и мне наплевать, чем она занимается и с кем спит.
— Что, опять проблемы? Новые враги?
— Конкуренты. Последнее время снова взялись нашего брата-бизнесмена отстреливать. Телевизор-то смотришь?
— Но у вас ведь такое влияние! И охраны полно.
— Я слишком хорошо знаю, что такое настоящий профи. На своей шкуре испытал. Захотят убить — убьют. И ничто их не остановит.
— Зачем вы подсунули мне Марселя?
— Мужик свое дело знает. Помнишь Сашу? — подмигнул Фонарин.
— Сашу? Так это вы сделали!
— Щенок болтал много. Надо же было Анюте с ним встретиться!
— Они вместе были в…
— В одной компании. Подпольный бордель, где торговали детьми. С ними уже разобрались.
— Но как вы это пережили, Виктор Петрович?
— Как пережил, спрашиваешь? — Фонарин потянулся к бутылке с виски, налил чуть ли не полный стакан и одни махом выпил. — Да никак. Видишь, до сих пор переживаю. Я тебе честно скажу: я не могу описать свои чувства к Анне. С одной стороны, она мне дочь. И это я виноват во всем, что с ней случилось. А с другой… Мы ведь не в кино живем, в реальной жизни. И не испытывать тайное чувство брезгливости я не могу. Как только представлю себе, что с ней делали… Эх! Всех бы передушил своими руками, да кто мне даст поименный список? Эти люди еще ходят по земле. И долго будут ходить. Те, кто имел мою дочь. Забыть, что они есть, я не могу. И она это понимает. Аня?
Она стояла в дверях, бледная как смерть, видимо, все слышала. Фонарин поднялся:
— Ты что, Аня? Проснулась?
— Я…
— Иди, посиди с нами.
Она медленно подошла. Фонарин обнял ее за плечи, и она беззвучно заплакала.
— Что вы такое говорите, Виктор Петрович? — разозлился вдруг Коля. — Она вам дочь, а мне — жена!
— А чего же тогда развелся?
Фонарин отпустил Еву, и она села в кресло. Сидела, безмолвная, глядя в одну точку. По ее лицу текли слезы.
— Да потому что… Виктор Петрович, на этот раз я официально, как у отца, прошу руки вашей дочери.
— Ну, ты меня удивил! — усмехнулся Фонарин.
Ева перестала плакать и удивленно посмотрела на Колю.
— Вот что с ней делать? — развел руками Фонарин. — Говорю же: все хорошо, все в порядке. Видишь, бывший муж одумался, снова просит твоей руки. Разве плохо? А ты думала — я его для тебя купил. Коля, разве можно тебя купить?
— Не знаю, — честно сказал солист «Игры воображения». — Просто я все хочу начать сначала. Теперь уже без всяких тайн и недомолвок, потому что скрывать нам друг от друга больше нечего. Так, Аня?
Она молча кивнула. И тут вдруг Коля некстати вспомнил про ушедший поезд и о том, что ему до зарезу надо уехать завтра из Москвы.
— Мне нужно съездить к маме на несколько дней, — волнуясь, сказал он. И, поймав ее жалобный взгляд, добавил: — Нет, одному. Просто я не мог уехать, не поговорив с тобой. Я все тебе прощаю. Да и нечего тут прощать!
— Я не могу иметь детей, — негромко сказала Ева.
— В пробирке вырастим, — неловко пошутил Фонарин. Потом наставительно сказал: — Какие твои годы. Это здесь врачи сказали, что не можешь, но мы с Колей люди состоятельные. Поедешь за границу, не вылечат в одной клинике, ляжешь в другую. Пересадят что-нибудь куда-нибудь.
— Папа!
— Что папа? Образуется, как любит повторять наш общий знакомый Лева Шантель. Думаю, надо оставить вас наедине. Я только спросить хотел: а что делать с квартирой, которую я собрался для тебя, Аня, купить? Уже и купчая составлена.
— Мне нравится, — прошептала она.
— Понимаю, — кивнул Фонарин. — Место удобное. И я живу рядом. Я хотел, чтобы ты и дальше была у меня на глазах. Посоветуйся с бывшим будущим мужем, вдруг и он захочет переехать?
— Переехать? Куда? — удивленно спросил Коля.
— В центр. Надо потихоньку отдаляться от Левы Шантеля. Хотел рассказать тебе про некоторые его фокусы, да сейчас не время. У вас любовь-морковь, как я понимаю. Поезжайте куда-нибудь, отпразднуйте это событие. Папа платит. — Он вдруг широко улыбнулся.
Ева тоже улыбнулась:
— Я переоденусь.
Она встала и торопливо вышла из комнаты. Коля перевел дух:
— Виктор Петрович, а можно я сегодня у вас переночую?
— Запросто. Ты не стесняйся. Все это рано или поздно вашим будет. Для кого старается Виктор Петрович Фонарин? Разве для себя? Стал бы я тебя раскручивать, не будь ты моим зятем! Будущее девочке хотел обеспечить. Мы скоро такое шоу сделаем! Ева будет ведущей, — подмигнул бизнесмен, увидев выражение лица зятя.
«В конце концов, у меня еще есть время, — подумал тот. — Сейчас главное — уехать. Марсель только-только приступил к делу, за день ему меня не найти».
Когда Ева переоделась, они вместе пошли в гараж.
— Ева, ты поведешь? — спросил он на всякий случай. Ему привычнее было называть ее так. Она кивнула.
— С богом! — махнул им рукой Фонарин. Лицо у него было довольное: вот все и разрешилось. Главное, чтобы дети были счастливы.
Машина плавно выехала за ворота.
Минут через десять Николай почувствовал, что сильно устал. Бессонная ночь, ранние сборы. Потом беседа с Ирэн, серьезный разговор с Фонариным и неожиданное разрешение проблемы. Надо же! Он снова сделал ей предложение!
— Как странно: у всех медовый месяц начинается после свадьбы, а у нас после развода. Ева? Ты меня слушаешь?
— Поспи, — с нежной улыбкой посмотрела на него она.
Он опустил спинку сиденья и закрыл глаза. Интересно получается: планируешь одно, а выходит совсем другое. Сейчас он должен ехать в поезде, лежать на нижней полке в СВ и дремать под стук колес. А вместо этого едет в машине с Евой смотреть квартиру в центре…
В центре? Краснов вздрогнул и открыл глаза. Сколько же он спал?
— Скоро, — улыбнулась Ева.
Этого не может быть! Они, кажется, едут в «Эридан»! Неужели Ева решила сначала отпраздновать помолвку? Он снял очки, потер беспомощные без темных стекол глаза. Как бы ей намекнуть, что в «Эридан» ехать не стоит?
— Я не хочу есть, Ева.
— Не будем.
— Куда же мы едем?
— Сюрприз.
Он невольно напрягся. Жизнь-то, оказывается, полна самых удивительных совпадений! Или это никакое не совпадение, а чья-то расчетливая игра? Потому что Ева остановила машину возле того самого дома, где Николай недавно застрял в лифте с двумя девицами.
— Фонарин что, покупает тебе квартиру в этом доме?!
