— Тем лучше — мы будем первыми.
— Сможешь доказать?
— Не смогу, если ты отменишь статью и прикуешь меня к столу.
— Тогда за работу. — Она щелкнула пальцами в сторону двери, и я радостно потрусила к выходу, но в спину мне тут же полетело: — Заодно подумай, кого посадить за наш стол на показе.
— То есть? — Я затормозила у двери.
— Не переживай, тебе не придется покупать билеты, просто позаботься о том, чтобы в списке приглашенных оказались только достойные. Понятно?
Очевидно, она имеет в виду публику, которой предстоит рукоплескать ее появлению на подиуме.
— На такие мероприятия помощники обычно не ходят…
— И правильно. Кому захочется весь вечер общаться с ними? Итак, ты подберешь гостей для нашего столика. У тебя ведь есть парочка влиятельных друзей. Кажется, я даже кое-кого из них видела. Вот и пригласи их. У нас восемь мест.
Не имело смысла протестовать и говорить, что я и не собиралась идти на гала-представление, а Кайл терпеть не может подобные сборища. Оставалось радоваться, что она не запретила мне писать статью, и бежать отсюда со всех ног.
Сейчас, оглядываясь назад, я думаю, что тогда-то, наверное, мне и следовало бросить журнал, но, как говорится, никогда не оглядывайся назад: то, что ты увидишь, вряд ли тебе понравится. Кроме того, никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.
9
Кровь большинства американцев в наши дни процентов на пятьдесят состоит из кофеина, поэтому сети «Старбакс», пожалуй, стоит объединиться с Красным Крестом и оборудовать свои многочисленные кофейни креслами для переливания крови, где, удобно развалившись, посетитель может выбрать, какой кофе закачать прямо в вены при помощи капельницы. Одновременно можно поболтать с друзьями, сделать пару ни к чему не обязывающих звонков или набрать в ноутбуке сердитые вирши.
Но таких достижений технической мысли пока не существует, и мне ничего не оставалось, как побыстрее проглотить обжигающий кофе, надеясь, что мне удастся насытить кровь кофеином. Трисия с тревогой наблюдала за мной, понемногу отхлебывая латте, — ей, в отличие от меня, удалось сохранить душевное равновесие. Она показывала клиенту образцы тканей и таким образом оказалась неподалеку от моей редакции, вот ей и пришло в голову, как всегда удивительно кстати, вытащить меня выпить кофе. Сочувственно выслушав мой рассказ об этом безумном дне, она запретила девушке за стойкой бара готовить мне капучино покрепче, чтобы я не дошла до точки кипения.
— Почему за все, чего больше всего хочешь, приходится дорого платить? — спросила я.
— Наверно, все дело в первородном грехе, — предположила Трисия. — Ну, вся эта история с древом познания. Как говорится, «запретный плод сладок».
— А тебе не кажется, что змий выразился как-то иначе?
— Издержки перевода.
— Я хочу разобраться во всем до конца, Трисия.
— Знаю. А еще я знаю, что ты непременно докопаешься до сути, нужно просто проявить терпение. В этом замешано много людей, у каждого из них свои интересы, но в конце концов ты поймешь, что к чему.
— Скажи, из-за чего бы ты скорее совершила убийство — из-за любви или из-за денег?
— Непременно надо выбирать? — спросила моя подруга, которую вообще невозможно представить убийцей.
— Мне кажется, что если Гвен убила Гарта ради наследства, Ронни не мог об этом не знать. А если она это сделала из-за любви, он, возможно, и ни при чем. Тогда это больше похоже на убийство в состоянии аффекта.
— По-твоему, визит к без пяти минут бывшему мужу с пистолетом в сумочке тянет на состояние аффекта?
— Может, она с ним не расстается. А вместо зонтика у нее гранатомет.
— Думаешь, в отеле бы этого не заметили?
Голова слегка закружилась: то ли в нее ударила первая доза кофеина, то ли там зрела новая, пока не совсем ясная мысль. Выпрямившись на стуле, я спросила:
— Что, по-твоему, могли заметить в отеле? Судя по первым протоколам, видеокамеры в вестибюле ничего подозрительного не зафиксировали.
— Ты еще не была в отеле?
— Я звонила в службу технической поддержки; они подтвердили, что видеокамеры ничего не дали. Кроме того, установлено, что дверь в номер открыл сам Гарт. Это не подтверждает, но и не исключает виновность Гвен.
— Пора ехать туда и все разнюхать.
— И что я им скажу? Какое отношение может иметь мой визит к статье о Гвен?
— Прекрати! Ты уже забыла мои слова о том, что честность не всегда бывает уместной? — воскликнула Трисия.
— А я-то надеялась, что благодаря моему официальному статусу мне больше не придется ни лгать, ни выкручиваться, — сказала я, когда мы устраивались на заднем сиденье такси, чтобы ехать в отель «Карлайл».
— Это не ложь, а избирательно изложенная правда, — убежденно заявила Трисия.
— Но мне хочется гордиться тем, что я делаю, а не выдавать себя за кого-то другого.
— У тебя это классно получается, — промурлыкала Трисия. — И это качество я особенно в тебе люблю.
— Да-да, дорогая, я тоже тебя люблю.
Громкое сопение на переднем сиденье заставило нас вздрогнуть. Таксист, огромный краснощекий ирландец с непокорной рыжей шевелюрой, выбивавшейся из-под бейсболки с эмблемой ирландской футбольной команды католического университета Нотр-Дам, смахивая слезу, смотрел на нас в зеркало заднего вида.
— Вы не должны стыдиться своего естества, — сказал он, — и не надо лгать ни себе, ни людям. Самое главное — вы любите друг друга. Что такое наш мир без любви — бескрайнее пространство, где человек так одинок!
Трисия попыталась было объяснить, что он ошибается, но я сжала ей локоть и сказала, глядя на него в зеркало:
— Как же вы правы! Влюбленные — настоящие глупцы!
Он кивнул.
— Целуйтесь сколько угодно. — Он широко улыбнулся. — Я только за.
— Мы, знаете ли, не выставляем свои чувства напоказ, — сказала Трисия. — Кстати, мы не возражаем, если вы будете следить за дорогой.
Я подмигнула ему в зеркало и взяла Трисию за руку. Она попыталась ее отнять, но я не отпустила. Чтобы не смотреть на меня, она уставилась в окно, едва сдерживая смех. Так мы и доехали до отеля, где наш таксист со слезами на глазах пожелал нам долгой и счастливой совместной жизни. Я могла бы держать Трисию за руку до самого входа, но она уже приготовилась начать другую игру. Вопрос лишь в том, в какой игре мы выиграем больше.
После недолгой рекогносцировки в роскошном фойе, где полы сверкали так ослепительно, что казалось, идешь по воде, я высмотрела подходящую жертву. Долговязый юнец-посыльный, воплощение то ли гостиничного бизнеса, то ли синдрома гиперактивности, не находил себе места в ожидании очередного клиента, которого нужно проводить в номер. Чувствуя себя Шерлоком Холмсом, я указала на него, заметив, что столь усердный молодой человек, возможно, не прочь подзаработать.
