иного подхода. Обычно я продолжаю жить как ни в чем не бывало и делаю вид, будто меня не волнует, что там бывший возлюбленный обо мне думает, поминает ли добром или плюется, если вдруг увидит меня на улице, и так далее и тому подобное. Но это всего лишь видимость, потому что на самом деле мне это небезразлично, особенно если инициатором разрыва была я. Как там у Дороти Паркер: «Я как-то раз разбила одно сердце, а это скверно, надо вам сказать».
Нет, я вовсе не намекаю на то, что разбила сердце Питера, — я совершенно уверена, что оно у него противоударное. Но, потеряв голову из-за Кайла, я так резко его бросила, что ощутила легкие уколы совести — надо было расстаться с ним поцивилизованнее. Вопрос теперь заключался в том, не настал ли для меня час расплаты.
Он ждал у барной стойки, то ли прислонившись к высокому табурету, то ли сидя на нем — прямо хозяин заведения. Я увидела его первой и смогла убедиться, что он классно выглядит и держится так же естественно, как мужчины в рекламе одежды известных фирм. Белокурые с золотым отливом волосы были пострижены короче, чем обычно, что очень ему шло, он загорел, как будто только что с курорта (наверное, плавал с кузинами на яхте), отчего еще заметнее стали его бледно-голубые глаза. А может, так гореть их заставлял отсвет кобальтово-синих ламп над головой?
Меня почему-то охватило волнение. С чего бы мне нервничать? Только из-за того, что по его милости я буду чувствовать себя дурой? Или сморожу какую-нибудь глупость? У него определенно что-то на уме — иначе и быть не может, поэтому надо быть настороже.
Впрочем, не все сразу. Втянув в себя воздух поглубже, я двинулась к нему, прикидывая, как лучше с ним поздороваться. Рукопожатие, пожалуй, покажется чересчур прохладным, а объятие и поцелуй в щечку — неискренними. А как бы поступила на моем месте… ну, скажем, Барбара Стэнвик? Нет, это мне не поможет. Она бы скорее убила его, чем бросила, да и как бы она оказалась на моем месте?
К счастью, он меня заметил и изобразил поклон, поэтому у меня не оставалось выбора и я шутливо- царственным жестом протянула руку. Он взял ее в свою, слегка приложился к ней губами, потом прикрыл ее сверху другой рукой и выпрямился.
— Рад тебя видеть, Молли, — сказал он.
— Я тоже рада тебя видеть, Питер. Отлично выглядишь.
— Стараюсь не отставать от тебя. — Он снова поцеловал мою руку, подхватил меня под мышки и усадил на табурет. — Что будешь пить?
— «Шотландскую изморось», пожалуйста.
Пока он заказывал коктейли, я наблюдала за ним, пытаясь понять, чем он когда-то меня привлек. Может быть, тем, что до него у меня не было никого так походившего на выпускника престижного университета — лично я в таком не училась. К тому же он был невероятно обаятелен. Мы прекрасно проводили время, но наши отношения оставались какими-то поверхностными — душу они не затрагивали. А с Кайлом они в мгновение ока стали такими глубокими, что у меня до сих пор голова идет кругом.
Он обернулся, откровенно окинув меня взглядом с ног до головы.
— Спасибо, что согласилась на встречу.
— От твоего предложения невозможно было отказаться. Откуда тебе известно, над чем я работаю?
Он шутливо нахмурился:
— Что, прямо сразу о делах?
— Прости, разве у нас есть другие предметы для обсуждения?
— Конечно. Погода, политика. Этот твой коп.
— Я должна выбрать что-то из твоего перечня?
— Ты все еще с ним?
— Так на чем мы остановимся?
— На копе.
— Да.
— Какая досада.
— Вовсе нет.
— Для меня.
Он лениво улыбнулся, показывая, что не вкладывает в свои слова особого смысла, но я решила использовать представившуюся возможность попросить у него прощения.
— Питер, ты меня, пожалуйста, прости.
— Хочешь вернуться? — Улыбка на его лице стала шире.
— Я прошу прощения за то, как обошлась с тобой.
— А если я тебя попрошу, вернешься?
— Но ты же не хочешь, чтобы я возвращалась. — Я не сдержала улыбки.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что ты говоришь об этом вслух.
— Как ты можешь вести колонку советов, не понимая самых простых вещей?
Не успела я ответить, как он обхватил меня за шею и стал неистово целовать. Когда наконец он меня отпустил, я почти задыхалась.
Мне очень не понравилось, что Питер позволил себе такую вольность, но слишком остро реагировать на его выходку не стоило — это охладит его пыл. Я решила воспользоваться примером Скарлетт О'Хары и подставила лицо под струю вентилятора.
— Это все меняет. Поедем к тебе прямо сейчас?
— Ты целуешься не так, как раньше, — насупился он.
Я провела языком по губам, слабо надеясь, что там остались хоть какие-то следы помады. Что он задумал? Даже по его меркам дело зашло слишком далеко.
— Прошло много времени, Питер. Много воды утекло.
— Ты когда-нибудь обо мне думаешь?
— Конечно, — улыбнулась я. — О тебе, о погоде с политикой и о копе.
Он искренне рассмеялся — насколько Питер вообще способен искренне над чем-то смеяться. От него скорее стоит ожидать кривой усмешки с комментарием «Забавно».
— Пожалуйста, не заговаривай мне зубы, ведь ты позвал меня сюда, чтобы о чем-то спросить. — Я постаралась перевести разговор на профессиональные рельсы. — Откуда ты знаешь, над чем я работаю?
— Одна моя знакомая работает у Ронни Уиллиса, так вот она сказала, что ты брала у него интервью.
Она? О ком это он — о помощнице Ронни или о Поле?
— Что еще тебе рассказала твоя знакомая?
— Ничего.
Ага, значит, это помощница.
— Почему ты решил, что у меня есть о чем тебе рассказать?
— Потому что я знаю, в каком направлении у тебя работает голова. Кто, по-твоему, убил Гарта Хендерсона?
Слава богу, в эту минуту появился бармен с «Шотландской изморосью». Я быстро придвинула к себе бокал, чтобы только не смотреть на Питера.
— Моя статья не об этом.
— Не ври.
— Я работаю над очерком о Гвен Линкольн. — Я сделала глоток и, справившись с собой, все-таки взглянула ему в глаза.
— Потому что ее подозревают в убийстве, да?
— Нет, потому что она пример для подражания и наш контингент.
— А убийство?
— Тяжелая утрата, с которой она справляется как может, продолжая трудиться над новыми проектами.
— Глупости, Молли, ты ведь и сама не веришь тому, что говоришь.
