Гитлероида. Мы сбежали на улицу. Я в Интернет–кафе (моя отрада) , ребенок и муж объезжали мотоцикл.
Сюрпризы на этом не закончились. У ребенка поднялась температура – то ли от морского ветра, то ли от кашляющих родственников. В доме было очень холодно, оказалось, что в наше отсутствие все балконные двери держали нараспашку.
Ибрагим с молодым Адольфом продолжали оккупацию нашей комнатушки. Ушел он тихо, ни с кем не прощаясь, словно растворился в темноте. Мы ломанулись к себе.
Хотела послушать новый диск с арабскими песнями, его заклинило. Через минуту раздался сухой треск в комнате – это лопнуло стекло, покрывающее стол. Хорошо печка жарит. Надеюсь, завтра нас не четвертуют.
Когда все захрапели, пошла сделать себе кофе, и покормила ребенка. На кухне был свинарник, потому что служанку отправили на помывку квартиры к рабовладельцам Нажве и ее мужу.
Пришлось вспомнить свою обычную жизнь, вымыть посуду (холодной водой) и привести кухню в нормальное состояние. Руки теперь воняют хлоркой. У них нет Фэри…
Ночью температура опять поднималась. Сейчас Эмиль вроде бодрячком (чтоб не сглазить) , даже поел лепешку, вермишель с молоком и выпил кружку какао.
Пришел с утра Хайсам. Подарил мелкому денег немножко (хоть что–то подарил первый раз) . Привезли служанку, которая заболела. В доме полно бактерий, все болеют. Пошла умылась, натянула джинсы, а ночнушку снять не успела. Пришел братец–Ибрагим, включил компьютер, сел играть.
'Радостное'известие дошло до наших краев, у Ибрагима каникулы, 10 дней будет торчать дома. Рву на себе волосы.
Сидела красилась, Ибрагим играл. Причесаться невозможно. Только дверь закроешь, кто–то стучит. Замотала свои всклокоченные волосенки в полотенце. Устроила 'кузькину мать'мужу, тот — Ибрагиму. Присоединилась к разборкам свекровь, сказала, чтобы Ибрагим больше не торчал в комнате. Интересно, сколько часов он продержится без компьютера.
Настроение на нуле. Сидим дома.
Борьба за комнату скоро выльется во вселенский конфликт. Свекры собрались отвезти нас в парк, покатать мелкого на каруселях. Не дождались.
Пришла Нажва, потом ее муж. Опять все съели, что мать приготовила. Только я вышла из комнаты выяснять, когда же мы все–таки выберемся из ледяного дома на солнечный свет, братец занял свое место возле монитора и опять врубил игру, в которой Анжелина Джоли бегает с пистолетами и 'мочит'всех подряд – людей, зверей, каких–то гуманоидов…
А потом ее сжирает динозавр. Очень познавательная игра! Устроила тихую разборку. Ибрагима выгнали.
Я слегла, впав в депрессию. Свекровь и Нажва уехали делать маникюр. После свекровь решила–таки сделать ребенку сурпрайз — поехали в парк. Я осталась дома. Лежала депрессировала. По- крупному, со слезами.
Парк ребенку понравился, особенно дешевые аттракционы (не то что в России) . Снова поднялась температура. Я приперла к стене родню, те вызвонили какому–то врачу, и спустя еще пару часов, мы отправились в частный кабинет.
Медицина в Ливане разделяется на частную и государственную. На плохую, хорошую и ооочень хорошую. Нам пришлось побывать во всех уровнях. Но первый визит к доктору я не забуду никогда.
Уже стемнело. Свекровь припарковала машину в каких–то закоулках. Вошли в здание, на 2 этаже находился кабинет знакомого врача свекрови. Приемная с телевизором, обшарпанными стенами и секретаршей. И собственно – кабинетик (ну очень маленький) .
Доктору лет 60, стал слушать в стетоскоп малого. Горло посмотрел. Уложил на кушетку и в лупу разглядывал его живот. После выписал какой–то антибиотик. Я сказала, что такого не знаю лекарства и буду давать 'Амоксиклав', привезенный из России. Доктор подумал, помолчал и изрек: 'Это то же самое, что я выписал'. За визит мы заплатили 20 долларов.
Дома температуру сбила. Носится ребенок, как оглашенный. Плясал под арабскую музыку и бурные аплодисменты. Выпил 2 чашки какао, съел бутерброд с колбасой и сыром, и все (рано радовалась, что он поел утром) . Ходит хвостом за служанкой.
А где же братец–Ибрагим? О, он поехал поработать. Иногда такое случается, жаль, что редко бывают в жизни чудесные моменты. Когда я сижу за компом, пью чай, тень Гамлета не бродит по коридору, и не ломится в нашу спальню. Слезы высохли, и, кажется, что жизнь прекрасна.
Свекровь повезла нас на рыбный рынок. Воняло там так, что у меня закружилась голова, и я чуть не хлопнулась в обморок, прямо на грязный пол, рядом с лотками рыбы. Стояли с Эмилем на воздухе, пока муж и свекровь ходили неизвестно за чем. Вернулись с пустыми руками. Свежей рыбы не было.
Высадила она нас на улице, чтобы мы погуляли по закоулкам. Эмиль устал ходить. Был не в духе. Купили молоко, печенье, адас (чечевицу) . Приехали домой. А дома…. Конечно, братец–Ибрагим, ждет нас с распростертыми объятиями подле компьютера. По моему лицу было видно, как сильно я 'счастлива'. Комнату отвоевали, уложили ребенка спать. Сама заснула, устала от 'сражений'. Вечером поехали на Рауши.
Толпы народа, еще больше детей. У Эмиля порвалась резинка в джинсах, поехали домой… Перед сном курили кальян на балконе. Снимали стресс.
Сегодня с утра выпила 2 успокоительные таблетки. Забыла вчера убрать с кровати фотокамеру. Только проснулась, ногой столкнула на пол. Полет прошел удачно. Как ни странно, камера работает.
Было сказано за утренним кофе – собирайся, повезет нас мама в одно интересное место, ты там еще не была. Повезла нас 'мама'вокруг Даун–тауна, который я знаю как свои 5 пальцев.
Потом заехала она по делам в какое–то учреждение. Мы сидели в машине. И усе. После нас 'выкинули'на набережной. Хорошо хоть захватили мотоцикл Эмиля, он катался.
А мы гуляли. На солнце очень жарко. Но ветер поднялся. Море чистейшее, прозрачное, бирюзовое.
Не успела отщелкать пару домов, вдруг, словно из–под земли – полицейский. 'Зачем вы меня фотографируете?'Дали посмотреть ему фотографии, компромат обнаружен не был. Потом муж подошел к другому полисмену, познакомились, дико перед нами извинялись, но что поделать, обстановка такая в Ливане…
Неслись, как 'угорелые', с конца набережной к тому месту, где нас высадила свекровь. Договорились встретиться в 11.30., чтобы прибыть домой до отключения света.
Приехали домой на такси, потому что свекровь не нашла нас на набережной. Впечатлил водитель в футболке и шлепках–вьетнамках на босу ногу.
В доме по плану отключили электричество. Переть мотоцикл на своем горбу не очень хотелось. Муж долго кричал и свистел, надеясь, что кто–нибудь услышит на 9 этаже… Не услышали. В разгаре была генеральная уборка – двигали мебель, лили воду, наводили лоск. Тень отца Гамлета маялась по углам (света нет, комп не работает) .
Я злорадствовала. Уложили спать ребенка. Приперлись Нажва с мужем и стали бурно о чем–то разговаривать со свекром. Ко всему привыкший ребенок, спал под их вопли. Когда проснулся, мы быстро сбежали из дома. Прогулялись до рыболовного магазина. Сидели в инет–кафе, когда пошел дождь, потом ливень, плавно перетекший в град. Свекровь уехала с зятем в деревню к матери. Нажва осталась ночевать в отчем доме.
Расстановка сил была не в мою пользу – Ибрагим смотрит фильм по компьютеру, служанка пожрала лепешку с мясом, которую я планировала скормить ребенку, Нажва, как всегда, учит жить. Ее фраза 'Эти лепешки мать специально готовила для меня и Фареза'— вызвала во мне приступ бешенства. Но я молчу. Завтра Ибрагим должен поехать работать. С утра до 5 вечера. Слушаю сейчас, как Эмиль играет в 'мир дикой природы'с жедду Абдала. Рычат друг на друга, гавкают и мяукают.
Утром все ушли… Счастье есть. Оно не может не есть. Я полдня ходила в ночнушке по дому. Потом попыталась подровнять свою челку. В доме были одни единственные ножницы (а и правда, зачем нужно много ножниц для жизни? к чему они?) .
