Они машут руками, мы машем в ответ. Долго стоят и смотрят на нас. Кто знает, о чём они думают, за кого принимают нас. Мне хотелось бы узнать побольше об этих людях, о их острове, затерянном в океане. Но ничего не происходит. Мы постепенно дрейфуем и приближаемся к рифам. Прибой уже в нескольких десятках метров от нас, вокруг уже плавает пена.
— Карло. Мы не слишком близко подошли?
— Ты права. Набей стаксель, идём отсюда.
И мы медленно начинаем удаляться на запад. Очень жалко. Это был новый мир, незнакомый, сложный и в то же время простой, который мы могли бы узнать, который мог бы стать частью нашей жизни, нашей памяти, с его людьми, лицами, ощущениями. Вместо этого в памяти осталась лишь картинка: с белый пляж, линия пальм и человек, смотрящий в нашу сторону. Картинка, которая удаляется, растворяясь навсегда в бездонной синеве, из которой она недавно появилась.
— Сколько осталось до Хониары?
— Чуть больше 250 миль.
— До бифштексов становится всё ближе.
Пропала лодка.
На пути назад нас накрыла гроза. Мы отправились на своём тендере на поиски другой яхты, стоявшей по другую сторону островка Лурка, в полумиле от нас. О ней нам нам сказали с проходящей пироги. Яхта действительно была, но, по крайней мере в двух милях за Лурка и ещё тремя другими островами.
Двое швейцарцев, Питер и Роуз, в плавании уже шесть лет. Мы встретились в этом удалённом месте на Соломон, но они уже знают нашу лодку. Свою лодку к плаванию они готовили в Априлиа Мариттима, где «Веккиетто», под другим именем, стоял с самого рождения до момента, когда мы его купили.
Питер коллекционирует раковины моллюсков рода ципрея.
Собирает, каталогизирует и архивирует с профессиональной педантичностью. Он швейцарско- немецкий профессор естественных наук. Роуз делает серьги из раковин, кораллов и золотой и серебряной проволоки. Чтобы осмотреть всё, что они собрали за шесть лет, понадобились бы две недели. У нас же всего несколько минут. Мы вышли поздно и не знали, что они находятся так далеко.
Уходим в половине шестого. Закат в шесть часов и после сразу наступает темнота. На пол дороги нас настигает гроза. Дождевая завеса настолько плотная, что сквозь неё не видно моря уже за носом динги, хотя его длинна всего три метра. Она длится минут двадцать, и оставляет нас мокрыми и замёрзшими. К счастью, мы уже дошли до острова, за которым наша лодка. Она стоит на якоре в проливе между этим островком и другим, размером поменьше — просто песчаная полоска с пальмами и хижиной, у которой сегодня играли дети.
Обходим остров и направляемся в сторону «Веккиетто», используя ранее замеченные ориентиры, но его там нет.
— Мы где то ошиблись. Попробуем ещё раз. — Но его нет.
— Это невозможно. Мы ошиблись ориентиром.
Возвращаемся к острову, там где начали и пробуем ещё раз. Уже стоит кромешная тьма, но силуэт Лурка различим чёрным контуром на фоне чёрного неба. Начинаем прочёсывать море, но и через час «Веккиетто» не появляется.
Всё. Что на нас есть. Купальный костюм и парео, мокрые насквозь.
Мы окоченели от ужаса, по спине стекает ледяной пот.
— Что случилось? Пополз якорь?
— Невозможно. Это 45 фунтовый якорь!
Мы купили его в Лондоне, вместе со множеством других вещей, которых в Италии не найти, либо они вдвое дороже.
На эти покупки мы решили потратить длинные выходные Сант Амброджио, хотя потом всё свелось к трём дням.
Выехав на машине из Милана во вторник вечером, к полуночи мы были в Кале, успев на последний паром через Ла Манш. Пара часов отдыха в неудобных креслах и, в три часа ночи мы оказались на окраине Лондона, голодные и неуверенные в том, как добираться до дома Сими, который должен был нас приютить. В единственном открытом заведении продавали шиш кебаб. Мы взяли два сандвича и спросили дорогу. В ответ услышали больше слов на арабском, чем на английском. Наконец добрались, подняли Сими с постели. Три часа сна, а потом весь день в поисках материалов: керосиновая плита, спасательная веха, секстант, аварийный буй ЭПИРБ, страховочные пояса, морской альманах, галогеновый фонарь, механический лаг и множество другой утвари, среди которой даже набор для скорой зубной помощи.
Вечером ждём Сими у Харрод'с, превращённого в гигантский светящийся рождественский подарок. Мы купили там «Монополию» в дорожном исполнении, книги и, почти по случаю, “South Pacific Handbook”, которая в последствии оказалась одной из самых полезных книг на борту.
Сими организовал ужин в индийском ресторане, где я, то ли от полумрака или от чего ещё, заснул над тарелкой.
На следующее утро, в четверг, снова беготня: купить солнечные дистилляторы и забрать якорь (SQR). В полдень мы уже были на дороге в Дувр. Пересекли Францию, покрытую снегом и льдом и когда в четыре утра выехали из тоннеля Монблан в снежную пургу и остановились у будки таможенника, тот, красноречивым жестом дал нам понять:
— Ради бога, не заставляйте меня выходить наружу в такой холод.
Едва вернулись в Милан, приняли душ и переоделись, пора было идти в офис и потом, вечером, уже была пятница, ехать в Бокка Ди Магра, работать на лодке.
Примерно такой была наша жизнь в последние месяцы в Милане, или точнее, в Италии. С октября по июнь мы работали четыре дня в неделю на верфи а три дня в Милане продолжали нашу профессиональную деятельность и подготавливали теоретическую часть плавания. В такой ситуации и с такими ритмами было не удивительно, что контролируя лондонские покупки, мы обнаружили, что якорь оказался 35 футов, а не 45. К счастью, лондонский магазин имел филиал в Гибралтаре. Я до сих пор помню, как тяжело было тащить с лодки в магазин 35 фунтов через весь город, под палящим солнцем. Я использовал раскладную тележку. Она неплохо работает с чемоданом, но, под тяжестью якоря, у неё постоянно гнулись колёса.
Нет, наш якорь не мог поползти. Он держал в самых серьёзных ситуациях, а сейчас почти нет ветра.
— Наверное раскрутилась одна из мочек на цепи. — говорит Карло.
— Нет. Я контролировала не далее чем неделю назад, в порту Хониара. Они все заблокированы проволокой.
— Её украли!
— Как?
Согласна, что ни разу, со дня выхода в плавание, мы не закрывали лодку на ключ. Но как они смогли завести мотор, как нашли нужную кнопку, которая, кроме всего прочего, не срабатывает два раза из трёх? И потом, кто?
— Конечно же не обитатели лагуны.
Наверное она действительно куда-то сдрейфовала. Я ничего уже не понимаю, не могу больше думать и размышлять. В первую очередь, не знаю почему, мне приходит в голову мысль о том, как сделать, чтобы известие об этом не дошло до Милана. Я даже не осознаю, что, учитывая место, где мы находимся, было бы удивительно, если бы кто-нибудь заметил нас самих, замёрзших, полураздетых, без дома, документов и денег.
Карло старается рассуждать трезво: — Невозможно, чтобы она ушла в открытое море. Эта лагуна окружена двойным кольцом рифов, проходы в которых не совпадают. В лучшем случае она уткнулась в один из островов. Тогда её не должно сильно повредить, и завтра, при свете дня, мы её найдём. В худшем, попала в один из каналов, тогда сейчас её бьёт о рифы. Тогда можно будет спасти хотя бы вещи.
Потом будет видно.
