Возьми последнюю рубаху, Зажги стыдом и наготой. Я к ветру, бешеному Баху, Орган заката золотой. Садись и молотами лап По желтым слиткам старых клавиш. Уж день от улицы ослаб, Его былинкой обезглавишь. И ночь луной распилит труп, Закровоточат звезд сосуды. В последней страсти поутру Его, не вспомнив, позабудут.
206
Везут миры златую пряжу На синих осликах тоски. Певцы серебряные вяжут Для муз ажурные чулки. И у страницы белой тоже Берцовый бешеный изгиб… Ах, этот мускул, жир и кожа, – Из-за тебя и я погиб.
207
О, труп остывшего огня, Земля!.. На теплую перину, Как нож, ты вынула меня И спрячешь вновь, как годы минут. Шагают ножницы, иду. Пространство, как бумагу, режут. Кусаю сочную звезду Под музыку зубов, под скрежет… А тут бумажный абажурчик Луна надвинула, коптя. Сверлит окно звезда, журчит: Что лыко строф, – не свяжешь лаптя!..
208
Как мастер, буду прям и прост. Ногтем луна – часы-вселенную. Затикали колеса звезд, За тайным маятником следуют. Пером не стану в них копаться, Я слов не выплесну из них. Чтоб вылез образ сам из пальца, Чтоб угол рифмы сам возник. Я всё, что днем берег так скупо, В ночах ногами размету. Как дуру, тайну перещупал И полюбил я наготу. Да звона строф я сердце вытяну… О, в нем века… За миг отдам. Найду и в пламя брошу истину.
