даже собственные слуги. Многие считают, если женщину изнасиловали, виновата только она. Начали бы судачить, уверяя друг друга, что наверняка девица сама подала повод, соблазнила честного юношу. Анжелика слышала рассказы об изнасилованных женщинах, от которых отказывались их собственные семьи и отцы, как от попорченного товара. Чаще всего они сами сводили счеты с жизнью, убежденные окружающими, что с таким позором жить нельзя. Оставшись без защиты мужчины, Анжелика была уязвима, и Эзра прекрасно знал это. Да, Роберт действительно убил бы племянничка уже за то, что сейчас происходит в его доме, и наверняка бы выследил наглого юнца и прикончил на месте, если бы тот исполнил свое намерение. Но Эзра был слишком надменным и легкомысленным мерзавцем, не привыкшим задумываться о последствиях своих поступков.
Анжелика не питала никаких иллюзий: в глазах большинства она сама будет виновата в том, что Эзра изнасиловал ее.
Она немедленно отправилась к тете и пожаловалась на то, что ее кузен преступил черту дозволенного и ведет себя непристойно. Рассказала, как он вошел к ней в спальню без разрешения, ведь какая молодая женщина пригласит мужчину к себе в опочивальню? Но он не просто очутился в ее комнатах, он проник туда под покровом ночи, как вор.
– О, вероятно, он просто перепутал твою спальню со своей, – отозвалась тетушка, небрежно махнув рукой. – В конце концов, он гость в этом доме и плохо знает его. Ты ведь и сама знаешь, Эзра ни за что не причинил бы тебе вреда.
– Ничего подобного я не знаю, – отозвалась Анжелика, – и если бы здесь был мой отец, Эзра получил бы хорошую порку.
Лицо тетушки омрачилось, когда она услышала это заявление.
– Ты забываешься, дитя. Я несу за тебя ответственность, пока твой отец в отъезде. Ты будешь слушаться меня. Запомни, что я тебе скажу. Эзра – мой сын. И он говорит, что ты все время дразнишь его своими прелестями. Если мне что и ясно, так это то, что ты распутная молодая особа, которая нуждается в исправлении.
– Я дразню
– Когда еще это будет? – надменно воскликнула та. – Если он вообще вернется. Многие воины умирают во время Крестовых походов. Тысячи рыцарей не возвращаются домой. С твоей стороны было бы разумней говорить повежливей, не забывай, если твой отец не вернется, ты не получишь ничего. Эзра унаследует все имения, и тогда мы будем решать, позволить тебе остаться здесь или нет.
– Как вы смеете?! – вскричала Анжелика. – Это мой дом, а не ваш!..
Но гневная тирада была прервана звучной пощечиной, полученной от тетушки. Анжелика развернулась и бросилась прочь из комнаты, не желая, чтобы та видела ее слезы. Она и сама не знала, какое чувство взяло верх в ее душе – гнев или унижение. Анжелика взглянула в зеркало и увидела на щеке красную отметину. В сердце вспыхнула горькая обида на отца, в этот миг она была твердо уверена, что это он во всем виноват – уехал и оставил ее в когтях безжалостных родственников. Но затем девушка вспомнила, что рыцарь приглашал сюда только сестру. Ее кузена отец презирал и ни за что не попросил бы его помощи в подобном семейном деле.
Анжелика была искренне напугана. Если Эзра изнасилует ее – а она не сомневалась в его намерениях, – она не сможет достойно выйти замуж за человека своего круга. Анжелика знала, какими будут последствия с точки зрения общества; о том же, что переживет она сама, оставалось только догадываться. Одна мысль о насилии была отвратительна и приводила ее в ужас, в животе поселился холод, стоило даже представить себе нечто подобное. И интуитивно девушка понимала, что, если это и впрямь произойдет, все будет в сотни раз хуже, чем в ее воображении.
Этой ночью девушка заперла дверь, но кто мог поручиться (особенно теперь, когда стало ясно, что тетушка одобряет действия своего сыночка), что Эзра, разгоряченный вином или похотью, не выломает ее?
На следующий день после беседы с тетушкой Элспет Анжелика отправилась на прогулку с Менестрелем в скованном инеем саду, окружавшем особняк. Слабые солнечные лучи играли бликами на лиловых головках чертополоха, сверкавших не хуже бриллиантов. Но Анжелика была угнетена своим бедственным положением, чтобы оценить по достоинству красоту зимнего утра. Затем ее песик начал яростно лаять на незнакомцев, идущих по дороге мимо дома.
Молодые люди, направлявшиеся куда-то по своим делам, внезапно повернули и двинулись к дому. Они вошли в ворота со смелостью сорвиголов, отправившихся на поиски приключений. Один из садовников попытался припугнуть незваных гостей, замахнувшись на них мотыгой, но вмешалась Анжелика, окликнувшая юношей. Их было четверо, и все сняли шляпы, приблизившись к девушке.
– Прошу простить меня, миледи, – произнес, тепло и обаятельно улыбнувшись, светловолосый, который, похоже, был у них главным. – Это не вы, случайно, дочь сэра Роберта де Соннака?
– Она самая.
Юноша улыбнулся еще шире, хотя его друзей, похоже, обеспокоила подобная вольность.
– Простите меня, госпожа, но в таком случае вы – та самая Анжелика, которую вытащил из реки Темзы мой друг Эндрю?
Сердце девушки учащенно забилось.
– Вы знаете Эндрю? Как он? Он по-прежнему здесь, в Англии?
– Увы, это мне неизвестно, поскольку он отправился в Крестовый поход, и с тех пор мы не получали от него вестей.
Анжелика ощутила жестокое разочарование. За полминуты подняться на вершину блаженства и опуститься в бездну отчаяния! Это было уже слишком. Но девушка оправилась, заметив, что молодые люди, стоящие перед ней, заметно расстроились. На их лицах отразилось беспокойство, и Анжелика решила, что слишком побледнела от огорчения. И действительно, ноги задрожали, словно в любой момент могли подкоситься.
– Но это не имеет особого значения, – мужественно солгала она. – Значит, вы друзья Эндрю? Должно быть, актеры, с которыми он путешествовал? Уверена, вы – Патрик. А высокий, рослый юноша – Тоби. Скажите, который из вас двоих Артур?
– Я, – отозвался Артур, выходя вперед. – А это Питер, он совсем недавно примкнул к нашей веселой труппе.
Питер, тощий, длинный юнец, поклонился. Словно длинную травинку пригнуло к земле ветром.
– Я весьма рада знакомству с вами, но моя тетя ни за что не пригласит вас в дом. Если вам нужна еда, я принесу все необходимое из кухни.
За Анжеликой постоянно наблюдали двое мужчин, слуг Эзры, стоявших в дверях дома. В их обязанности входило сообщать хозяину обо всех предосудительных поступках его кузины. Они бы не дали ей покинуть поместье и направиться в город, если даже она бы предприняла подобную попытку. Анжелика знала это по опыту: желая испытать их, она раз или два выходила за ворота, и каждый раз слуги Эзры кидались следом и возвращали ее домой. Один из них направился к группе юношей, вне всякого сомнения, чтобы выяснить, что могло понадобиться незнакомцам в доме Роберта де Соннака.
– Нет, нет, мы предпочитаем сами зарабатывать на хлеб, – отозвался Патрик. – Беда только в том, что Лондон уже не тот, что раньше. Крестовые походы высосали из города жизнь. Становится нелегко честным трудом заработать на пропитание. Поэтому мы взяли в привычку ходить по особнякам рыцарей и знати, расположенным неподалеку от города, и давать частные представления. К вам мы тоже заглянули не случайно, поскольку Эндрю описал нам дом. Мы понадеялись, что, возможно, вам и вашему отцу захотелось бы посмотреть наше представление «Трагедия Дидоны».
Анжелика ощутила боль и сочувствие.
– Увы… моего отца сейчас нет в поместье. Он отправился в Иерусалим. Всем заведует моя тетя… и у меня есть кузен… О, мне бы
– В чем дело? – спросил подошедший слуга Эзры. – Что вам здесь нужно, невежи?
– Все в порядке, Картер, – отозвалась Анжелика, направившись к дому. – Я хочу побеседовать с тетей и спросить ее разрешения на то, чтобы эти молодые люди поставили для нас пьесу.
