
— Я одна боюсь, — совершенно глупо, на мой взгляд, призналась она.
— Ой, не смеши людей, — досадливо отмахнулась я.
— Никого я не смешу, — окрысилась на меня Маринка и, открыв дверь туалета, зачем-то громко сказала: — Эй, я иду!
Оглянувшись на меня и прислушавшись, Маринка, гордо вскинув голову, зашла в туалет и закрыла дверь за собой, но буквально через секунду раздался ее оглушительный визг.
— Смешно пошутила, — проворчала я, не думая даже открывать дверь и заглядывать внутрь. У меня было не то настроение, чтобы поддаваться розыгрышам.
Дверь распахнулась, и наружу выскочила Маринка с дико расширенными глазами.
— А-а-а! Оля! — крикнула она, цепляясь за мою руку.
Я едва не выронила сигарету от таких заходов, но сдержалась. Все-таки что-что, а выдержку и силу воли у меня не отнять. Не первый год я общаюсь с Мариночкой, привыкла уже.
— Крокодил зубками лягнул из унитаза? — неэстетично пошутила я.
Маринка молча посмотрела на меня и затрясла головой.
— Там… — прошептала она, вздрагивая от ужаса.
Не думая ни о чем серьезном, я зашла в туалет. После небольшого тамбура там оказалась еще одна
