взор на меня, великого Цезаря? Неужели могучий воин должен терпеть, когда на него глазеет крестьянин, козопас без рода и племени? Я командовал многотысячными армиями! А ты присматривал за вонючими козами и их отродьем! Прочь с моей дороги!
Неожиданно Эндрю сообразил, что происходит.
– Ты назвал меня червем?! – Юноша вскочил и заорал прямо в лицо Тоби, которое находилось в двух сантиметрах от его собственного: – И слизнем? А ты сам сражался со львом, вооруженный лишь посохом? Отгонял ли ты волков от стада, швыряя в них камни? Может, боролся с медведем, чтобы спасти заблудившегося ребенка? Нет. Ведь у тебя есть прекрасный доспех, острый меч и несколько сотен охранников. Если бы у меня, простого козопаса, было твое оружие и твоя армия, я тоже стал бы великим воином. Поразмысли-ка лучше об этом, о, Цезарь! Если ты останешься один на дороге, в сандалиях и тунике, с палкой и камнем в руках, вот
Тоби усмехнулся и закричал:
– Браво!
Двое других одобрительно захлопали в ладоши.
– Хорошо получилось? – спросил Эндрю. – Я хорошо сыграл?
– Отвратительно! – воскликнул Патрик. – Но это лучшее из всего, что у тебя получалось до сих пор. Ничего, мы еще сделаем из тебя актера – лет через тысячу.
Они зашлись от хохота, глядя на обескураженного мальчишку.
Анжелика де Соннак была очень одинокой молодой девушкой. Мать ее умерла от лихорадки, и отец не стал жениться вновь. У девушки не было ни братьев, ни сестер, а все компаньонки и дуэньи слыли уважаемыми дамами в летах. Ее отец, сэр Роберт, все время обещал пригласить молодых людей в поместье, но сейчас честный рыцарь полностью погрузился в государственные заботы. Он был советником короля Генриха, и этот великий воин и деятель, полагаясь на помощь своего вассала, нередко вынуждал того пренебрегать дочерью. Поэтому Анжелика вечно строила планы, пытаясь отыскать способ без разрешения навестить своих двоюродных брата и сестру, живших на окраине Лондона. Они обитали в одном из многочисленных деревянных домиков с соломенной крышей, обрамлявших дорогу, ведущую из города на север.
– Это не так уж и далеко, – говорила она своему спаниелю Менестрелю. – Мы бы с легкостью могли добраться до них и вернуться за день.
Мэтью и Андреа были младше ее, но, хотя Анжелике отчаянно хотелось пообщаться с молодыми людьми своего возраста, других вариантов не предвиделось. Раз или два к ее отцу приезжали дворяне с семьями, но с краткосрочными визитами. Да и гостей в поместье не было уже очень давно.
Но ее отца ни в коем случае нельзя было назвать жестоким тираном. Напротив, Роберт де Соннак слыл добродушным, мягким человеком и до безумия любил свою дочь. Возможно, даже слишком сильно – он не разрешал ей выходить из дома в его отсутствие, опасаясь, что она может угодить в беду. Однако сэр Роберт теперь был так занят королевскими делами, что с трудом находил время на сон, не говоря уже о том, чтобы отправиться с дочерью в гости к ее двоюродным брату и сестре. И разумеется, высокий пост часто заставлял его надолго отлучаться из дома, из-за чего Анжелика нередко чувствовала себя покинутой.
– В конце концов, мы теперь совсем взрослые, Менестрель, – произнесла она, обращаясь к спаниелю, который, едва услышав свое имя, поднял на хозяйку большие янтарно-карие глаза, – и не должны нагружать отца своими проблемами. Я одна отправлюсь к кузенам, пока отец объезжает земли. А, тебе интересно, как я собираюсь это сделать, ведь слуги не выпустят меня из дома? Смотри, на комоде есть перо и чернильница. Я напишу кузенам и сообщу им о своем визите. А потом составлю еще одно послание, но тебе, наверное, лучше не знать его содержания.
Менестрель, почесав ухо, восторгаясь тем, как доверительно с ним беседуют, решил, что требуется честный и весьма энергичный ответ. Он громко залаял в знак одобрения, о чем бы там ни говорила хозяйка, главное, ей интересно.
Анжелика направилась в отцовскую библиотеку, и Менестрель потрусил за ней следом. Там она нашла пару писем, которые отец писал ее матери, когда та еще была жива. Анжелика много раз читала их, проливая слезы, бесконечно растроганная открытым выражением нежных чувств отважного рыцаря. Роберт де Соннак был одним из тех воинов, кому доставляло больше удовольствия сочинение стихов, нежели истребление сарацин. Выбранные им красивые слова и выражения, полные любви, которую он питал к своей жене, снова вызвали слезы на глазах его юной дочери. Но Анжелике эти письма понадобились не для того, чтобы в очередной раз расчувствоваться. Перед ней стояла вполне определенная – и куда более практическая – цель.
Девушка унесла их к себе в комнату и, устроившись за своим письменным столом, начала составлять письмо управляющему. В нем «сэр Роберт» приказывал, чтобы во время его отсутствия его верный слуга велел подать карету и сопроводил Анжелику к дому ее кузенов. Дочь рыцаря весьма искусно обращалась с пером, но ее истинный талант крылся в фальсификации бумаг. Она довольно умело скопировала почерк отца, зная, что этого вполне хватит, чтобы обмануть полуслепого пожилого человека вроде их управляющего.
– Ну вот, – удовлетворенно произнесла Анжелика, посыпая письмо мелким песком, чтобы чернила быстрее высохли. – Очень похоже на отцовский почерк, не так ли?
Менестрель, недоумевая, на что он должен смотреть, на всякий случай снова согласно гавкнул.
Глава 3
Лондон
– Послушай, Эндрю, – произнес Патрик, когда молодые люди приблизились к Челмсфорду, – мы сейчас по-прежнему в графстве Эссекс, и тебя могут разыскивать. Мы должны оставаться настороже, готовые к бегству.
Эндрю был изрядно озадачен этими словами.
– Меня могут разыскивать? Но кто и почему?
– Потому, – отозвался Артур, – что ты беглец.
Эндрю покачал головой:
– Меня никто не хватится, кроме родителей. Даже барон не знает о моем существовании, я уверен в этом. Правда, хозяин нашей деревни услышит о моем побеге, но он простой рыцарь, и ему нет до этого никакого дела. Кроме того, мой отец – вольный человек.
– В одном можешь быть уверен точно: лорд ваших земель знает имя каждого человека на принадлежащих ему поместьях. Бароны – весьма цепкие люди. У них на счету каждый пенни, поросенок, мужчина, женщина и ребенок, которые, по их мнению, им принадлежат. Собственно, так они и становятся баронами. Это упрямые, сильные люди, а кодекс, по которому они живут, – жадность. Может, твой отец и вольный человек, но до тех пор, пока ты не унаследуешь его дело, ты, скорее всего, останешься в списке возможных крепостных. Полагаю, ты знаешь, какими правами наделен подневольный крестьянин?
– Никакими?
– Или очень немногими в любом случае. Ты всего лишь раб барона, которому запрещено покидать свой надел или деревню без его разрешения. Ты нарушил закон, и, если тебя поймают, накажут за это. Одна из самых суровых кар за подобный проступок – лишение свободы. Тебя притащат в поля и заставят работать, друг мой, и я сомневаюсь, что в этом случае тебе когда-либо удастся получить положение отца, который, по твоим словам, вольный человек.
– Но что же мне делать? – с беспокойством спросил Эндрю. – Здесь наверняка будут люди из Крессинга, это ближайший город к деревне. Торговцы и купцы, а может, и многие другие…
Тоби улыбнулся:
– Значит, нужно позаботиться о том, чтобы они не узнали вас, миссис Квикли.
– О, – протянул Эндрю, начиная понимать, какая участь ему уготована. – Мне что, придется все время ходить в платье?
Патрик расхохотался:
– Не беспокойся, наша следующая цель – Лондон, а там столько жителей, что ты вряд ли встретишься с кем-то из жителей вашей крошечной деревни.
– А сколько там людей?
– Говорят, в самом городе живет больше пятидесяти тысяч человек, не считая пришлых.
