и… — Колобок задохнулся и минуту, опустив глаза, грыз ногти на трясущихся пальцах. — А этот Сергей Иванович думает, что ему ничего не будет за Тараса… С-сука…
Колобок несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Потом он внимательно посмотрел на Гарика.
— А тебе, фраер, наверное, бабок хочется? — усмехнувшись, спросил он.
— Хочется, — быстро ответил Гарик. — Понимаешь, — заторопился он, — мы с женой хотим квартиру купить, а денег у нас… Мы ведь с ее матерью живем в однокомнатной квартире. Представляешь, что это такое? С утра до вечера видеть харю… Василисы Петровны… Василиса Петровна — это Тамарина мать. Моя то есть теща. Слава богу, выбрались на курорт. Я, честное слово, человека готов убить, чтобы купить отдельную квартиру. Ну… — тут Гарик осекся, — убивать я, конечно, не буду никого, я… никогда раньше… Но помочь тебе могу. Только с тем условием, что…
— Денег? — выслушав эту взволнованную чепуху, Колобок посмотрел на него насмешливо и даже — презрительно. — Когда дело закончим, денег у тебя хватит не на одну, а на две квартиры.
— Тогда — по рукам! — заявил Гарик и тут же протянул Колобку ладонь.
Колобок усмехнулся, искоса посмотрел на руку Гарика — вытащив из лежащей между ними на скамейке пачки сигарету, закурил и отвернулся.
— По рукам, — сказал Колобок.
Гарик спрятал руку в карман. Несколько минут они сидели молча.
— Завтра в то же время на этом месте, — сказал Колобок, не поворачивая головы, — притащи бабки, сколько сможешь. Надо стволы купить и взять тачку напрокат.
— А ты же говорил, — осторожно начал Гарик, — что вам, когда везли к Серго, глаза завязывали. Дорогу то есть ты помнить не должен…
— Должен, не должен, — проворчал Колобок. — Завтра поговорим, фраер. Давай, вали.
Гарик поднялся со скамейки.
— Сигареты оставь. И бабок, сколько есть. На жратву мне.
Гарик послушно положил на скамейку пачку сигарет и достал из кармана несколько мятых десятирублевок.
— Вот, — словно бы извиняясь, проговорил он, — все, что есть. Там у меня мелочь осталась… На автобус.
Колобок курил и глядел на дорогу, по которой одна за другой бежали машины. На Гарика он не смотрел вовсе. Только кивал в такт его словам.
«Как он изменился, — неожиданно подумал Гарик. — Вроде бы тот же самый человек, а что-то неуловимо переменилось в нем. Это словно бы… словно бы он долго носил усы и бороду и вдруг их сбрил…»
— Ну я пошел? — полувопросительно произнес Гарик.
— Валяй. До завтра.
— До завтра.
— Не опаздывай, фраер.
Гиви Гогиевич Шошиа вовсе не был похож на того бандита, которого описал Тамаре Степан Аркадьевич. В своих светлых, тщательно выглаженных брюках, белой свежайшей рубашке и очках в тонкой золотой оправе он больше походил на директора школы. Говорил Гиви Гогиевич правильно, что называется, на литературном русском языке — или почти правильно и совсем без акцента.
— Так это вы… Тамара? — ласково вопросил он вошедшую в комнату, служившую ему рабочим кабинетом, Тамару, устремив на нее свои удивительно лучистые глаза.
— Это я, — несколько удивленно подтвердила Тамара. — А вы…
— Гиви Гогиевич, — представился он. — Мне очень приятно, Тамара, с вами познакомиться.
— Мне тоже, — оглядываясь по сторонам, проговорила Тамара.
Рабочий кабинет Шошиа на втором этаже кафе «Мария-Тереза» представлял собою небольшую комнатку, вся обстановка — письменный стол и два кресла. На столе стоял открытый ноутбук.
— Насколько я понимаю, — продолжал Шошиа, — у вас, Тамара, были какие-то проблемы на вашей родине… В Санкт-Петербурге?
— Да, — подтвердила Тамара.
— Теперь вы находитесь в бегах? И документов у вас нет?
— Именно так, — кивнула Тамара. — Вам же рассказали все, что вы меня теперь спрашиваете?
Гиви Гогиевич только усмехнулся на ее вопрос.
— Больше не буду, — сказал он. — Я могу вас принять на работу… поварихой. Вы умеете готовить?
— Умею, — сказала Тамара.
— Вообще-то, — добавил Гиви Гогиевич, — я бы предпочел дать вам место официантки… Согласуясь, так сказать, с вашими внешними данными. Но Голован уже посвятил меня в некоторые особенности вашего поведения. Очень жаль… — Шошиа вздохнул. — Из вас, Тамара, могла бы получиться очень хорошая официантка…
«Интересно, — подумала Тамара, — что это Голован успел про меня наплести? Что я на посетителей бросаюсь? На таких посетителей, пожалуй, бросишься… Тут надо было что-то исключительно страшное придумать…»
— У нас сегодня как раз одна из поварих не вышла на работу, — снова заговорил Гиви Гогиевич. — Вот и заступите на ее место. Нам не нужны недисциплинированные люди. Кстати, запомните это.
— Хорошо, — кивнула Тамара. — Мне прямо сейчас заступать?
— Конечно! Я же вам сказал. Спускайтесь в кухню, там уже все знают. И халат… Ну, найдете там где- нибудь, — Шошиа неопределенно махнул рукой. — А нет, можно и так — без халата…
Бесформенный, заплывший жиром снеговик в клубах жаркого ватного пара при ближайшем рассмотрении оказался очень толстой женщиной лет пятидесяти с обесцвеченными кудряшками на голове, бледной от постоянного нахождения в душном подземном помещении.
Когда Тамара вошла на кухню, она, склонившись над огромным котлом, помешивала в нем ложкой на длинной ручке какое-то варево.
Заметив Тамару, она, колыхнув обтянутыми белым халатом телесами, повернулась к ней.
— Еще одну привели… — неодобрительно сощурилась она на Тамару, — курортница… Нагулялась, красавица, или нет еще?
— Где у вас халат можно взять? — осведомилась Тамара, проигнорировав заданный ей вопрос.
— … — срифмовала толстуха, — нет у нас халата, понятно?
Тамара ничего не успела ответить на это.
— На вешалке халат висит! Справа от тебя! — долетел до нее женский голос откуда-то из скрытых клубами пара глубин кухни.
Тамара нашла халат и примерила его на себя. Халат был немного великоват, но другого не было, а справляться у толстухи, стоящей над котлом, ей что-то не очень хотелось.
Она надела халат и в нерешительности остановилась посреди кухни, где метались клубы пара, словно призрачные драконы перед глазами одурманенного гашишем китайца.
— Что мне делать? — громко спросила она, очень надеясь на то, что ей ответит кто-нибудь еще, кроме толстухи у котла.
Так и случилось.
— Пойдем сюда, — пригласила Тамару появившаяся из-за завесы жаркого пара маленькая седоволосая женщина. — Поможешь мне.
Тамара шагнула за ней и оказалась в полутемном углу перед столом, на котором горкой лежала свежая рыба. Пара и страшной духоты здесь совсем не было. Пахло сыростью и морскими водорослями.
— Тебя как зовут? — обратилась женщина к Тамаре.
Тамара представилась.
— А вас? — спросила она.
— Ильиничной все называют, — проговорила женщина. — И ты можешь называть.
