Северной Африке епископы также, при всем уважении к Римской епархии, долго поддерживали свойственный Киприану дух независимости, а на соборе в Гиппо Региусе в 393 г. протестовали против таких титулов, как
Когда вследствие христологических споров несториане и монофизиты откололись от ортодоксальной церкви, они учредили независимые схизматические патриархии, существующие по сей день — и показывающие, что патриархальное устройство по своей природе ближе восточному типу христианства. Греческая православная церковь, как и схизматические секты Востока, по сути осталась верна патриархальной системе до настоящего времени, в то время как Латинская церковь постаралась учредить принцип монархической централизации уже при Льве Великом, что в Средние века привело к возникновению папского абсолютизма.
Рассмотрим церковные законы об олигархии[507] патриархов в хронологическом порядке.
В зачаточном состоянии они возникали уже в доникейскую эпоху, когда епископы Антиохии, Александрии и Рима, отчасти вследствие древности и апостольского происхождения своих церквей, отчасти из?за политического влияния трех этих городов как трех столиц Римской империи, постоянно занимали наиболее выдающееся положение. Апостольское происхождение Римской и Антиохийской церквей очевидно из Нового Завета; Александрия прослеживала свое обращение, по крайней мере, косвенно, через евангелиста Марка, до Петра, а в политическом отношении играла более важную роль, чем Антиохия; Рим же с самого начала был самым главным и в церковном, и в государственном плане. Это преимущество старейших и самых могущественных метрополий приобрело формальную законную силу и прочно утвердилось благодаря вселенским соборам IV — V веков.
Первый вселенский собор в Никее в 325 г., когда еще ничего не было известно о пяти патриархах, но только о трех вышеупомянутых метрополиях, подтвердил традиционно признававшиеся за ними права[508]. В своем часто обсуждаемом шестом каноне, вероятно, в связи с расколом Мелетия в Египте и его нападками на права епископа Александрии, собор постановил следующее:
Древний обычай, принятый в Египте, Ливии и Пятиградии, сохраняет свою силу, а именно: епископ Александрии управляет всеми ими [этими провинциями], как принято и в случае епископа Рима [то есть не в Египте, а по отношению к его собственной епархии]. Подобным образом в Антиохии и других епархиях церкви сохраняют свои прерогативы. Отсюда совершенно ясно, что, если кто?то стал епископом без согласия митрополита, великий собор не позволяет ему быть епископом [509].
Никейские отцы церкви утвердили этот канон не как нечто новое, но просто подтверждая существовавшие отношения, основанные на церковной традиции; Александрия упоминается особо, так как именно там возникли проблемы. О Риме говорится только в качестве примера; об Антиохии и всех остальных епархиях или провинциях — для обеспечения их предполагаемых прав[510]. Епископаты Александрии, Рима и Антиохии в каноне были признаны существующими на равных, но в таком духе, что Антиохия, как третья столица Римской империи, уже была переходным звеном к обычным метрополиям. Под «другими епархиями» в каноне подразумевались либо все провинции, то есть все области метрополий, либо, что более вероятно, как и во втором каноне Первого константинопольского собора, только три епархии — Кесарии в Каппадокии, Ефеса в Малой Азии и Гераклеи во Фракии, которые обладали похожими правами, но постепенно были вытеснены и поглощены Константинополем. Как бы то ни было, это добавление доказывает, что в то время права и достоинство патриархов еще не сильно отличались от прав других митрополитов. Епископы Рима, Александрии и Антиохии здесь упоминаются, в сравнении с прочими епископами, просто как
Между Первым и Вторым вселенскими соборами появилась новая патриархия, Константинополь, или Новый Рим, построенный Константином в 330 г. и возвысившийся до положения императорской резиденции. Епископ этого города был не только преемником епископа древнего Византия, ранее находившегося под юрисдикцией митрополита Гераклеи, но, благодаря милости императорского двора и епископов, которые всегда собирались там в большом количестве, через несколько десятков лет занял место среди первых митрополитов Востока, а в V веке стал самым могущественным соперником для епископа древнего Рима.
Эта новая патриархия впервые была официально признана на вселенском Первом константинопольском соборе, состоявшемся в 381 г., и ей было отдано
Многие греки восприняли этот канон как формальное утверждение равенства константинопольского епископа римскому, понимая слово «после» (????) как указание лишь на время, а не на ранг. Но более естественно было бы считать это указанием на второе место в плане почета, так как Римская епархия могла претендовать на первое место на многих основаниях. Папы, как показывают последующие протесты Льва, не были этим удовлетворены, потому что не желали быть поставленными на тот же уровень, что и константинопольские епископы, а кроме того, они претендовали на право управлять всей церковью. С другой стороны, это постановление не было угодно и александрийскому патриарху, который до сих пор занимал второе место, а теперь оказался оттесненным на третье. Поэтому Тимофей Александрийский не подписал канон, и Египет его не признал. Позже императорам пришлось улаживать эту проблему с александрийскими патриархами.
После собора 381 г. епископ Константинополя вступал в многочисленные споры о правах митрополитов Ефеса и Кесарии в Каппадокии и даже других патриархов. Власть его укреплялась, и этому благоприятствовал тот факт, что, несмотря на запрет собора в Сардике, епископы всех восточных областей постоянно жили в Константинополе, чтобы представлять свои интересы перед императором. Проблемы далеких епископов обычно поднимались императором перед епископом Константинополя и его советом[513], на котором он председательствовал. В этом отношении епископ Константинополя имел даже больше прав, чем получали по обычаю остальные епископы, и даже больше, чем санкционировано церковным законодательством. Нектарий, который был избран только после этого собора, претендовал на председательство собором уже в 394 г., несмотря на присутствие двух других патриархов, Феофила Александрийского и Флавиана Антиохийского, и решал проблемы почти единолично, так что он первым приобрел высшую власть над всем Востоком. При его преемнике Златоусте епархия расширилась еще сильнее и, по словам Феодорита[514], распространилась на столицу, Фракию, с ее шестью провинциями, на всю Азию (Asia proconsularis) с ее одиннадцатью провинциями и на Понт, также одиннадцать провинций; таким образом, всего ей было
