- Данке! - поблагодарил Крайнев.
- Ваш деревенский шнапс - высший класс! - довольно сказал Клаус. - Привозите еще! И шпик! Мужчине, чтоб быть сильным в любви, надо хорошо питаться! - он довольно захохотал.
Крайнев попрощался и сел в телегу. На перекрестке он свернул налево, на следующем - направо и остановился у деревянного домика. На потемневшей от времени стене его висел плакат, изображавший плутовато прищуренную рожу, вписанную в шестиугольную звезду. Надпись сверху, почему-то на украинском, утверждала: 'Жид - це ваш відвічний ворог!' Крайнев заинтересованно подошел. Ниже звезды в трех столбцах текста, как понял Крайнев, скруппулезно перечислялись еврейские грехи, а в самом низу большими буквами подводился итог: 'Сталін та жиды - це банда злочинців!' 'Еще у них была листовка для красноармейцев: 'Без жида-политрука, рожа просит кирпича!' - вспомнил Крайнев. Левее плаката в окне домика виднелась самодельная вывеска: 'Фото на документы. 1 снимок - 3 рубля или 2 яйца'. Крайнев пожал плечами и постучал в окошко. Показалась лохматая, всклокоченная голова, исчезла, спустя мгновение ворота отворились. Крайнев заехал внутрь, бросил вожжи и взял корзину, прикрытую полотном. Спрыгнув на траву, он заметил в огороде молодую женщину с мотыгой. Она с любопытством разглядывала гостя.
- Прошу господина в дом! - сказал фотограф, молодой худощавый еврей.
Крайнев прошел за ним. В большой комнате на одной из стен белел экран из простыни, под ним стоял стул.
- Садитесь! - пригласил хозяин.
- Как вас звать? - спросил Крайнев, проигнорировав приглашение.
- Давид…
- Меня - Эдуард. Я не могу сниматься в этом рядне, Давид, у меня будут серьезные документы. Нужна рубашка и костюм. Могу купить, если есть лишний. Заплачу рублями или продуктами. Есть сало, масло, яйца…
- Минуточку!
Давид исчез и скоро появился с женщиной, замеченной Крайневым в огороде.
- Вот, Соня! - робко сказал Давид, пропуская женщину вперед. - Товарища интересует костюм…
- Покажите продукты! - строго сказала Соня.
Крайнев поставил корзину на стол, откинул полотно. Соня наклонилась и некоторое время тщательно рассматривала продукты, затем понюхала их.
- Яйца свежие?
Крайнев взял одно яйцо, разбил носик о спинку стула, отломил скорлупу.
- Пробуйте!
Соня поднесла яйцо ко рту. Давид смотрел на нее жадным взглядом. Соня отпила немного и передала яйцо ему. Давид высосал содержимое в один миг. Соня прошла за ширму и скоро вернулась с черным строгим костюмом в руках.
- Как раз на вас! Два раза надели. Пятьсот рублей!
- Разрешите примерить?
Крайнев взял костюм и скрылся за ширмой. Подскочивший Давид дал ему чистую белую рубашку с мягким воротничком, галстук. Крайнев переоделся. В комплекте к костюму шли не брюки, а галифе из черного плотного габардина. Соня оказалась права - костюм будто на него шили. Крайнев вышел в комнату, покрасовался перед зеркалом.
- Беру! Сколько за все?
- Семьсот!
Крайнев достал из кармана пачку сотенных купюр, отсчитал семь листов.
- А продукты? - растерянно спросил Давид.
- Продукты отдаю так. При условии, что накормите обедом. Проголодался…
Полчаса спустя они втроем сидели за столом и хлебали горячий борщ. На второе Соня подала яичницу с салом, хозяева смотрели на нее так жадно, что Крайнев взял себе совсем немного. Ели по-городскому - из тарелок, с приборами. Самогон Крайнев разливал по хрустальным стопкам.
- Вы странный человек, - сказала Соня, ставя перед ним стакан с компотом. - Получаете от немцев важный документ, а не гнушаетесь сидеть за одним столом с евреями. И не просто сидеть, а кормить их. Видели плакат? Немец повесил! Запретил снимать…
- Соня! - застонал Давид.
- Пусть говорит! - успокоил его Крайнев. - Я отвечу вам, Соня. Евреи не сделали мне ничего плохого.
- Они и немцам не сделали!
- Немцы с этим не согласны.
- Мы с ними тоже!
Давид вцепился себе в волосы. Крайнев рассмеялся. Затем достал из кармана кисет, набил трубку.
- Невеста вышивала? - спросила Соня, с любопытством рассматривая красивый кисет.
- Просто знакомая.
- Знакомым так не вышивают! - не согласилась Соня. - Могу я спросить?
- Разумеется.
- Чем будете заниматься у немцев?
- Заготовкой продуктов.
- Работники нужны?
- Хорошие.
- Мы будем хорошо работать!
- Так у вас есть дело! - сказал Крайнев, выпуская дым. - Два яйца за снимок…
- Никто не фотографируется! - сердито сказала Соня. - Дорого! Голодаем…
- Снизьте цену.
- Немец запретил! Тот самый, что вешал плакат. Это фотограф, он берет яйцо за снимок, а нам велел брать два. Цену снижать нельзя, поэтому все снимаются у немца. К нам приходят, когда он уезжает в округ. Приходят редко - люди предпочитают подождать день-другой. Вы сегодня первый и, наверное, единственный клиент.
'Классический пример недобросовестной конкуренции! - подумал Крайнев. - С антисемитским душком…'.
- Что умеете делать, кроме фото? - спросил.
- Я окончила мединститут, стажировалась как хирург, - печально сказала Соня. - Диплом получить не успела.
- Почему не работаете в больнице?
- Немцы запрещают евреям лечить! Даже к пленным не пустили!
- Здесь есть пленные? - удивился Крайнев.
- Лагерь в совхозном дворе за городом… - вмешался Давид. - Человек двести.
- Уже меньше, - вздохнула Соня. - Их почти не кормят и совсем не лечат. Там было много раненых. Недалеко от Города шел бой на дороге, там их взяли…
Крайнев молча докурил, встал. Давид сбегал в чулан, принес слегка влажные снимки. Крайнев сунул их в карман.
- Присмотрите за конем! - попросил, выходя во двор.
Соня вышла проводить.
- Спешите? - спросила за порогом.
Крайнев бросил взгляд на часы:
- Нет.
- Тогда расскажу. Немцы, заняв город, нашли и арестовали несколько коммунистов. Затем согнали жителей на стадион - смотреть на расстрел. Рядом с коммунистами поставили Яшу…
- Кого?
- Яшу Соркина. Наш городской дурачок. Его отец рисовал на щитах афиши к кинофильмам, а Яша разносил их по городу. Он высокий, сильный, только ум как у трехлетнего. Все время улыбался. Встретишь, спросишь: 'Яша, фильм хороший?' 'Ха-а-роший!' - отвечает. У него все были 'хорошие'… Безобидный дурачок, его даже дети не трогали. Он стоял у стенки рядом с коммунистами и улыбался - не понимал, что происходит. Немец в черном мундире заулыбался в ответ и скомандовал…
Крайне молча пошел к калитке, Соня не отставала.
- Чей это костюм? - спросил Крайнев, берясь за щеколду.
- Мужа.
- А Давид?
- Это мой брат, младший. Ему только девятнадцать. После школы окончил курсы, работал в быткомбинате фотографом. Когда все ушли, забрал аппаратуру и материалы домой, все равно бы растащили. Здесь такое было! Магазины грабили, из учреждений мебель выносили… Власти-то нет… Немцы, как пришли, велели все вернуть. Кто не подчинится, угрожали расстрелять. Мы не подчинились.
- Где ваш муж?
- В армии. Мы учились вместе, только он на два курса старше. Военврач третьего ранга. Поженились перед войной, через неделю его мобилизовали… - Соня смотрела на него умоляюще.
- Я вернусь через час, - сказал Крайнев, открывая калитку. - К этому времени все вещи должны лежать в телеге, а вы - сидеть рядом. - Ничего громоздкого с собой не брать - одежда, обувь, ценности. Возьмите медицинские инструменты и лекарства, фотоаппарат и материалы…
Соня встала на цыпочки и поцеловала его в губы.
