уже спутник с арабскими и европейскими каналами. Зачем что–то менять, напрягаться? Ради чего (или кого?) Мне было отказано. Причина — спутник, который я хотела, 'кишел' порно–каналами, а в доме с нами жил 18–летний младший брат мужа. Развращать мальчика не входило в планы семьи.
Насмотревшись и наслушавшись российских новостей и передач, погрузилась в еще большую тоску по родине. Свекровь что–то бурно обсуждала со своим сыном (моим мужем) .
— Какие–то проблемы с документами?
— Да... проблемы, — муж не поворачивался, а смотрел на меня в боковое зеркало. – Мама говорит, надо, чтобы ты приняла ислам, тогда тебе сразу дадут ливанское гражданство и ливанский паспорт.
Все — все похолодело внутри меня. Муж объяснял, что–то рассказывал про законы, но я молчала.
Свекровь повернулась и посмотрела. Она ждала ответ.
— Нет! Я увидела в зеркале свое лицо – бело–зеленое, с гримасой ненависти и боли.
И страха… Как же я боялась. Как проклинала себя, за то, что приехала сюда с ребенком. Но пути назад не было.
Вечером достала из кармана джинсов цепочку с крестиком и надела ее на шею. И больше никогда не снимала.
Каждое утро просыпалась с тоской, выходила на балкон, смотрела, как раскаленное солнце своим маревом обволакивало город. Еще один день. Долгий. Бесконечный.
Днем, укладывая сына спать, закрывала дверь на ключ, доставала из сумки икону Божьей Матери. Только так можно было помолиться. Обдумать дальнейшие действия. Поплакать.
Но ужас и страх мешали жить и думать.
— Собирайся, мы едем в гости к русской! – муж, кажется, радовался больше чем я.
Мы ехали в Долину Бекаа. Заезжая по пути на кофе к родственникам и знакомым свекрови. И вот, наконец, подъехав к конечному пункту, выгружались из машины.
— Можно взять горшок ребенка? В 1.5 года сын еще не освоил унитаз.
— Нет, — отрезала свекровь. Даже такие вопросы решала свекровь…
У дверей огромного дома нас уже ждала хозяйка.
Я 'одела' улыбку на лицо.
— Мархаба!
— Здравствуйте, а что, по–русски ты уже не говоришь? — засмеялась миловидная женщина.
Брючный костюм, открытые руки, модное каре, никакого платка.
Валерия живет в Ливане 20 лет. Познакомилась с будущим мужем в медицинском университете. Не думала, не гадал, оказалась на востоке.
Приехали с мужем на пустое место. Сами, без помощи родни, раскрутились, открыли стоматологический кабинет. Выстроили шикарный дом.
Хожу по ее вилле, словно из сериала 'Санта–Барбара'. Огромный сад, в котором есть даже березы. Бассейн. Хожу и восхищаюсь.
Свекры и муж расселись в зале с хозяином дома. Мы с Валерией на кухне, она ловко готовит свежий сок из разных фруктов и варит кофе.
А кухня в русском стиле – уютная, красивая, маленький телевизор на холодильнике. Как дома. Я уже почти рыдаю.
— Хочешь валерьянки? А может водочки? Котлетку скушай! – и эти простые, родные фразы сбивают меня с ног нокаутом. Я смеюсь и плачу одновременно.
Хозяйка возвращается из зала.
— Свекры попросили поговорить с тобой, боятся, что ты уедешь из Ливана.
Удивляются, почему плачешь постоянно, ведь у тебя все есть, а ты плачешь….
Как же я тебя понимаю. Сама 7 раз уезжала из Ливана. Муж за мной возвращался, уговаривал, привозил. Потом опять убегала. Здесь многие русские жены живут на валерьянке.
Я сама приняла ислам, читала очень много о культуре и религии. Чтобы понять, принять. Но невозможно взять и забыть свое прошлое. Поэтому, я разрываюсь на две половины. И мусульманка. И христианка. Вот держу рамадан, злюсь, срываюсь, муж успокаивает. Муж разрешает без проблем вина выпить, если собираемся русской компанией. Хиджаб не ношу. Не молюсь. Но главное, что ты должна знать, если решишь здесь остаться – твои дети никогда не будут твоими. По духу. По мироощущению.
Старшая 18–летняя дочь Леры учится в Москве и сама захотела надеть платок. Младшая еще школьница. Я смотрю, как она играет с моим сыном, очень осторожно держит его за руку, принесла мешок игрушек.
— Ты понимаешь, — продолжает Лера, — дети растут в этой атмосфере, впитывают ее. Как я ни старалась, и книги–сказки–стишки на русском мы с рождения читали, и песенки разучивали, мультики, фильмы, наши праздники отмечаем – все это хорошо, девчонкам моим нравилось, но …
Дети не близки мне душевно, они близки отцу. У них больше понимания между собой.
Одинаковая религия, одинаковые ценности и взгляд на вещи. Они его дети, а не мои..
Дома я включила телевизор, нашла 'Евроньюз'— мое спасение и глоток прошлой жизни, в новостях иногда передавали, что происходило в России, хоть и на английском языке.
Мелькали сюжеты, рекламные ролики, началась заставка прогноза погоды.
Бухарест + 25… Киев + 20… Москва +13… дождь…
Внизу экрана бежала строка, на разных языках дублировалось два слова. На английском, немецком, чешском эти слова говорили о том какая завтра будет погода. Бегущая строка, длинная, долгая, спокойная музыка и вдруг среди хаоса многоязычия глаза выхватили русские слова : 'завтра в полдень'..
Этого не может быть. Я прилипла к экрану, но увы — они проплыли мимо меня и растворились словно слова–привидения.
Словно растаявший хмельной туман. Наверное, галлюцинации… просто показалось.
Завтра в полдень моя мама придет с работы. Будет готовить обед и смотреть очередное ток– шоу.
Завтра в полдень в моем городе пойдет дождь. Люди оденут куртки, и обходя лужи стороной, вспомнят прошедшее лето.
Завтра в полдень я снова выйду на балкон в этой чужой жаркой стране, сделаю глоток горячего кофе и включу 'Евроньюз', чтобы поймать на одну секунду бегущие едва заметные блеклые буквы на русском языке.
'завтра в полдень'…
Глава 5
Рецепты моей свекрови
…Прошло полгода. Восточная еда опостылела настолько, что схуднула я на 6 кг. И захотелось безумно… оливье нашего родненького. Свекровь ознакомилась со списком продуктов. Дома в наличие была только картошка.
Маринованые огурчики — польского происхождения, консервированного горошка так и не нашла, а вот вкус просроченного майонез до сих пор вспоминаю с дрожью…
Когда уставшие от поисков продуктов, мы ввалились в дом, первое, что бросилось в глаза – скороварка с разваренной громадной картошкой в мундире… Свекровь хотела сделать мне приятное.. Потом она достала замороженный сырой горошек… На кухню вышел заинтригованный глава семьи. С интересом смотрел, как я измельчаю соленые огурцы. В это время, свекровь обзванивала всех соседей и родственников. С тоской и бесконечной грустью, вздыхая на каждом слове, она сообщала, что я готовлю 'Салата руссия'. Оливье за границей прозвали 'русский салат'.
Ну вы представляете что в итоге получилось– вместо колбасы – вареные окорочка, горошка нет, картошка разварена до безобразия… Шлепнув, не распробовав майонез, и начав замес ингредиентов, все же осенило–таки снять пробу… Пришлось добавлять сметану (ливанскую естественно) . Вобщем, вкус у
