значительно оторвавшись от остальных всадников, мчался ещё один волшебник из числа тех двух, что нынешней ночью приехали вместе с ади Ранеком. Файго узнал его по ярко-синему упленду с огненно- красным, меховым воротником, того особого кроя, какой носили только члены Гильдии.
— Господа рыцари! Именем герцога Индэрнского остановитесь! — возопил Файго, выскакивая на середину улицы, едва только волшебник проскакал мимо.
— Что такое?! — глухо прогудел из-за забрала первый рыцарь, осаживая своего коня.
— Герцог Ранек Удори, который сейчас имеет честь защищать здесь стену, просил меня предостеречь конных воинов от участия в битве… Подле разрушенных ворот для этого слишком тесно!.. Дайте нам немного отбросить противника, или, если это не получиться, отойти в глубь улицы и уж тогда уступить дорогу коннице. Молю Вас Всесущным, отойдите на дюжину домов назад, туда, где перекрёсток, и ждите своего часа! — Файго старался быть и вежливым, и убедительным, но, всё же, мало надеялся, что рыцари его послушают.
— Я полагаю, что ты — всего лишь жалкий трус! Прочь с дороги, пока я не насадил тебя на копьё! — негодующе закричал на него рыцарь, всаживая шпоры в своего коня.
Файго едва успел прижаться к стене, давая дорогу нетерпеливым рыцарям.
— Вы ответите за это перед господином герцогом! — негодующе прокричал он вслед всадникам, после чего обернулся к бегущим вслед за ними пешим солдатам. — А ну стоять! — страшно закричал он. — Господа рыцари могут себе позволить делать всё, что им заблагорассудиться, ну а для вас — я командир! Назначенный самим герцогом Ранеком! Я — Файго Джегаз, командир второй четверти первой сотни гвардейцев герцога Индэрского, и всякому, кто не будет мне повиноваться, Коошар отрежет уши и вырвет язык. — И Файго ткнул пальцем в стоящего подле него илгунца, который зловеще улыбнулся, и так и засверкал на солдат своими огромными, бездонно-васильковыми глазами, словно вытянутые треугольники, сходящимися своими основаниями у его крючковатого носа. Для пущей убедительности, Пайяр, Логд и Обур тоже набычились и, из-под лобья, уставились на пехотинцев тяжёлыми взглядами.
— Вам ясно? — ещё раз рявкнул на них Файго.
Большую часть лучников он отправил на крыши и верхние этажи домов по обеим сторонам улицы, сопроводив их по десятку мечников, дабы те их защищали, в случае чего. А еще с десяток солдат заставил вытаскивать мебель и всяческий хлам из соседних домов, чтобы перекрыть таким подобием укрепления улицу, немного подальше отсюда, блтже к её началу. Он строго наказал им, оставить в середине проход, который легко можно было бы заслонить, после того, как отступающие защитники, если до этого вдруг дойдёт дело, укроются за ним. После того, как они это выполнят, он велел им со всех ног бежать к воротам.
Перед разрушенными же Пьертскими воротами царил настоящий хаос: на руинах кипела жаркая схватка, а сразу перед ними бестолково скакали туда-сюда рыцари и простые конники, не в силах преодолеть разделяющую их с врагом преграду. Однако то, что творилось немного дальше — в самом начале того земляного моста, что успел насыпать через ров враг — вселяло некоторую надежду: едва только вражеские солдаты упевали сделать с десяток шагов, как воздух над ними судорожно вздрагивал и с жутким свистом обрушивался вниз, с силой рамазывая их по насыпи. Это, без сомнения, было делом рук чародея из Гильдии.
«Мухобойка!» — удовлетворённо подумал командир второй четверти, которому и раньше, не раз, доводилось видеть такое. Если волшебнику и дальше, столь же успешно удасться сдерживать врага, то им, быть может, и удасться отбить тех, кто всё-таки успел прорваться по насыпи, или же сумел самостоятельно успешно форсировать ров.
Ещё одна группа нападавших ринулась в атаку и тут же разделила судьбу всех предыдущих: резкий, зловеший свист без труда перекрыл крики несчастных. Вражеские солдаты в смятении остановились, не решаясь сделать хотя бы ещё один шаг. Чародеи противника, на пару минут появившиеся справа и слева от насыпи, так и не сумев преодолеть могущественную защиту камня основы, достигавшей самого края рва, тут же вновь ретировались, вызвав этим бурное ликование у защитников города. Однако, увы, радость их оказалась недолгой: неожиданно враг слегка отхлынул назад, и в его передних рядах возникло какое-то волнение. И тут же свирепый рёв прокатился над его головами.
— Да хранит нас всех Десница Господня! — испугано прошептал Файго: решительно рассекая толпу вражеских солдат, на насыпь вышло около десятка закованных в сталь чудовищ. Да, да, самых настоящих чудовищ, ибо никак иначе он и не мог их назвать — высокие, рана три высотой, огромные, словно горы, с толстыми, как стволы вековых деревьев конечностями. Помешкав немного, они осторожно двинулись вперёд, равномерно расположившись по центру и краям насыпи и подняв вверх руки с тяжлыми щитами. Пространство между ними плотно заполнили остальные вражеские солдаты, передние из которых также укрылись за огромными щитами. Как показалось Файго, с дюжину чародеев противника также двинулось к воротам, под защитой этих великанов.
Между тем, «мухобойка», очевидно, больше не помогала: с каждым её хлёстким ударом, чудовища немного приседали, гулко охая, но при этом даже не замедляли шага.
— Пиавы распроклятые! — выругался командир второй четверти. Он не сомневался, что если эти великаны приведут сюда своих волшебников, то у защитников города не останется никаких шансов: вряд ли один чародей Гильдии окажется способен противостоять сразу множеству противников, ведь оказавшись по эту сторону городской стены, им уже ничто не помешает применить свою магию. Радовало только одно — то, что они продвигались очень медленно, а значит, было время что-то предпринять. Тем более, что чародей из Гильдии изменил тактику и наносил теперь удары не сверху, а спереди, что ещё более задерживало врага. К великому сожалению, творить в одиночку заклинания такой силы и на таком расстоянии могли лишь очень немногие волшебники, и, судя по всему, «мухобойка» — было единственным, которое он был способен применять таким образом.
— Двери! Мне нужны двери! Двери и ворота! А ну, шевелись, поросячие потроха! — чуть не сорвав голос, вскричал Файго. — Выламывайте их из домов и дворов и укладывайте в два ряда на обломки башни!.. Логд, Пайяр, Обур — проследите, чтоб всё сделали правильно! А ты, Коошар — прикрывай меня со спины! Оставшиеся — за мной! — И Файго бросился к самому гребню обломков.
— Хэй ин дарн! — прокричал он старинный боевой клич Индэрна, врубаясь в толпу противников.
— Хэй ин дарн! — тут же подхватили десятки голосов, бегущих за ним следом. Что означали эти слова, никто в Индэрне давно уже не помнил, но они неизменно гремели во время сражений над воинами этого славного, своей историей, города, пробуждая в их сердцах отвагу и ярость. А, между тем, «Хэа ин дарну!», в переводе с кивилийского, означало «За честь рода!», но кто в эти, пусть и блестящие, но невежественные времена знал кивилийский?
— Ну и морда! — успел подумать Файго, вонзая меч прямо в глаз странного дека. — Откуда только они?
Но размышлять было некогда: и справа, и слева выскакивали всё новые и новые враги. Файго отшвырнул щит, от которого в подобной мясорубке было больше вреда, чем пользы, и выхватил из-за спины ещё один меч, покороче и полегче.
Тем временем, настил из дверей перевалил уже через вершину руин, и почти на половину спустился на бывшую внешнюю сторону ворот. Зато и великаны уже миновали середину рва.
— У нас не больше пары минут! — подумал, оглянувшись на мгновение, командир второй четверти. — Надо успеть!
По шлему в очередной раз громко звякнула стрела, а вторая больно ударилась в кольчугу, едва не пробив её.
— Хэй ин дарн! — вновь закричал он, но на этот раз голос его был не столь громким, и клич подхватило гораздо меньше воинов. Тем не менее, он упорно теснил врага, разя направо и налево с удвоенной яростью. Файго краем глаза увидел, что недалеко, справа от него размахивал тяжеленной секирой Обур, позади которого, плечом к плечу сражались Логд и Пайяр.
— Йю да Илгун!.. Ваш ро дагода!.. Игаменонедайе!.. — хриплым басом проревел Коошар, юлой крутившийся у него за спиной.
Наконец, когда до великанов оставалось не более пятидесяти шагов, позади послышался гулкий топот.
— Пропустить конницу! — рявкнул Файго, пытаясь и сам отступить в сторону. Тут же мимо него,
