преступленья свои.
Тоцци де Торолдеби заявил, что слышал сотни раз, как Брайан де Джей, магистр Лондона, говорил, что Иисус Христос обыкновенный человек, а никакой не Бог.
Джон де Стоукс, капеллан, рассказывает: однажды Великий магистр Жак де Моле повелел двум шевалье принести распятие, после чего спросил: «Кто это?»
«Господь наш Иисус Христос, принявший крестную муку искупления человечества ради», — ответствовал капеллан. Жак де Моле: «Ты изрек заведомую ложь, это сын обычной женщины, распяли его за претензию называться сыном Божьим».
Проблема серьезней, нежели вырванные пыткой признания.
Но в таком случае…
Следователи инквизиции и короны заключили: чего тут толковать. Они еретики.
Так ли все просто?
Лет двести или около того эти люди беспрерывно и самоотверженно бились во славу христианства, будучи пленниками, предпочитали смерть отречению от католической веры.
Не слишком ли для богоотступников?
И чего ради еретикам три раза в год, на Пасху, Троицу и Рождество, принимать Святое причастие, как свидетельствуют даже недоброжелатели вроде Жана л' Англэ.
И даже в застенках «еретики» просили допущения к службе. И в каких выражениях…
Жак де Моле перед понтификальной комиссией: «Досточтимые комиссары, мессир канцлер, нижайше умоляю разрешить мне прослушать мессу и причаститься».
Почти все умоляли не лишать их мессы и Святых даров.
В число обвинений входило и такое: капелланы Тампля нарочито пропускали в мессе слова консекрации. Спрашивается: имеют ли значение для вероотступников несколько лишних слов?
И все же отречение налицо.
Поклонники Тампля пытались отыскать разные причины.
Первая и довольно правдоподобная: символическое действо в память трех отречений Петра прежде пения петуха (в самом деле, рецепция кандидатов шла ранним утром).
Но почему никто из тамплиеров не подсказал такого объяснения?
Вторая и весьма неправдоподобная: это испытание для «тестирования» крепости веры кандидата на рыцарскую мантию и шпоры.
Но после отречения ни о каком приеме в религиозный орден речи быть не может.
Бизутаж? Но это совершенно невероятно. Разве станут монахи насмехаться над самой сутью жизни своей?
Но в таком случае?
В таком случае наблюдается дистинкция: одно дело — Христос тамплиеров, другое — некто, распятый Пилатом.
Казус очень любопытный: кандидатов просят отвергнуть «того, кто на кресте», но не самый крест — одну из своих эмблем.
Это и есть тайна тамплиеров?
Скорее, историческая загадка мистерии Голгофы. Всегда ускользающая историческая загадка: впрочем, рукописи Мертвого моря открывают некоторый просвет.
Прежде всего, римляне, похоже, никогда не дозволяли завоеванным народам жить по их национальным законам. Трудно поверить, что Пилат «умыл руки», выслушав постановление синедриона.
Далее: распятие на кресте — сугубо римская казнь. Евреи, как известно, побивали камнями. Если бы евреи замыслили умертвить Иисуса, схватились бы за камни, как в ситуации святого Стефана.
Более того, римский прокуратор не станет осуждать человека за религиозную деятельность, если таковая не вредит Риму.
Случись самосуд где-нибудь в провинциальной дыре, вдали от римских гарнизонов, куда ни шло — можно обвинить евреев. Но в Иерусалиме, близ дворца Пилата — это абсурд.
Пилат мог санкционировать распятие Иисуса вовсе не из религиозных соображений.
Его нисколько не трогали кощунства над Иеговой, пока это не вело к беспорядкам… против Рима.
Несмотря на софистику Евангелия, это все же чувствуется. Евангелие от Иоанна (XVIII):
12. Тогда воины и тысяченачальник и служители иудейские взяли Иисуса и связали Его.
13. И отвели Его сперва к Анне.
24. Анна послал Его связанного к первосвященнику Каиафе.
28. От Каиафы повели Иисуса в преторию.
29. Пилат вышел к ним и сказал, в чем вы обвиняете Человека Сего?
30. Они сказали ему в ответ: если бы Он не был злодей, мы не предали бы Его тебе.
31. Пилат сказал им: возьмите Его вы и по закону вашему судите Его. Иудеи сказали ему: нам не дозволено предавать смерти никого.
Не очень-то логично. Ведь когорта и трибун арестовали Иисуса по навету еврейского агента, Иуды, несомненно.
Итак, римляне доставили Иисуса к Анне, тестю первосвященника, потом к самому первосвященнику. Зачем такая проволочка? Для идентификации, надо полагать.
В претории Пилат спрашивает о причинах. «Если бы Он не был злодей…» — объясняют ему.
Пилату не хочется затевать процесса — как всякий функционарий он не любит компликаций: «Убейте его сами».
«Нам не позволено предавать смерти никого», — отвечают они.
Тогда Пилат велит распять приведенного к нему. Не пророка, не хулителя Иеговы, но злодея.
Каков же «состав преступления»? Ясно из надписи над головой осужденного: «Пилат же написал и надпись поставил на кресте. Написано было: Иисус Назорей, Царь Иудейский… по-еврейски, по-гречески, по-римски». (От Иоанна, XIX, 19.)
Это уже по части «закона Юлия», римской юрисдикции, crimen majestatis — преступление против римского народа и общественного спокойствия. Виноват «всякий, замышляющий против республики с помощью вооруженных людей или подстрекающий к мятежу».
Но ведь ученики не носили оружия. А Петр? Он обнажил меч против легионеров в Гефсиманском саду. Откровенное выступление против Рима? Да.
Вот генеалогия Иисуса: по Иосифу от царя Давида; возможно, и по матери. Наследник трона, который не скрывает сего.
Найдем в Евангелиях без труда.
Гавриил Марии: «…Зачнешь во чреве, и родишь Сына… и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его. И будет царствовать над домом Иакова вовеки». (От Луки, I, 31, 32, 33.)
Волхвы склоняются перед ним,
Пилат спрашивает: «Ты царь Иудейский?» Он отвечает: «Ты сказал».
Конечно, можно уцепиться за двусмысленность ответа: «это твои слова». Однако по сути — утверждение.
И царь Иудейский не ограничивается вялым желанием царствовать при благоприятных обстоятельствах. Обращение к ученикам:
«Врагов же моих тех, которые не хотели, чтобы я царствовал над ними, приведите сюда и избейте предо мною». (От Луки, XIX, 27.)
Сын Давида изъясняется словно какой-нибудь начальник в гражданской войне:
«Кто не со Мною, тот против Меня…»
«Не думайте, что Я пришел принести мир на землю, не мир пришел Я принести, но меч».
О регионах, где его плохо принимали:
