прежнее рабочее место, в привычный кабинет. Только вместо Вероники Сергеевны здесь стала принимать Алиса Захаровна Зингер, не так давно закончившая институт.
Это была красивая, высокая женщина, легкая в общении. Кажется, они с Валей были одногодками. Если бы Белова сразу после школы поступила в институт, она окончила бы его в один год с Алисой. Отсутствие возрастной разницы не означало панибратства. Они общались, соблюдая табель о рангах, определенный отношениями «начальник-подчиненный». Ничего личного, но и без неприязни, которой боялась Валя. Она заранее была холодно, настороженно настроена к переменам. Уход Вероники Сергеевны пережила болезненно, хотя старалась, чтобы это оставалось незамеченным. Теперь не было чувства праздника при мысли о предстоящем рабочем дне. Алиса Зингер сумела расположить Валю к себе, однако тех доверительных отношений, которые сложились у Беловой с Маковецкой, у них, конечно, не было.
Никаких комплексов по поводу собственной нереализованности у Вали не было. Однажды она раз и навсегда решила, что карьера мужа для благополучия их семьи важнее ее мечты о дипломе врача. Поэтому Валя занималась ребенком, домашними хлопотами. Вадим остался благодарным Вале за понимание, пообещав, что она не пожалеет о своем выборе, а он сумеет сделать ее жизнь интересной, насыщенной. Он просил ее немного подождать. Тогда она не представляла, о чем он говорит. Она просто вся погрузилась в заботы о Димке и доме.
Сын уже не был беспомощной крохой. Похоронив мать незадолго до его появления, Валя столкнулась со всеми трудностями ухода за малышом в одиночку. Родители мужа работали и только в субботу, а чаще в воскресенье «высаживались десантом поддержки» в их однокомнатную квартиру, заполненную запахом молока, мокрых пеленок. Теперь все было по-другому: Димка не требовал к себе ежеминутного внимания, общение с ним переходило на совершенно иной уровень. Ушла изматывающая каждодневная суета и нервозность. Появилось время для себя. Валя снова запоем читала книги, свежие журналы, которыми Вадим постоянно ее снабжал. Правда, обсуждать прочитанное приходилось все больше с Галиной Матвеевной: Вадим уходил рано и возвращался затемно; он оканчивал аспирантуру, по вечерам работал в компьютерной фирме «Байт», которая только набирала обороты. Он сумел увидеть достойное будущее дела, от которого не были в восторге его родители, которое отбирало так много времени от общения с молодой женой и сыном. Компьютеры завоевывали в мире свое место под солнцем, и немалую лепту в это собирались внести два амбициозных, полных сил и идей мужчины. Оба считали, что с их помощью Горинск станет чуть не центром компьютерного бизнеса. Они с удовольствием отдавались работе, невзирая на молчаливое недовольство близких, желающих проводить больше времени с ними. Валя, в отличие от Вики, жены Проскурина, никогда не пыталась выяснять отношений по поводу собственной значимости в жизни Вадима. Она спокойно воспринимала его тягу к работе, не мешая, а доверяя ему, ждала момента, когда будут видны плоды упорного труда мужа. И все было не зря.
Белов стоял на правильном пути, когда много лет назад говорил о перспективах зарождавшегося бизнеса. Вместе с Костей Проскуриным — и не без финансовой помощи отчима последнего — они закладывали фундамент тому, что стало приносить ощутимый доход. Маленький двухкомнатный офис в шумном центре сменился двухэтажным зданием современной отделки, однокомнатная квартира Беловых — на трехкомнатную, планировалась покупка автомобиля в самое ближайшее время. Грандиозные планы Кости сбывались, как теперь казалось, с головокружительной скоростью: договоры заключались один за другим, продажа компьютеров росла с каждым месяцем, создавались заделы для работы с иностранными партнерами. Как и в первое время работы, Костя был генератором идей, а Вадим — реально оценивал возможность их воплощения в жизнь. Неуемные фантазии и трезвый расчет — два взаимодополняющих партнера, за десятилетие совместной работы ни разу не пожалевшие о таком союзе.
Валя считала, что и она в какой-то мере способствовала успехам мужа, создавая ему уютную, спокойную атмосферу дома. Свою жизнь Валентина не могла назвать скучной — она постоянно была заполнена событиями: удачи мужа, заботы о Димке, переезд в новую квартиру, обустройство быта… Потом появилось новое увлечение: недавно Валя открыла в себе способность к рисованию и фотографии. Проводя много времени с маленьким Димкой на улице, она поняла, что замечает то, на что люди как будто не обращают внимания. Валя стала брать с собой фотоаппарат и снимать то, что родители Вадима назвали «волшебной прозой жизни». Она подмечала то, что на первый взгляд ускользало, не было достойно внимания, но только на первый взгляд. А потом от фотографий было невозможно оторваться. Мгновения единения с природой сливались в буйстве или увядании красок. И все это накапливалось кадр за кадром, со временем превратившись во что-то законченное. Галина Матвеевна и Петр Петрович стали первыми, кому Валя показала свои работы. Не скрывая восхищения, они просили сына поддерживать увлечение жены, но Вадим только улыбался в ответ. Ведь он к тому времени не видел еще ни одной фотографии, ни одного рисунка Валентины. Он был рад любому проявлению творчества, даже самому неожиданному. Он считал, что от долгого сидения дома с женщиной могут произойти две вещи: либо она начинает искать приключений, либо находит себя в чем-то, что делает ее жизнь наполненной новым смыслом. Домашние заботы открыли необыкновенные способности у Вали. Этот вариант, конечно, больше нравился Белову. Однако он считал, что это не будет иметь продолжения. Он ошибался, ведь одним из главных качеств его жены была основательность. Она ничего не делала просто так — только с душой. Когда Валя показала ему несколько своих рисунков из серии, которую она назвала «Вечность», Вадим на какой-то миг потерял способность говорить. Перед ним расстилалось небо. Голубое, покрытое мягкими, пушистыми облаками; обласканное солнцем и серое, тяжелое, нахмурившееся в ожидании грозы. Оранжевые и багрово-красные закаты на фоне высотных домов и макушек деревьев. Все было нарисовано так реально, профессионально, что Белов молча сел в кресло и продолжал перебирать в руках несколько кусочков далекого, ставшего осязаемым неба. Он понял, что недооценивал жену. Потом так же без слов перелистывал альбом фотографий, каждая из которых изображала каждодневную действительность, но как-то особенно, неизбито. Казалось, что все сюжеты созданы автором, и спонтанно такое не снимешь. В какой-то момент он почувствовал зависть, что такие скрытые таланты обнаружились именно у Валентины. Быстро прогнав подобные мысли, Белов поднял на нее изумленный взгляд.
— С этим нужно что-то делать, — наконец произнес он.
— Ничего не нужно делать, просто мне бы хотелось, чтобы ты высказал свое мнение. Оно для меня очень важно, — улыбаясь, сказала Валя.
— Я в восторге и обещаю, что эту красоту смогут по достоинству оценить тысячи людей.
— Что ты имеешь в виду? — Теперь пришло время удивляться Валентине.
— Я устрою тебе выставку в галерее «Маэстро». Не буду назначать точную дату, но обязательно сделаю это. — Валя вспомнила, как загорелись его глаза, когда он говорил об этом. Белов оставался собой: он нашел способ показать, что без него дело не наберет должных оборотов, хотя искренне хотел принять участие в увлечении жены. Он чувствовал, что отдалился от семьи в последнее время. Работа требовала полной отдачи, но не только она отодвигала часы возвращения Белова домой. Вадим обнял жену и поцеловал ее в кончик носа. — Я горжусь тобой, Сергеевна!
Валя вздохнула и поднялась, потерла онемевшую ногу. Острые иголочки побежали по икре. Поморщившись, она стала легонько поглаживать потерявшую чувствительность кожу. Наконец неприятное ощущение прошло. Валя выпрямилась, потянулась и начала убирать посуду после завтрака. Машинально взяла Димкину ложку и съела немного остывшей манной каши. Потом спохватилась: сегодня, после богатого новогоднего стола, предполагался разгрузочный день.
Вале так и не удалось приобрести формы типа 90-60-90. Она старательно делала вид, что такие мелочи, как лишние килограммы, ее не интересуют. Но украдкой частенько обвивала талию сантиметром и разочарованно скручивала его. Она никогда не была тростинкой. Белов не подшучивал над ней, не намекал, что надо бы заняться собой. Только когда она была в положении, он позволял себе называть ее «толстиком». Да и то, он произносил это во множественном числе, обращаясь таким образом и к малышу. После рождения Димки Валя еще больше поправилась, но оставалась подвижной и энергичной. Она без досады на себя просматривала журналы мод, где длинноногие красавицы показывали стройные формы. Вадим всегда подчеркивал, что женская красота — сумма душевных качеств, магнетизм которых внешняя привлекательность может лишь усилить. Она догадывалась, что муж наверняка несколько кривил душой, просто не давая Вале повода для волнений. Но он действительно давно понял, что видит в ней исключительно красивую, привлекательную женщину. И ему не хотелось, чтобы она менялась. Пусть остается такой же жизнерадостной пышкой. Главное — она невероятно тактична и знает цену словам, умна, весела, жизнерадостна. Этого у нее не отнять. Он говорил, что любит ее именно такой, подразумевая гибкость ее натуры, а не лишние килограммы.
— Я буду любить тебя, даже если твоя тень покроет тень Монтсеррат Кабалье, — обнимая Валю, как-то сказал Вадим. И она, зажмурив глаза, представила себя более пышной, чем всемирно известная оперная дива.
— Не-ет! — заверещала Валя, натягивая на себя одеяло с головой.
— Поспорим? — предложил Белов, хитро прищурившись.
— Будем считать, что ты выиграл, — глухо из-под одеяла ответила Валя и засмеялась. А про себя подумала, что обязательно должна сбросить хоть сколько-нибудь килограммов лишнего веса.
Валентина улыбнулась, вспомнив этот забавный эпизод. Таких приятных воспоминаний за годы совместной жизни у нее было немало. Они навсегда остались в ее сердце и отчаянно пытаются перевесить тот холод, который пробирается в их отношения.
В комнате сына было тихо — самостоятельный малыш редко требовал внимания к себе. Он обладал удивительной для его возраста способностью быть самодостаточным. Валя осторожно заглянула к нему и увидела, что Димка усердно трудится над сооружением башен из кубиков и конструктора. Он потешно высунул кончик языка и весь ушел в свои заботы, не замечая матери. Так захотелось войти к нему в комнату, обнять, прижать к груди крепко-крепко. Но Валя сдержала порыв: Вадим говорил, что она и так слишком нежна с Димкой. Как будто обращаясь с мальчиком строго, можно привить ему мужественность и силу. А как же еще выразить всю глубину любви матери к своему ребенку, как не поцеловав, не приласкав его? И все-таки Валя не зашла к Димке, а принялась хлопотать на кухне. Она решила приготовить на десерт свое фирменное блюдо — блинчики с бананами и медом. Есть их в одиночестве казалось не самой веселой перспективой, но Валя надеялась на приход неожиданных гостей. На это были особенными мастерами Вороновы — свидетели их свадьбы. Прекрасная пара, которую она всегда была рада видеть у себя дома. Вале нравилось признание ее способностей не только со стороны мужа. Конечно, Белов с самых первых дней их совместной жизни не раз с гордостью говорил, что она — прекрасная кулинарка. Только всякий раз подчеркивал, что шедевры ее выпечки могут плохо отразиться на его фигуре, ведь остановиться бывает очень трудно. Он всегда в шутку подсчитывал съеденные калории. Валя посмеивалась, что он — мужчина — уделяет этому больше внимания, чем положено, на что Вадим отвечал с неизменной ироничной усмешкой: «Кем положено? Предрассудки, мадам Белова!»
Валя снова улыбнулась. Ей было приятно радовать домашних. Она не считала время, проведенное на кухне, потраченным впустую. Она создана для дома, для всех этих каждодневных забот. И даже теперь, когда Вадим стал зарабатывать хорошие деньги, и материальное положение позволяло им иметь домработницу, Валентина не захотела доверить свой дом заботам чужого человека. Она — хранительница очага, и посторонним здесь не место. Валя несла груз домашних хлопот с улыбкой. Хандра вообще была ее редким спутником. Разве только иногда поздними вечерами, когда остывший ужин напоминал о том, что того, для кого он приготовлен, нет рядом, снова нет…
А зачастую у них аппетитно пахло пирожками. В их дом с удовольствием заходили Проскурины и Вороновы. Наташа и Игорь Вороновы всегда были рады провести время у Беловых, Проскурины позволяли это себе чаще, во-первых, потому что Вика, зайдя к Валюше на минутку, засиживалась до позднего вечера и звонила потом Косте на работу, чтобы тот заехал за ней; вовторых, Вадим часто приглашал обоих, желая обсудить с Костей в домашней обстановке какие-то детали предстоящих проектов. Конечно же, Валя не отпускала их без вкусного ужина. Хлебосольность и радушие хозяйки плюс искрометный юмор хозяина, безобидные шалости Димки — вот что делало атмосферу в доме Беловых легкой, притягивающей, неповторимой. Со стороны все здесь казалось идеальным.
