внутреннего сгорания, радио, кино, рентгеновский аппарат, радар, ядерные установки, телевиденье и вышли в космос!
И почему мне кажется, что все это именно в таком порядке и происходило? Интересно, магистр Эн-Ферро, по примеру моего отца, лекций студентам не читал?
- Читал! - рявкнул кард.
- Ах ты...
У меня от возмущения даже слов не нашлось для этого... Этого... Ах он гад! А еще заверял меня с самой честной рожей, что не 'читает'. Галчонок, как, мол, я могу? А выходит, может сволочь беспринципная! Воспользовался, что я спросонья 'открыта' и давай по мозгам елозить! Урод!
Я демонстративно отстранилась, сложила руки на груди и надулась. И закрылась. Нечего у меня в башке шариться как у себя дома!
- Эй, - серебристо-серый коготь осторожно царапнул мое плечо. - Галчонок?
Я отвернулась.
- Ну, Гал.
- Да, господин магистр? - могла бы вообще не ответить.
- Не дуйся, пожалуйста. Я не специально.
- Угу, всем сердцем верю вам, тэр Эн-Ферро.
- Ну не начинай, прошу тебя. Я действительно не хотел. Просто завелся из-за этого дебилизма, а у меня на взводе способности, как бы сказать, обостряются. А ты открытая и думаешь так, громко очень. И ехидно. Прости.
Может и не врет. Я с сомнением посмотрела в честные серые глаза. А поди пойми - они у него всегда честные. Хотя сейчас, кажется, честнее, чем обычно.
- Мир? - он протянул мне руку.
- Мир, - буркнула я, но руки в ответ не подала.
- Гал, я тебя не обманываю, честно.
- Ага. Просто иногда говоришь неправду. Или не всю правду, что, в принципе, одно и тоже.
- Иногда да, - согласился он без особого раскаянья. - Но это для твоего же блага.
- Или для твоего, - поправила я.
- Что тоже, заметь, немаловажно! Судьба всего нашего предприятия, Галчонок, зачастую прямо зависит от того, насколько я буду сыт, доволен и весел. Поэтому кончай дуться, и пошли, поглядим, что у нас сегодня на завтрак.
Что поделаешь, на Лайса просто невозможно долго сердиться. Ему даже Рошан многое спускает с рук, так куда уж мне!
Остаток морского путешествия господин магистр был сыт, доволен и весел. Морская болезнь его больше не мучила, и кард с новыми силами взялся за мое просвещение. Языки, история, правила поведения и религиозные традиции - всё это обрушилось на бедную меня, лишив возможности наслаждаться морскими пейзажами, сидя на палубе, или предаваться счастливому ничегонеделанью в каюте. А еще я отрабатывала установку ментальных щитов, чтобы впредь оградить свои мысли от 'чтецов' вроде Эн-Ферро. Мысли были не абы какие секретные, но, тем не менее, мои, и нечего каждому встречному магу совать в них свой нос!
Но еще больше мне хотелось бы самой научиться проникать в чужое сознание. К примеру, было очень любопытно, о чем задумался Лайс, когда мы сошли с корабля в Мискане. Он долго и сосредоточенно осматривался, вглядывался в лица прохожих, вслушивался в их голоса (а, возможно, и мысли), прежде чем забросить на плечо сумку и, взяв меня за руку, скомандовать:
- Идем, здесь неподалеку есть гостиница. Бросим вещи, пообедаем. А потом, если захочешь, организую тебе обещанную экскурсию.
Когда он сказал 'гостиница' я представила себе очередную 'Радость путника' с обшарпанными комнатами, скрипучими кроватями и 'удобствами' во дворе. Но к счастью не угадала. Гостиница была просто шикарной. Каменное здание в два этажа с огромными стекленными окнами, просторными номерами и даже (троекратное ура!) канализацией и водопроводом. Не удивительно, что нас долгое время отказывались в нее впустить, в наших-то видавших виды костюмчиках и с холщевыми сумками наперевес. Но после того как Эн-Ферро дал троллю-швейцару (на каэрро - дверному) серебряную монетку, а за две снятые на три дня комнаты рассчитался вперед полновесным золотом, нас, по-видимому, сочли экзальтированными миллионерами, путешествующими инкогнито и, перестав кривиться, принялись раболепно кланяться.
Чтобы окончательно добить персонал, Эн-Ферро распорядился пригласить к нам портного и сапожника.
- Я обещал тебе новый гардероб? - уточнил он, когда снял визжащую от радости меня со своей шеи. - И говорил, что никогда не обманываю.
Номера у нас оказались смежные с общей гостиной и примыкающими к ней с двух сторон спальнями, в каждой из которых имелась ванная. Наскоро проведя разведку территории, я выкупалась в ледяной воде (ну и черт с ней, все равно здорово!), обрядилась в пахнущий лавандой гостиничный халат (цивилизация!) и постучала в соседнюю комнату.
- Входи, не заперто! - послышалось из глубины.
И сразу же после того как я вошла:
- Только в ванную не заходи. Если, конечно, не хочешь увидеть мой хвост.
Хвост-то хотела, но боюсь, он шел в комплекте со всеми остальными частями тела. Я подумала и, решив: еще успею, присела на краешек застеленной кровати.
- Ты там не утонул?
- Да я только влез - горячую воду долго не несли.
Ясно. Это только такая дуреха как я не догадалась, что в отсутствие бойлера его обязанности исполняют кухонная плита и тетки с ведрами.
- А тут и еду в номер подают?
- Не знаю. Я в этом заведении впервые. Выгляни в коридор и поинтересуйся у горничной.
Горничной в коридоре не оказалось, зато у нашей двери обнаружились трое переминающихся с ноги на ногу мужиков. Один из них оказался портным, второй - сапожником. Третьим был приглашенный предусмотрительной администрацией ювелир.
Ювелира вылезший из ванной кард отослал с извинениями за причиненные неудобства и обещанием заглянуть к нему попозже. Оставшимся рекомендовалось подождать, покуда мы отобедаем, но под моим умоляющим взглядом Лайс сдался и позволил им снять мерки немедленно.
Портной немало польстил моей фигуре и в целом, и каждой детали от лебединой шеи до изящных ножек в отдельности. Долго ворчал на Лайса, позволившего для создания новых штанов обмерить себя только по талии, заявив, что ему нужны длинные свободные брюки, на манер тех, что носят кочевники, абсолютно не принимая во внимание замечание швеца, что мода на илимский колорит отошла еще в прошлом году. Сапожник снял мерки быстро и молча, и вообще, как оказалось, был немым. Обновки нам пообещали к вечеру следующего дня - повышенная оплата вперед уменьшила время производственного процесса с длани до суток, а пока предложили приобрести несколько готовых вещей, что мы и сделали. Я купила легкое платьице, еще одни брюки и свободную блузу - лето, как-никак. А вот белье братец порекомендовал присмотреть в каком-то магазинчике, куда пообещал сводить завтра. Там, мол, и шелка, и кружева, и цены божеские. Вот ведь ловелас прожженный! Не себе же он там шелковые кружева выбирал.
Еду в номер тут подавали, но Эн-Ферро вдруг предложил пообедать в каком-то памятном ему еще с прошлых визитов заведении и, так как дорога туда пролегала через центральную площадь и прилегающий к ней парк, устроить мне ознакомительную экскурсию.
- Смотри Галчонок, - судя по тому, как этот знаток каэтарского этикета размахивал руками, показывать пальцем здесь вовсе не считалось неприличным. - Это башня магов. Около пятисот лет назад ее в знак примирения народов возвели здесь саатарские эльфы.
Башня была прекрасна. Около пятисот лет назад. В настоящее же время она являла собой
