— Я постараюсь, чтобы моя статья опиралась на факты. — Я поставила бокал на барную стойку на случай, если во время вопроса, который я собираюсь задать, у меня предательски задрожат руки. — А ты, значит, пишешь об убийстве?
— Да.
— С чем связана такая перемена жанра? Я что-то не видела твоей фамилии ни под одной подобной публикацией.
— Перемены у меня куда более значительные. Я ушел из «Нью-Йорк таймс».
Я постаралась скрыть удивление.
— Неужели?
Он нахмурился.
— Вот видишь, я слежу за твоей судьбой куда внимательнее, чем ты за моей.
Прямо-таки вечер сюрпризов.
— И где же ты теперь?
— Возможно, это чересчур опрометчивый поступок, но я согласился принять участие в новом проекте Квина Гарримана.
— «Право особого доступа»? Прими мои поздравления.
Квин Гарриман раньше был банкиром и занимался инвестициями, но потом переквалифицировался в издатели. Его первое детище — журнал для гурманов — имело успех, и вот теперь выходит новый журнал, который рекламируют как издание для «настоящих мужчин», при этом в рекламе толком не объясняется, что же делает мужчину настоящим. Впрочем, если Питер — один из таких, это уже очень интересно. И одновременно спорно.
— Шаг, конечно, рискованный, но от газеты я ожидал гораздо большего, вот поэтому сейчас мне не терпится с головой окунуться в другое дело.
Раньше я за ним такого не замечала, а теперь сразу поняла — Питер больше не заносится. Что же произошло в «Нью-Йорк таймс», если он так разительно изменился? Когда мы встречались, верхом скромности с его стороны было признать, что в Нью-Йорке, возможно, найдется пара-тройка парней круче, чем он. Никак не больше. Должно быть, невероятное самомнение Питера натолкнулось на непреодолимое препятствие. Еще одна история, в которой стоит покопаться. Однако сначала о главном.
— Ты пишешь об убийстве?
— Это дебют журнала, надо задать тон — так сказать, для затравки. Никаких выводов. Квин считает, что в этой истории есть все, чтобы написать статью, которая станет гвоздем номера с иллюстрацией на обложке, — деньги, власть, секс…
— Секс? — спросила я наивно, чтобы выяснить его версию событий.
— Молли, убийца в клочья разнес его причиндалы. Естественно, тут замешан секс.
— Согласна. Твои сроки?
— Две недели.
— За встречу на прилавках газетных киосков! — Я приподняла бокал и попыталась представить рядом два наших журнала с главными статьями на одну и ту же тему. Интересно, что скажет — или провизжит — Эйлин, когда все узнает? Впрочем, не надо о грустном.
Некоторое время мы молча потягивали коктейль, но потом я решила сыграть на его ново-обретенной скромности, по возможности не задевая его самолюбия, и спросила:
— И кто же в твоей статье убивает Гарта?
Судя по всему, он ждал вопроса. Отлично, значит, его самолюбие не пострадало.
— Твоя героиня.
— То есть?
— Разве все кругом не подозревают Гвен Линкольн?
— А разве подозревают?
Глядя в его заблестевшие глаза, я засомневалась, действительно ли он выдает свою версию или хочет сбить меня с толку, чтобы скрыть свои истинные намерения.
— Ты так не думаешь?
Может быть, чтобы вытянуть из него дополнительные сведения, стоит слегка обозначить собственную позицию?
— А зачем ей это делать?
— Убийство из ревности.
— У тебя устаревшие сведения — они подавали на развод. К тому же она тоже не эталон верности.
— И что с того?
— Убивать за грехи, в которых повинен сам, — это уж слишком по-мужски.
— Ты несправедлива.
Пришел мой черед пожимать плечами.
— Убивать из-за пая в агентстве ей тоже не было смысла. С этим разобрались бы адвокаты в ходе бракоразводного процесса.
— Тогда кто же его убил?
Я тут же вспомнила стенания и причитания Ронни, но говорить об этом вслух не собиралась — отчасти потому, что не была до конца убеждена в его виновности, но главным образом потому, что очень хотела опередить Питера.
— Похоже, чтобы это выяснить, придется прочесть твою статью.
— Потому что твоя статья о другом?
— Да.
— И у тебя нет никакой версии?
— Питер, я только что получила задание и пока всего лишь встречаюсь с героями будущей статьи. Но вообще-то мне пора.
— Может, поужинаем?
— Спасибо, не могу.
После этого разговора у меня появились новые вопросы, с которыми следовало разобраться. Я соскользнула с табурета, но он оказался проворнее и преградил мне путь.
— Из-за копа?
— Потому что это единственно верное решение. Благодарю за коктейль.
Питер отступил на шаг.
— Честное слово, я решил, что, раз наши интересы могут совпасть, нам стоит увидеться, чтобы разобраться…
Чтобы убедиться, что тебя не опередили, подумала я.
— Это ты здорово придумал. Рада была тебя увидеть. Было приятно пообщаться. — Секунду поколебавшись, я чмокнула его в щеку и повернулась к выходу.
— Погоди, еще один вопрос.
Я оглянулась, полагая, что сейчас он и скажет самое главное.
— Но только один.
— Как тебе заявление Ронни, что он будет работать «с женщиной, которую любит»? Ты, конечно, пишешь о Гвен, но эти слова можно вставить в статью.
Не хотелось признаваться Питеру, что я не имею представления, о чем идет речь. Впрочем, в этом и не было нужды: ехидная улыбка на его лице свидетельствовала о том, что он это понял.
— При мне Ронни такого не говорил, — сказала я уклончиво, ожидая подвоха.
— При мне тоже. Но мой источник утверждает, что он все время повторяет эти слова, когда беседует с ней по телефону…
— С Гвен?
— С кем же еще?
— Насколько надежен твой источник?
— Весьма надежен. А что?
— В обоих агентствах работает немало женщин, — сказала я, вспоминая оживление Ронни в связи с
