— И что же именно? — гипнотизируя Стаса взглядом, спросила Даша.
— Свободу! — с вызовом ответил Дубровин и тяжело выдохнул. Он почувствовал нечеловеческую усталость. В пору бы опуститься на ковер и забыться долгим сном. Пусть он длится ровно столько, сколько нужно для того, чтобы, проснувшись, вернуться в мир, лишенный проблем.
Даша прижала холодные ладони к его пылающим щекам, улыбнулась. Стас увидел, как по лицу ее побежали две узенькие, прозрачные дорожки слез. Это была картина, которая разрывала ему сердце: два голубых озера разливались, затапливая все вокруг. Наводнение отчаяния, боли и страха перед будущим. Стас боялся, что стихия сметет на своем пути его решимость раз и навсегда принести любимой женщине освобождение. А Даша продолжала смотреть ему в глаза, и он не видел в ее взгляде вспыхнувшей ненависти, желания причинить ему боль. Он четко видел недоверие, смешанное с неизбежностью.
— Ты глупо врешь, — наконец сказала Даша.
— Я не вру! — в Дубровине проснулось природное упрямство. К тому же он действительно был с Аикой в один из самых безрадостных и бессмысленных в отсутствие Даши дней. Другое дело, что он, как и тогда, относился к этому, как к незначительному эпизоду в жизни мужчины, но сейчас нарочно раздувал его. Больше ничего не приходило в голову. Как она смеет посмеиваться над ним даже сквозь слезы?! — Это правда! Я не могу больше тебя обманывать. Ты думаешь, что я, нормальный мужик, остался один и сидел, ожидая, когда ты соизволишь ко мне вернуться?
— А я и не возвращалась, — перестав улыбаться, ответила Даша. — Как странно, что ты этого до сих пор не понял.
— Вот и прекрасно, — Дубровин был вне себя. Он уже не понимал что говорит. Его распирало от осознания несправедливости происходящего. Ни Даша, ни он не заслуживали этого. Попробовал бы кто-нибудь четыре года назад сказать ему, что все будет заканчиваться именно так!
— Здорово, пойду собирать вещи, — повернувшись, Даша направилась к выходу, но на полпути остановилась и, не оборачиваясь, спросила: — А почему сегодня? Почему ты не сделал свое признание позже?
— Каждый день во лжи — вечность. Какая к черту разница, когда!
— Просто я испорчу маме праздник. Скоро Восьмое марта. Ты не мог забыть. Хотя почему не мог?.. Окажи услугу, вызови такси, — устало произнесла Даша и вышла из комнаты.
Дубровин стоял и смотрел на проем двери, в темноту, в которой растворился силуэт Даши, слушал затихающий звук ее шагов. Прошло еще несколько минут, и он набрал номер службы такси. Диспетчер принялась чтото говорить о дополнительной оплате за посадку за пределами городской черты. Ее монотонный голос, без намека на приветливость, радушие взбесил Стаса.
— Мне плевать на ваши тарифы! Я заплачу все, что положено! Мне нужна машина и побыстрее!
Дрожащим голосом ему ответили, что машина будет примерно через двадцать минут.
— Надеюсь, что это максимальный срок! — проревел Дубровин в трубку.
Он тяжело дышал, перед глазами плясали белые пятна. Нестерпимо разболелась голова. Закрыв глаза, Стас снова снял трубку телефона. Нажал кнопку автоматического набора номера — он звонил Ирине Аеонидовне. Услышав ее знакомый голос, чуть было не передумал говорить. Но желание хоть немного обелить себя взяло верх.
— Привет, Ирина, — тихо сказал он, когда та уже некоторое время пыталась услышать что-то в ответ на свое «алло».
— Стас, ты? Что у тебя с голосом?
— Все в порядке с голосом. Наверное, только с голосом.
— Что случилось? — встревоженно спросила Ирина Аеонидовна.
— Я хочу, чтобы ты знала — я люблю Дашу. Любил и люблю. Я просто отпускаю ее. Я помог ей перестать уважать меня. Я знаю, что поступаю правильно. Мне пришлось солгать, но я не жалею.
— Я ничего не понимаю!
— Мы расстаемся, Ира. На этот раз навсегда. Мне кажется, что я почти двадцать лет был в коме, а сегодня из нее вышел. И что у меня осталось? Пожалуй, ничего. Даже моя тень и та у Даши в полном распоряжении.
— Господи, да как же это! Стас, из-за чего вы поссорились на этот раз?
— Ради жизни, Ириша. По-моему, причина самая веская.
Артем поглядывал на часы: с минуты на минуту должна подъехать Дина. Она никогда не опаздывала. И на этот раз вошла в зал ресторана ровно в восемь, как договаривались, и с высоко поднятой головой прошла через весь зал к Тропинину. Артем поднялся ей навстречу. Он вышел из-за стола и после короткого приветствия поцеловал щеку, подставленную для поцелуя, протянул букет из разноцветных гиацинтов. Дина засветилась от радости, благодарно глядя на Артема: он знал ее маленькие слабости, и одна из них — любовь к гиацинтам. Однажды она сказала, что видит красоту только в них, а не в помпезности роз или слишком подчеркнутой официальности гвоздик. Ромашки для нее были слишком просты, астры — вульгарны, гладиолусы — грубы. Артему не нужно было повторять дважды, поэтому сегодня Дина вдыхала нежный аромат любимых цветов и улыбалась. Глядя на ее сияющее лицо, Тропинин почувствовал себя неловко: «Она ничего не подозревает, ничего…» Он еще раз поцеловал ее, прошептав слова поздравления с праздником.
Аромат «Кензо» приятной волной исходил от ее кожи, волос. Дина улыбнулась и грациозно села. Она прекрасно выглядела в черном брючном костюме и белоснежной блузке, в лаковых сапогах на высоченной шпильке. Она расстегнула несколько верхних пуговиц блузы, подчеркивая красивую длинную шею, посадку головы. Волосы она подобрала в узел, украсив его несколькими заколками с камнями Своровского. На шее переливалось завораживающими бликами тонкое ожерелье. Это было ее любимое украшение, которое она надевала по особо торжественным случаям. Сейчас Артему казалось, что сидящая напротив него женщина не может позволить себе ничего, кроме настоящих бриллиантов, хотя это никогда не имело для него значения. Она выглядела царственно и могла разрешить себе небольшое дополнение к и без того вызывающе броской внешности.
— Ты рассматриваешь меня до неприличия пристально, — улыбнулась Дина, взяв в руки меню. Продолжая улыбаться, она пробежала глазами названия блюд. — Не знаю, на чем остановиться. Ты мне поможешь?
Артем широко улыбнулся, пытаясь унять волнение. Он перестал быть уверенным, всегда все трезво оценивающим мужчиной. Сегодня он чувствовал себя неуютно в любимом костюме, любимом ресторане с близкой, много значащей для него и вместе с тем нелюбимой женщиной. Это сочетание действовало на него, как слишком большой груз на опытного носильщика. Все время хочется остановиться, потереть онемевшие руки, но лучше быстро продолжать идти, чем останавливаться и ежеминутно переводить дыхание. Иначе есть опасность не доставить груз вовремя или вообще оставить всякую попытку выполнять то, что обязан.
— Я закажу то, что тебе понравится, — наконец произнес Артем и жестом подозвал официанта. Тот оказался рядом практически мгновенно. — Пожалуйста, седло барашка под острым соусом, суфле из креветок, маслины, овощной салат и коньяк. Десерт мы закажем позднее.
— Еще лимон, томатный сок и что-то, во что я смогу поставить букет, пожалуйста, — добавила Дина.
Официант еще раз перечислил заказ и, попросив подождать несколько минут, растворился в огромном зале ресторана.
— Ты сделал самый лучший выбор, — заметила Дина, положив свою ладонь поверх руки Артема.
Для этого она чуть подалась вперед, открывая красивую грудь в кружевном бюстгальтере. Кончики витиеватого белоснежного узора на мгновение приковали внимание Артема. Он еще раз сказал себе, что Дина прекрасна и ему будет ее недоставать. Она заметила его взгляд и улыбнулась, медленно выпрямляясь и убирая руку. Они обменивались многозначительными взглядами, в которых удивление смешивалось с нетерпением, безвыходностью, даже страхом. Запутанный клубок нуждался в том, чтобы его привели в порядок. Именно этим и собирался заняться Артем. Он знал, что выбрал не самый подходящий момент — Восьмое марта. Сегодня все женщины должны чувствовать себя счастливыми, окруженными вниманием. А он собирается нанести Дине удар, после которого она, конечно, обязательно оправится, но только когда и чего ей будет это стоить? Чем больше Артем узнавал Дину, тем больше понимал, что она действительно любит его, он для нее свет, отдушина, без которой так тягостно и безрадостно ее существование. И ничто — ни деньги, ни власть не могут сделать счастливой женщину, в сердце которой холод пустоты.
Но с самого начала их отношений они договорились, что будут честны друг с другом. Их связь была освобождением. Пусть временным, иллюзорным, но освобождением от невзгод, на которые так щедра жизнь. И сравнивать, кто настрадался больше, было бы глупо — у каждого свое мерило счастья и отчаяния. Так или иначе, им было хорошо вместе, но оба знали, что рано или поздно этому призрачному единению придет конец.
После второго Дашиного напоминания о себе Артем понял, что этот момент настал. Хотя он еще долго боялся что-либо предпринимать, чем-нибудь ответить на неожиданную попытку общения. Все, на что он отважился, — узнать номер телефона, где жила Даша, и время от времени звонил, вслушиваясь в ее тихий усталый голос, из которого словно ушла жизнь. Тропинин закрывал глаза, представляя, как она недоуменно смотрит на телефон, спрашивая себя, что это означает? А может быть, вообще не берет в голову эти странные звонки. Он не позволял себе часто тревожить ее, потому за все время и позвонил-то всего четыре раза. Но каждый раз для него это было испытанием, потому что он был уверен: вот сегодня я смогу говорить, я отвечу, я не буду трусливо молчать. Однако его решимость улетучивалась, как только он слышал Дашин голос. Артем клал трубку, не пытаясь унять сердце, которому становилось тесно в груди. Он закуривал сигарету и долго вспоминал ее безразличное «алло». Единственное, в чем он как никогда был уверен, — он не забыл ее. Она всегда была в его сердце. Так уж бывает у таких романтичных натур, как он.
Он раз и навсегда придумал свою мечту, свой идеал. Даша сразила его почти пять лет назад удивительным сочетанием красоты, ума и равнодушия к тем бесценным дарам, которые авансом дала ей природа. Даша словно не понимала, насколько она хороша, и вела себя совершенно естественно, не кичась своей красотой. Ему было с ней интересно, его распирало от гордости за каждую минуту, проведенную вместе. Но этих минут Даша отмерила ему слишком мало. Она деликатно давала понять, что у них ничего не получится. Он тогда не смог завоевать сердце Даши. А вскоре она вышла замуж, и он отказывался в это верить. Ему хотелось, чтобы она оставалась свободной, так он оставлял себе шанс. Самообман окончательно разрушил Олег Пырьев. Он пытался успокоить своего давнего друга, вселить в него уверенность в том, что Даша не единственная девушка на земле, достойная внимания, но вызвал этим у Артема прямо противоположную реакцию. Началась полоса безысходности, апатии, внутренней изолированности от всего, что происходит вокруг.
Потом Артем долго подавлял в себе намерение следить за Дашей, пытаясь понять, какой мужчина с ней рядом. Чем он, собственно говоря, хуже ее избранника? Однако он не дошел до такой крайности. Он был рад, что не унизил свое «я». И все благодаря Дине. Она медленно и уверенно вошла в его жизнь, очаровав его тем единственным сочетанием, которое могло его заинтересовать в женщине, — ум и красота. Не играл роли ни возраст, ни семейное положение. Как оказалось, можно быть ближе друг другу, не обременяя себя ни обязательствами, ни планами. Они уже вместе два с лишним года. Пожалуй, срок немалый. И Артем чувствовал себя последним подлецом, что именно от него будет исходить инициатива разрыва. Как он был бы рад, если бы Дина вдруг сказала, что все кончено. Она сняла бы камень с его души. Но она, напротив, старалась, чтобы они проводили вместе все больше времени. Она просила, и он приезжал; назначала деловую встречу, и он ждал ее в офисе — много работы и возрастающая потребность Дины в том, чтобы он находился рядом. Она словно чувствовала, что скоро потеряет его, стараясь всеми способами продлить удовольствие. Она не ставила условий, не ревновала, никогда не обрушивалась на него
