И надо жить, чтоб смысл иметь, Чтоб ночь вопросами качала. Сначала жизнь, а после смерть, А после смерти вновь сначала.
59
Сказала молодость: всего хорошего. И крепко дверь закрыла за собой. Заря, ночей и дней златое крошево, Лежала на тарелке голубой. Уж черви звезд давилися и лопали, Уж лезвие луны златила ржа. А я и друг мой, ветер, шли мы по полю, И друг меня за шиворот держал. Скажи мне, кем твой глас рожден, кем вынянчен, Кто сердце как язык в грудную медь, Скажи зачем, куда и где, а иначе – Строка на шею и дышать не сметь. И я сказал ему и душу вывернул И золото покоя подарил. С тех пор я строфы шумные, как ивы, гну. И ставни глаз бушуют до зари.
60
Никогда он не будет покоен И приюта нигде не вспоет. Потому, что безумен, как Каин, И безумием проклят поэт. Не один только набожный Авель Взмахом глаз его гневных убит Для того, чтобы лужица крови Отразила созвездий набат. Не баюкает буря, а гонит На восток, на закат, на огонь… Спать-жиреть, ничего нет поганей. Вечно бодрствовать, вечно хоть сгинь. И с копьем вдохновенья, как воин, И с печатью тоски на челе, Он лучей золоченые сваи У далеких миров подпилил. И скандал золотой во вселенной, Звезды падают, как шелуха. И хохочет безумием пьяный Вечно проклятый мастер стиха.
61
В неверьи злом, как в черной корче вы… Ужель чудес вам мало?.. Вот, Вот этот почерк неразборчивый, Его ведь бес не разберет. А очи бредовые серые, Обыкновенные как бы, А лоб, что с фосфором и серою Направил лук в иные лбы? Ведь эти руки забывают, Что есть другие руки здесь.
