сверкает чистотой: все следы совершенного здесь преступления давно исчезли. Конечно, глупо ожидать, что я замечу здесь что-то особенное: администрация очень старается, чтобы люди забыли о происшествии. И все равно мне стало грустно — вот так с человеком происходит несчастье, от которого вскоре не остается ни следа.
Джимми показал на письменный стол и кресло перед окном.
— Его нашли в этом кресле. Ну не совсем в том же, потому что то кресло было все в крови и его выбросили. Горничные просто выбились из сил: ужас сколько кровищи! Но гляньте, как они все вылизали — ни следа не осталось. Это не испортит вам все впечатление?
— Нет, конечно, — заверила я его, — важно, что мы оказались в самом этом пространстве. — Мы с Трисией прошлись по комнате, хотя сама она значения не имела — все здесь теперь было стерильно. Мы оставались лишь ради красочных комментариев юного посыльного.
— Значит, вы с другим посыльным наблюдали за девушками мистера Хендерсона и его сотрудниками?
— Вообще-то да. По ним можно было определять день недели. Франческа приходила по понедельникам, Хелен — по вторникам…
Гарта убили в пятницу.
— Кто приходил в пятницу?
— Никто. Представляете, он решил оставить этот день для светских мероприятий. По субботам у него бывала Линдси, а по воскресеньям — Венди. Бедняга, он слишком много работал, но с такими красотками это ведь одно удовольствие. Можно и попотеть.
Теперь меня преследовал один вопрос. Была ли в тот вечер в номере Гарта Хендерсона одна из его девиц? И тут пришла Гвен и их застукала? Верность для Гвен, кажется, понятие довольно растяжимое, раз она изменяла мужу с Ронни Уиллисом, но даже она могла прийти в ярость, застав супруга в объятиях одной из его протеже.
— Когда его нашли, кровати были заправлены?
— На подушках лежали шоколадки.
Вряд ли он до этого додумался, чтобы успокоить разбушевавшуюся супругу. К тому же Гарт, судя по всему, из тех мужчин, которые щеголяют своими победами, а не пытаются их скрывать.
— А кто-нибудь еще к нему заходил?
— Не-а. Он заказал ужин на двоих, но еда и выпивка остались нетронутыми. Вот и все. И никого рядом.
— Но кто-то ведь в него выстрелил. Причем дважды, — заметила Трисия.
— То-то и оно.
— А что говорит персонал отеля? Кто, по-вашему, это сделал?
— Чак из отдела обслуживания номеров принимает ставки. В основном ставят на жену — верняк.
— А кто идет под вторым номером?
— Этот его новый партнер по бизнесу. Мэр.
— Мэр?! — воскликнула Трисия оскорбленно — по целому ряду причин, в том числе потому, что с мэром вел дела ее отец.
Джимми пожал плечами:
— Вообще-то Дарнелл, бармен из «Бемельмана», всегда делает на него ставку, о чем бы мы ни спорили. Говорит, это его политическая позиция.
Я попробовала представить, как Гвен, глядя на Гарта, вдруг понимает, что у нее нет выбора, и нажимает на спуск. Дважды. И потом у нее хватает духу вернуться в отель, чтобы «обнаружить» труп.
— Значит, все ставят на нее, но никто не припоминает, что видел ее в тот вечер, пока не нашли труп? — сказала я, отчасти размышляя вслух, отчасти чтобы услышать мнение Джимми.
— Ага, мне это тоже непонятно. Но может, мы просто привыкли, что она здесь часто бывает, вот и не отложилось в памяти. А может, именно поэтому она и знала, как пройти незамеченной?
К сожалению, это имело смысл. Само собой на ум приходит уравнение: злость, помноженная на любовь, поделенная на развод, плюс пистолет — равняется труп.
Если, конечно, я не ошибаюсь.
Последняя мысль поразила меня своей холодной липкой определенностью — такое же отвратительное чувство возникает, когда хлопаешь дверью машины, в последнюю секунду понимая, что ключ остался в зажигании.
Разве что дело совсем не в отношениях Гарта с каким-то другим человеком. Переменная величина в моем уравнении, возможно, не жена, а причина, по которой он от нее ушел. Другой человек, любивший Гарта так сильно, что смог его убить, тоже часто к нему приходил, так что отлично знал и здешние порядки, и его распорядок дня.
Вдруг его убийца — кто-то из Гарема?
10
Когда я осознала, что могу и заблуждаться насчет Гвен, мне вдруг захотелось выйти на воздух. Словно я осквернила память Гарта, напрасно заподозрив ее в убийстве, в той самой комнате, где он встретил смерть. Мои подозрения против Гвен и Ронни были совершенно умозрительными, но от той мысли, которая теперь закралась мне в голову, меня буквально затошнило: так бывает при сильной головной боли или от чувства вины.
— Значит, в тот вечер никто не видел никого из его девочек? — на всякий случай переспросила я у Джимми.
— Не-а. — Он мотнул головой и посмотрел на часы. Трисия оторвала взгляд от ковра возле кресла, ставшего смертным одром Гарта, и строго посмотрела на меня. Каким-то образом она догадалась, что у меня появилась новая версия.
— К чему ты клонишь?
— Просто уточняю.
— Нет, не просто. У тебя родилась другая версия, а я не понимаю, какая. Поделись.
Не хотелось обижать Джимми, который был так услужлив и старался нам помочь, но пускаться при нем в рассуждения все же не стоило.
— Пока нечем делиться.
Трисия скривила губы, готовая возмутиться, но потом взглянула на Джимми и сдержалась.
— Нечем так нечем.
Тут в комнату с грохотом ворвалась знакомая Джимми.
— Уборка номера, — рявкнула она автоматически, потом уставилась на нас и добавила: — Вам пора.
— Так быстро? — Трисия одарила ее милой улыбкой.
— Вы нашли то, что искали? — заботливо поинтересовался Джимми, словно мы собирались бывать здесь регулярно и он хотел сгладить грубость горничной.
— Возможно, — сказала я, не уточняя, что нас больше интересовал его рассказ, чем место преступления.
