Что с солнцем утренним беседует колосс О ночи золотой, песку дарящей сырость. Шекспиру верная Европа такова, Ее мычащая коровья голова Зовет Юпитера на новое соитье. А он в сражении с другим уже быком, Он выю опустил пред пышущим врагом, Рогами грузными готовится к защите.
VIII
Рогами грузными готовится к защите, Сияют яростью потливые бока. Как гром, напружился широкий зверь быка Пред красной тряпкою, он слышит, как пищите От удовольствия и ждете ручейка Густого, как сургуч, и дыма на копыте Ослабшем, как цветок, на славу Карменсите Едва поднявшийся с кровавого песка. Шуми, как ярмарка, в ладоши крепко хлопай, Тупоголовые послушные холопы. Рыдайте, женщины, в безмолвьи голубом. Оплакивайте мир, он умер ночью этой, Европа на позор глядит звездой раздетой, А череп Африки – Египта узким лбом.
IX
А череп Африки, Египта узким лбом Уткнувшийся в песок пустынного Синая, А Нила трещина, извилина тройная, Или тройная плеть над сгорбленным рабом. А темя плоское Туниса, где земная Граница, как седло под морем-седоком, – Ужели мало вам свидетелей кругом, Что смерть насильственна, что умер мир, стеная. Ломали девушки пустую высоту Песчано-звездную и призывали ту, Что с выменем двойным и с головой коровьей. Изиды рог блестел на небе роковом. Он тот же золотой в закатной дымной крови, Глядящий на восток и в гуле гробовом.
X
Глядящий на восток и в гуле гробовом, И в буре бытия, чьи розовые губы Одеты мышцами как музыкою грубой, – Истаивает он в просторе круговом. Вверху пустыня звезд, внизу пустырь сугубый. Песчаной древностью, косматым Лиром-львом Он топчет золото в краю вечеровом, Змеей горят его египетские губы. Кто он, таинственный, напруженный, простой, Вооруженный злой, жестокой красотой, Обросший холодом мерцающих иголок?
