Достаточно вспомнить, как вы танцевали в «Лесе» в прошлом году.
— Послушать сеньора Сорро, так меня надо вообще со всех спектаклей снять и из театра выгнать, — усмехнулась я.
— Не обращайте внимания, он ко всем новичкам придирается. Мне от него тоже доставалось.
Легко сказать — не обращать внимания! А как прикажете это делать, когда сеньор Сорро стоит над душой, так реагируя на любой огрех, словно ты совершаешь намеренное преступление?
— Баррозо, танцевать в полноги будете между сезонами! Просыпайтесь наконец, работа уже давно началась!
Мне сшили новые костюмы. В «Рождественской сказке» я изображала Райскую птицу, поэтому к трико сзади крепился пышный разноцветный хвост, изрядно мешавший в танце. По забавному совпадению, хвост имелся и у костюма из «Замка снов», только не птичий, а кошачий. На свадьбе Принца и Принцессы в числе прочих сказочных персонажей танцуют и кот с кошечкой. К «Гарсиаде» костюм был самый простой — длинное белое платье с символическими крылышками на спине.
Именно с «Гарсиадой» у нас и было больше всего возни. К тому же партнёры мне попались неудачные. Я не имею в виду, что они были плохими танцорами, нет, танцевали они вполне пристойно, но совместный танец у нас не ладился. Птицу я должна была танцевать одна, кошка с котом танцуют, почти не прикасаясь друг к другу, но вот в «Гарсиаде» предполагалось более тесное взаимодействие. На моих занятиях с Корбуччи мне казалось, что подстроиться под партнёра не так уж и сложно, но теперь на репетициях меня не оставляло чувство, что мы танцуем не в паре. Да, вместе, но при этом каждый — сам по себе. Не сразу я сообразила, что и Марио, и Кристиан, с которыми мне выпало выступать в этом балете, да и сам сеньор Сорро считают, что всё идёт, как надо. Они не собирались так учитывать мои особенности, как это делал Энрике, терпеливо искать то, что будет лучше для нас обоих, выяснять моё видение роли и корректировать своё в соответствии с моим, заставляя в свою очередь и меня в чём-то менять взгляды. Такого взаимопонимания, рождавшегося между нами словно само по себе, у меня больше не было ни с кем. Разве что с тем то ли реальным, то ли вымышленным человеком из сказочного подземелья, но тогда оно было достигнуто путём моего полного подчинения, а не сотрудничества.
Осознав это, я поняла, что Энрике Корбуччи не просто прекрасный, а великий танцовщик. Ведь он не собирался танцевать со мной на сцене, во всяком случае, на сцене Королевской оперы! Он просто работал так, как привык, вкладывая в чем-то понравившуюся ему девочку из кордебалета не меньше сил и труда, чем в прима-балерину.
Однажды я, не удержавшись, пожаловалась ему на трудности.
— Ну, что ж, — сказал он, — если хотите, давайте порепетируем вместе. В прошлом году у нас с вами это неплохо получалось.
Разумеется, я хотела. Мы прошли мой номер в «Гарсиаде», и Энрике остался доволен, сказав, что Сорро придирается исключительно из вредности, или по привычке. Если я так станцую на сцене, публика будет в восторге.
— Сначала мне надо привести в восторг Флореса с Росси. Завтра у нас прогон на сцене, в костюмах и с декорациями.
— С Росси-то, я думаю, проблем не будет, — заметил Энрике. — Он явно питает к вам слабость.
Я качнула головой. По-моему, если Росси что и питал ко мне, так это опаску. С позапрошлого года, когда его что-то напугало до такой степени, что пришлось вызывать врача. Об этом уже забыли, дружно решив, что у нашего режиссёра тогда просто временно зашёл ум за разум из-за интенсивной работы, но я помнила. Одно из происшествий в череде необъяснимых то ли случайностей, то ли «нарочностей». Надо будет спросить у Голоса, не его ли это работа. Если да, то всё становится на свои места.
Голос снова прорезался уже довольно давно, причём прямо на репетиции всё той же «Гарсиады». У меня тогда долго не получался пробег-пролёт по сцене, пока наконец сеньор Сорро через губу не признал, что я делаю его достаточно легко.
— Легко, но не воздушно, — сказал Голос прямо у меня над ухом. Я вздрогнула от неожиданности, к счастью, сеньор Сорро успел отвернуться и этого не заметил.
— Что?
— Нужно ещё легче, — шепнул голос, — ты летишь, не касаясь земли. Попробуй начать из затакта.
Музыка заиграла снова, и я попробовала.
— Вот, вот! — сразу закричал Сорро, забыв о том, что новичков положено ругать. — Совсем другое дело!
— Кстати, — сказал Энрике, возвращая меня в настоящее, — а не попробовать ли нам порепетировать что-нибудь посложнее? «Зачарованный лес», скажем?
— Мы его уже репетировали.
— Кусочки и отрывки. А теперь почему бы нам не пройти всю партию обеих Птиц?
— Хорошо бы, но зачем? Я ведь всё равно не буду её танцевать.
— Кто знает, кто знает… Так вы согласны?
Я кивнула.
— Согласна.
— Тогда начнём прямо со следующего раза. До свидания, Анжела.
Энрике вышел.
— Анжела, — тут же позвал меня другой голос из пустоты.
— Да? — ответила я, поднимая глаза к потолку. Почему-то мне казалось, что голос доносится сверху.
— Анжела, тебе не кажется, что ты проводишь с ним слишком много времени?
— Нет, — сказала я, — не кажется.
— Зачем он встречается с тобой?
— Вы же видите — мы репетируем вместе.
— И ты в это веришь? Что у него к тебе чисто благотворительный интерес?
— Послушайте, оставьте эти намёки. Он, между прочим, женат на очень милой женщине и счастлив в браке.
— А его жена знает, чем он занимается?
— Конечно, знает, и ничего не имеет против. И вообще, если бы у него был другой интерес, за год с лишним это в чём-нибудь да проявилось бы. Да и с кем ещё я смогу репетировать Деву-Птицу? Ваши советы бесценны, но ведь это только советы.
Голос заткнулся. Приняв молчание за знак согласия, я отправилась переодеваться.
Сезон открылся «Зачарованным лесом», а потом был вечер одноактных балетов. Первым отделением шла «Цыганка», вторым — «Гарсиада». Я несколько подтрухивала, но всё прошло достаточно хорошо, хотя и не идеально. Можно было станцевать и лучше, но свою порцию аплодисментов мы получили, а после спектакля Марио, танцевавший со мной в этот вечер, поздравил меня с почином. Получила я поздравления и иного рода — мне вручили целых два букета. Один, как я решила, мог быть от Голоса, а вот второй от кого? Долго гадать не пришлось: после следующего спектакля — «Замка снов» — ко мне подошёл Андрес и вручил цветы лично.
— Вы же мне этого не запретили, — сказал он мне.
Я немного смутилась, хотя, казалось бы, смущаться тут не из-за чего, и присела, несмотря на то, что на мне были сапожки и короткий камзольчик, из-под которого свисал полосатый хвост.
— Мне понравилось, как вы танцевали, — добавил Андрес. — Действительно похоже на кошку — изящно и выразительно.
Танец и впрямь имитировал кошачьи движения, насколько это возможно в балете. Комплимент мне польстил, и это не укрылось от бдительного ока моего «ангела».
— Опять этот хлыщ ошивается рядом с тобой, — с явной досадой сказал он.
— Проход за кулисы открыт всем.
— Но это не значит, что ты должна выслушивать его любезности с таким блаженным видом. Если хочет быть поклонником — пусть будет, но при этом знает своё место.
Я промолчала, хотя его сентенция вызвала во мне немалое раздражение. И всё же я дорожила
