Огроменные, швейные и стальные, которые в ходе работы (подрезания челки) оказались тупыми. Но я продолжала резать. Челка получалась кривой и уродливой. В ход пошли маникюрные ножнички. Что дело не спасло…а даже ухудшило.
Слава Богу, недалеко находился салон. С черной непроницаемой шторой и жалюзи на входной двери. Окон не было. Это был салон для женщин, куда мужчинам вход воспрещен.
В кресле сидела тучная дама, которой делали мелирование. Волосы ее отливали болотной тиной. Еще одной мыли голову. На диване среди плащей и журналов сидела молодая девушка с годовалой девчушкой. Мне быстро подровняли челку. Даже не изуродовали. Когда я попросила профилировать ее, у парикмахерши не оказалось ножниц с зубчиками. Повязывала платок под молчаливые взгляды арабских дам…
Дома нас ждал сюрприз. Свекр сам, (покрикивая на служанку) готовил 'кяфте'. Получилось объеденье. Толстею…
Только уложили спать Эмиля, пришла Нажва. И давай языком чесать, во весь свой нехилый голосище. Будет ночевать опять здесь.
Вечерком сбежали в Интернет–кафе.
По приходу домой оказалось, что братец–Ибрагим смотрит фильм по компьютеру, осталось 20 минут до титров. Мы оделись с мелким, и пошли на улицу. Подышали воздухом…
Вернулись. Братец–Ибрагим досматривает. Я бодрой походкой вошла в комнату и начала раздеваться. Сняла свитер, потом штаны. Это был быстрый стриптиз, без тряски телесами, вместо музыки — вопли мужа: 'Выключи, козел, компьютер'. Козел сопротивлялся. Но бежал, закрыв глаза. Оставшись в трусах и лифчике, чувствовала себя воином, взявшим Рейхстаг.
(примечание для читательниц: ДАЖЕ НЕ ДУМАЙТЕ ПОВТОРИТЬ ЭТОТ ТРЮК. Это была ужасная ошибка, о которой я поняла спустя долгое время) .
Ночью пошел дождь. Утром тоже пошел дождь и светило солнце. Сейчас небо затянуто тучами, нос и ноги заледенели. Нажва снова 'греет'мою душу своим присутствием в доме, ждет мужа, который должен привезти свекровь.
Гуляли сегодня, не смотря на дождик. Повезло, он был совсем маленький и редкий, быстро закончился. Так надеялась, что Ибрагим будет 5 дней работать, но отец сказал ему не ходить больше. А тот и рад.
Собрались к 12 дня на улицу, пошли в Мар Элиас. Зашли в 2 магазинчика сладостей. От одного вида которых, у меня повышается настроение. А когда тебя угощают, а потом ты покупаешь эту вкуснятину, начинается не жизнь, а песня…Сели на автобус до Рауши, где Голубиный грот. Ветрено и сыро было на море. Волны большие. Людей нет. Набережную ремонтируют. Эмиль носится по лужам. Прогулялись по ветру, полюбовались скалами.
По приезду домой застали впечатляющую картину. Служанка по наущению свекра наварила картофеля в мундире, почистила его, свекр размял картоху вилкой, полил оливковым маслом, и стал есть лавашом это удивительно вкусное блюдо. Деликатессс…
Размяли толокушкой картофель и для Эмиля (типа пюре) . Ребенок поковырялся в тарелке, заскучал, измазал кофту и ушел. И я эту байду есть не стала (не люблю картошку в мундире) , пожарила картошку, по–русски. Ребенок поел, с кетчупом и каплей майонеза.
И вдруг не по графику отрубили свет. Я злорадно потирала ручонки. Ибрагим пришел есть тоже вареный деликатес, затем рис, потом еще что–то (растет организм, жаль, что не мозги) . А я быстро побежала занимать освободившуюся жилплощадь.
Взаперти попили кофейку с купленными сладостями. Эмиль спать не захотел. Приехал муж Нажвы, привез свекровь. Надеюсь, не скоро буду лицезреть любимую родственницу…
Только я покинула комнату, и присела в салоне попить с родней кофе, Ибрагим испарился. К компьютеру — играть и смотреть очередной дебилоидный фильм.
Но в доме не было питьевой воды, которую он должен был, кстати, принести. Его послали на покупку 10–литровой канистры. В те несколько минут отсутствия 'тени отца Гамлета', комнатой завладела я. Вернулся братец с 6–литровой канистрой (за те же деньги, что и 10–литровая) . Сказал, что хотел попробовать воду этой фирмы… Только прошелестел к двери, не тут–то было! Компьютер выключен, комната на замке.
Мелкими перебежками передвигаюсь по квартире, чтобы братец меня не засек и не окупировал комнатушку. Хочется есть. Но придется потерпеть, пока оккупант не уснет…
Искупала Эмиля. Жизнь продолжается. За окном начался ливень. И закончился.
Уже ночь. Помылась сама из кастрюли, обнаружила царапину на лбу после вчерашней стрижки челки в 'салоне'. Изуродовали–таки меня… Чтоб не сильно радовалась…
Так и не поела. Миска вареной картошки сиротливо стояла на столе.
Свекровь сообщила мужу, а тот мне, что если еще раз я посмею оголиться перед Ибрагимушкой и совращать его юную психику своими телесами белыми, то нас выгонят из дома.
Вобщем, был тихий скандал. И как всегда коза отпущения – психопатка–ажнабия.
Не хочет она жить нормально в таборе ливанском. Подавай ей отдельную жилплощадь, свободу выбора и действий. Приехала со своим самоваром в чужой монастырь и еще тявкать осмеливается….
Меня поражает, как они умеют скрывать свои эмоции. Здороваются, улыбаются, разговаривают, а на самом деле… Я так не умею. Уж если плохо – сразу на лице написано.
А ливанцы – сколько выдержки перед врагом… ни один мускул не дрогнет.
Из всей огромной семьи мужа со мной общается нормально лишь его старшая сестра. Которая живет в деревне и находится в контрах со свекром. Вернее, он разозлился на свою дочь и не разговаривает с ней уже год. Еще есть пара милых кузин, которые тоже живут далеко в горах и не предъявляют ко мне никаких претензий. Как жаль, что мы редко общаемся…
Остальные делают хорошую мину при плохой игре.
Вчера был очередной званый обед. И позавчера… Сколько можно есть?
Вот люди живут – каждый день ходят к кому–то в гости или к себе зовут, чтобы покушать.
С утра пошли заказать фотографии для свекрови, купили сладостей. Дождик то моросил, то прекращался. Пришли к Хайсаму и Иман, а там – свекровь с Уинщет драят дом, Иман готовит на кухне. Пришла ее подруга с дочкой – ровесницей Эмиля. Как стали дети хулиганить! Мать сидит языком чешет, я таскаю мелких на руках. Потому что те стали прыгать по 2–х ярусной кровати, а внизу – мраморный пол…
Тетка попила кофе, спросила, почему я такая худая, чтоб дала ей рецепт диеты… Я долго смеялась. Пришли Нажва и Фарес, Ибрагим и свекр. В Эмиля удалось впихнуть курицу с картошкой–фри и он заснул. Обед прошел в дружественной обстановке – родня накинулась на еду.
Наевшись, все расселись на диваны, служанка мыла посуду, Иман варила кофе, принесла фрукты и десерт – пудинг с печеньем. Народ по очереди потянулся в туалет и молиться.
Нажва спорила с отцом о политике. Все молчали. Мы смотрели документальный фильм про войну во Вьетнаме, звук отключили. Было интересно. Оригинально даже. Я прям–таки прилипла к экрану. Свекр захрапел. Народ оживился.
Все ждали, когда проснется Эмиль, потому что по плану у нас еще был поход к соседке – подруге свекрови.
Слава Богу, она живет в доме напротив. Нада, ее муж и мама мужа. Сыновья в Канаде работают. Эмиль не хотел заходить, пришлось сказать, что тетя вручит ему конфету. Пока я разглядывала хоромы – а это действительно оказались хоромы, и фотографировалась с Надой, Эмиль ныл, чтобы дали обещанное. Мадам раскрыла шкатулку, стоящую на столике, а там лежала гора разных конфет. Ребенок засиял и воспрял духом.
Дом очень старый, комнаты огромные, высоченные потолки, кухня с подсобной комнатой наверху, а не как у нас – внизу в подвале. Хозяйка угостила кофе, самолично испеченными сладостями (как наш хворост, но еще с начинкой) и ливанским десертом – типа нашего сочива. Вареная пшеница с орехами, изюмом и сахаром (вместо меда) . Если бы ни вой Эмиля, что он хочет домой, я бы еще посидела. Атмосфера в доме была прекрасная. Но пришлось прощаться. Свекры остались.
