— Вон у тебя ящики стоят, — указали ему. — Сложи туда, только побыстрее.
— Да-да, конечно…
Довольно долгое время Колобок слышал только натужное кряхтение и тяжелое металлическое лязганье.
— Готово, — проговорил наконец Чапай.
— Благодарим.
Еще минуту было тихо.
— А… деньги? — раздался неуверенный голос Чапая.
— Деньги? Сейчас.
Колобку показалось, что он услышал короткий смешок, но это было так непохоже на ту резкую отрывистую речь, которой объяснялся с Чапаем один из покупателей, что Колобок подумал, что он ослышался.
Зато совершенно отчетливо стукнул передергиваемый затвор обреза, и два выстрела один за другим грохнули над головой Колобка и гулким эхом, словно пороховым дымом, разнеслись по пустой лестнице с металлическими ступеньками.
— Сдачи не надо, — отстучало сразу после того, как затихло эхо.
Колобок сглотнул и, достав из-за пояса «Вальтер», осторожно передернул затвор.
«Серьезные ребята, — пронеслось у него в голове. — Как, впрочем, я и раньше мог убедиться».
Застучали по лестнице шаги. Колобок, приоткрыв дверцу, выглянул — два парня, держа перед собой большие и, по всей видимости, очень тяжелые деревянные ящики, выкрашенные зеленой краской, ступили на лестничную площадку.
Одного из них Колобок узнал — это был один из тех, кто мутузил его ногами в Краснодаре, на перроне вокзала.
Колобок пинком открыл двери и оказался прямо перед парнями, руки которых были заняты ящиками, нагруженными оружием.
— Ящики-то не бросайте, — сказал Колобок, поднимая свой пистолет на уровень лица парня, идущего первым. — Там ведь гранаты.
Они молчали.
— Узнал меня? — поинтересовался Колобок.
— Да, — отрывисто бросил парень. Расстояние от его носа до ствола пистолета в руках Колобка составляло не больше двадцати сантиметров.
— Факир где? — спросил Колобок и не получил ответа. — Где Факир? — повторил вопрос Колобок и большим пальцем правой руки взвел курок. — В машине?
— Факира здесь нет.
— Тогда везите меня к нему, — проговорил Колобок. — Я… У меня есть к нему предложение. И нужная ему информация…
— Какая информация?
— Я только с Факиром разговаривать буду, — предупредил Колобок.
Парень прищурил глаза.
— Ствол тогда опусти, — сказал он.
Поколебавшись немного, Колобок опустил пистолет.
— Иди вперед, — приказал парень.
Колобок усмехнулся.
— Чего это ты мне приказывать начал? — поинтересовался он. — Проходите, я за вами пойду. И учти — без той информации, что есть у меня, все это барахло вам не понадобится. — Колобок кивком подбородка указал на ящик в руках парня.
Парень на это ничего не ответил. Колобок, прижавшись к стене, пропустил его, успев отметить странную ухмылку на бледных губах парня, и, как только Колобок обернулся к парню, идущему сзади, чудовищный удар тяжелым ящиком под ребра заставил его задохнуться от боли и опуститься на колени.
Колобок даже и не заметил, как из его рук выпал пистолет.
— Лошара! — прозвучал голос над ним. Колобок понял, что это говорит тот, от которого он не слышал еще ни одного слова.
Потом что-то черное опустилось на его голову, и последнее, что увидел Колобок, была грязная подошва чьего-то ботинка.
Когда начало светать, все стихло в кафе «Мария-Тереза». Гиви Гогиевич Шошиа, подняв воротник перепачканного пиджака, сидел на верхней ступеньке крыльца кафе и курил одну сигарету за другой.
Рядом с директором кафе топталась неизвестно откуда взявшаяся тетя Лена. Всхлипывая и подвывая, она теребила в руках огромный прозрачный целлофановый пакет, набитый медицинскими бинтами и ватой.
Шошиа не обращал на тетю Лену никакого внимания.
Тамара и Ильинична, закончив выметать осколки разбитой посуды и обломки мебели из зала кафе, тоже вышли на крыльцо.
— Смотри! — шепнула Ильинична Тамаре. — Притащилась… Она здесь недалеко живет — услышала шум и прибежала. Надо же — не побоялась.
Тетя Лена не видела Тамару и Ильиничну, она стояла спиной к ним. «Даже если бы, — подумала вдруг Тамара, — тетя Лена находилась бы сейчас лицом к лицу с ними, она все равно не увидела бы — она ничего сейчас, кроме своего Гиви Гогиевича, не видит…»
— Гиви… — плачущим голосом позвала тетя Лена. — Ты не раненый?
Шошиа молчал.
— Гиви…
— Нет! — рявкнул вдруг Шошиа. — Я тебе десять раз говорил, что не раненый! Чего ты вообще сюда приперлась?! И без тебя… — не договорив, Гиви Гогиевич сплюнул в сторону и снова с хлюпаньем затянулся сигаретой.
— Я бинты вот принесла… — тетя Лена несмело выставила вперед пакет с бинтами.
— Иди домой! — заорал на нее Шошиа. — Завтра же уволю к чертовой бабушке! Уйди с глаз моих долой! Уйди, чтоб я тебя не видел!
Тетя Лена минуту еще стояла рядом с Шошиа, шептала что-то трясущимися губами, потом повернулась и медленно, заметно прихрамывая, пошла прочь.
— Достала уже… — зло прошептал Шошиа, когда ее массивная фигура скрылась за деревьями аллеи, — уволю, и все тут…
Потом он вздрогнул и быстро обернулся.
— Нам можно идти? — осведомилась Тамара.
— Идите, — проворчал Шошиа.
— Завтра нам, наверное, не надо приходить, — предположила Тамара. — Все равно кафе работать не будет.
— Как это — не приходить? — удивился Гиви Гогиевич. — Сейчас отдохнете немного и вечером чтобы тут были. Вон еще работы сколько — все вычистить, стекла вставить, стены перекрасить нужно. На кухне- то, конечно, работать не надо, а в зале…
— Хорошо, — вздохнула Тамара, — придем…
Тамара медленно шла по той самой аллее, где скрылась тетя Лена. В голове у нее порядком шумело — сумасшедшая ночь давала о себе знать.
«Сейчас бы завалиться в постель и спать, спать… — думала она. — Черт возьми, как подумаю о том, что вечером нужно будет снова идти в это кафе… Прогулять нельзя — уволят. А идти… Только время зря потеряю — ведь никого там, видимо, кроме меня, Ильиничны и нескольких работниц, не будет, и никаких сведений мне добыть не удастся. Кстати, надо Гарику позвонить, узнать, как у него дела. Приду и позвоню сразу…»
