— Как насчет сувениров? — рявкнула Ронда.
— Каких сувениров? — Голос Трисии прозвучал оскорбленно — так ответил бы человек, который ни в жизни не взял бы в гостинице даже шампунь, не говоря уж о полотенцах или халате.
— Вам же надо представить доказательства, что вы здесь действительно побывали. — Ронда схватила со стола листок и показала мне. Это была анкета с оценкой сервиса в отеле «Карлайл». Корявым, но твердым почерком она написала на ней номер комнаты, подписалась своим именем и отдала мне. Я поблагодарила. — Ей-богу, лучше бы вы марки собирали или брали уроки танцев, — заключила она, выпроваживая нас в коридор.
Джимми проводил нас до вестибюля и поинтересовался, не нужно ли нам еще что-нибудь. Мне хотелось одного: чтобы он вспомнил, не побывал ли в тот вечер в отеле кто-нибудь из Гарема. А раз он не мог вспомнить, нам оставалось только уйти. Мы поблагодарили его за помощь, а он пожелал нам успехов в нашем тайном обществе, и мы выпорхнули на улицу.
На площадке перед входом мы задержались. Точнее, Трисия схватила меня за руку и отказывалась отпускать, пока я не отвечу на ее вопросы:
— Что такое пришло тебе в голову?
Я пустилась в объяснения:
— Меня все мучил вопрос: зачем Гвен было его убивать, раз она все то же самое получила бы после развода. Чтобы поддаться чувствам, мол, «не доставайся же ты никому», она слишком прагматична.
Трисия задумалась и отпустила мою руку.
— А зачем кому-то из Гарема понадобилось его убивать?
— Как раз пытаюсь понять. Не возражаешь, если я продолжу в такси?
— Не возражаю, только сначала заедем к Кэссиди. — Трисия кивнула швейцару, и тот махнул в сторону очереди из желтых машин.
— А то, что я не возражаю, по-твоему, само собой разумеется? — пробормотала я, следуя за Трисией к машине. — Думаешь, надо поехать к ней домой?
— Раз она не отвечает ни по рабочему телефону, ни по мобильному, хорошо бы убедиться, что ее не свалил грипп или еще какая напасть. Слишком долго она не звонит.
Трисия права. Кэссиди из тех подруг, которые могут позвонить вам, просто чтобы сказать «привет», если ни на что другое нет времени. Даже во время судебных заседаний она шлет нам эсэмэски с ехидными комментариями по поводу происходящего. Утром я не могла разговаривать из-за следователя, причем не из-за Кайла, — и она потом мне даже не перезвонила, чтобы узнать, в чем дело. Ясно, с ней что-то не так.
В машине мы обсудили мою новую гипотезу. Все вокруг восхищались необычайной работоспособностью и преданностью Гарема. Нетрудно себе представить, что кто-то из этих женщин особенно дорожил своей работой. Так сильно, что не мог думать ни о чем другом. Роман с шефом лишь подхлестнул ее беззаветную преданность, а потом он чем-то оскорбил эту женщину… Но чем? Он вот-вот должен был развестись, то есть стать свободным. Что, если она захотела большего?
— Они не боялись за свое будущее в связи с этим слиянием? — спросила Трисия.
— Насколько я поняла, нет. Ронни Уиллис вообще говорил, что добивается слияния главным образом ради них. А учитывая, куда стреляли, я склонна думать, что дело все-таки в ревности и аффекте.
— Насколько опасно спать с начальником? — Трисия смотрела на меня выжидающе.
— Понятия не имею.
— А как же Роджер Лири?
— Я с ним не спала! — Роджер Лири, бездарный придурок, мнил себя Казановой. Он как-то пробился в редакторы «Сенсаций», на редкость наглого еженедельника, представлявшего собой смесь сплетен, слухов и новостей мира моды. В его пользу говорит только то, что первую приличную работу в журнале я получила благодаря ему, однако, учитывая его сволочную натуру, этого недостаточно, чтобы причислять его к лику святых.
— Нет, спала.
— Нет, не спала.
— Тогда почему ты так долго не уходила от этого урода?
— Потому что рассчитывала затащить в постель его заместителя, Мэтта Гроувзнора, но ничего не вышло. Неужели ты думаешь, что если бы я спала с Лири, вы бы об этом не узнали?
— Вполне возможно. Даже у самых близких подруг есть тайны, которые всплывают только через много лет.
— Вроде твоей истории с Сэмом Бернеттом? — Ловкий и не очень чистый на руку Сэм Бернетт был активистом Республиканской партии. Когда мы заканчивали школу, он вместе с отцом Трисии участвовал в какой-то политической кампании. В то время Трисия тоже собиралась посвятить свою жизнь политике.
— Вот именно.
— Серьезно?! Вообще-то я просто так спросила, хотя догадывалась и раньше. И долго ты с ним тесно общалась?
— Всего три раза.
— И из-за чего вы расстались?
— Перед первичными выборами его отправили в Нью-Гэмпшир, чтобы разогрел избирателей, и я вдруг поняла, что ничуть без него не скучаю.
— Да уж, не бог весть какое страстное увлечение.
— Ты о работе или о нем? Могу поспорить, твоя девица была увлечена и тем и другим.
Я согласилась. Оставалось выяснить, которая из девушек проявила инициативу и убила шефа, нарушившего ее планы.
Но сначала нужно разобраться с еще одной предприимчивой особой. Мы вышли из такси перед красивым старым домом, где жила Кэссиди. Швейцар вежливо поздоровался с нами, позвонил Кэссиди по телефону и предупредил о нашем приходе. Когда мы вышли из лифта, она встретила нас на пороге в джинсах и хлопчатобумажной спортивной рубашке.
Мне чаще случалось видеть Кэссиди вообще без одежды. Дома она предпочитает носить свободные холщовые брюки и футболку. Но еще большее удивление вызывали огромные буквы у нее на груди — «МТИ». Я не могла вспомнить никого, кто бы имел отношение к Массачусетскому технологическому институту.
— Нужно было привезти тебе бульона, — посетовала Трисия.
— Я вполне здорова. — Кэссиди прислонилась к дверному косяку и смотрела на нас с загадочной улыбкой. — Сегодня я решила поработать дома.
— А нам почему не сказала?
— Я бы сказала Молли, если бы не ее разборки с полицией.
— Потом я тебе перезванивала, но ты не ответила, — сказала я в свою защиту.
— Ну хорошо, я была неправа, — сказала Кэссиди и сладко потянулась, как кошка, собравшаяся перебраться на более солнечное местечко.
Услышав ее низкий довольный голос, мы с Трисией остановились как вкопанные.
— Ты одна? — спросила я, поражаясь, что эта мысль пришла мне в голову только сейчас.
Кэссиди указала в глубь квартиры, словно водила нас по выставке машин.
— Можете войти.
Оказавшись внутри, подальше от соседских ушей, мы дали волю эмоциям.
— Мы за тебя волновались, — сказала Трисия искренне.
— Согласна, надо было вас предупредить, что у меня все нормально и я просто занята. Приношу извинения, — сказала Кэссиди, чмокнула Трисию в щеку и направилась в кухню. — Для коктейлей рановато. В каком виде и в каких дозах предложить вам кофеин, пока не пробьет пять?
— Скажи, твой физик учился в МТИ? — спросила я, решив покончить хотя бы с одной из накопившихся тайн.
— Да. И учился, и работал в общей сложности лет тридцать, судя по количеству дипломов, степеней и наград.
— Значит, он немолод? — спросила Трисия, опустившись на диван.
