— Прикладывайте, не ленитесь, — приказал де ла Марк. «Если все будет хорошо, через пару дней уже ходить сможете. А за что меня? — он помолчал. «У меня со штатгальтером разные взгляды на будущее Голландии, вот и все.
Хуана — того я сам рано или поздно убью, как и всех испанцев, что тут еще остались, а вот с Вильгельмом мы когда-то вместе воевали. Но, мадам, с тех пор наши пути разошлись — навсегда. Допивайте вино, — он поднялся.
— Почему? — удивилась Марта.
— У вас самой уже глаза закрываются, — мужчина помолчал. «Я велел к завтрашнему утру нагреть воды, — вам принесут в комнату. Женщин тут нет, — он вдруг покраснел, — так что, простите, помочь вам будет некому».
— Сама справлюсь, — коротко ответила Марта. «Спасибо вам. А Теодор?» — спохватилась она.
— Ну, если вы мне доверите своего сына, — Виллем рассмеялся, — я за ним присмотрю, пока он будет мыться.
— Доверю, конечно, — Марта протянула руки и вдруг спросила: «Вам не тяжело? Меня носить все время».
— Да вы и не весите ничего, мадам, — Виллем отворил дверь в большую, темную комнату, еле освещенную углями жаровни. Теодор, угревшись под шкурой, спокойно сопел на кровати.
— Она еще времен моего прапрадеда, — адмирал осторожно опустил Марту рядом с мальчиком. «Постарайтесь сильно не ворочаться, ужасно скрипит».
— Я сплю очень спокойно, — Марта вдруг спросила, прижимая к себе теплого, сонного мальчика: «Почему вы с нами возитесь, месье де ла Марк?».
— Ну, я все-таки рыцарь, мадам, это моя обязанность — защищать слабых людей, — удивленно ответил мужчина.
— Я не слабая, — обиженно сказала Марта.
— Даже самым сильным из нас иногда надо побыть слабыми, — он повернулся, уже на пороге, и тихо сказал: «Отдыхайте, мадам, доброй вам ночи».
Марта уткнулась носом в мягкие волосы сына, он пробормотал что-то, и женщина, уже засыпая, шепнула: «Все будет хорошо, милый».
Гент
— Его высочества пока нет в городе, — устало сказал Петя. «Если у вас денежный вопрос — это ко мне».
Сидевший перед ним человек чуть помялся. «Мне бы лично с его высочеством…»
— Ну, ждите тогда, — посоветовал Петя и углубился в свои расчеты.
— Я кондитер, — внезапно заявил человек.
— И? — Петя поднял бровь. «Зачем это вам нужен дон Хуан, у нас тут, — Петя рассмеялся, — сладости не в почете, у нас военный лагерь».
— Его высочество заказал десять фунтов конфет и пирожных, — обиженно сказал кондитер, — это уж вы сами разбирайтесь — для чего они вам тут.
— Счет давайте, — вздохнул Воронцов, и, пробежав глазами бумагу, заявил: «Дороговато что-то, месье».
— Пьер, не скупись, — дон Хуан стоял на пороге. На коротких, рыжеватых волосах таяли снежинки.
— Метель на улице, ни зги не видно, — полководец повернулся к торговцу. «Сейчас вам заплатят, и несите в мои покои, охрана вам покажет — куда. Пьер, ты все знаешь, — у нас есть приличное вино? Не эта кислятина, которую мы солдатам даем, а что-то достойное?»
Петя отсчитал серебро и поднялся.
— Из личных запасов, — сказал он, открывая шкаф. «Белое бордо. Трех бутылок хватит вам, ваше высочество?»
— Более чем, — усмехнулся дон Хуан. «Пьер, я счастлив», — восторженно сказал он. «Приходи ко мне обедать завтра вечером, я тебе покажу мою новую звезду — мадемуазель Тео. Она прекрасна, ты сам оценишь».
— А до этого времени вас не беспокоить? — понимающе улыбнулся Петя.
— Даже если под стенами Гента вдруг появится орда варваров, — Хуан подхватил вино. «Боже, Пьер, какая меня ждет ночь. И утро, и день. А потом опять ночь. Господи, — полководец поднял глаза к небу, — спасибо тебе».
Петя захлопнул дверь и ворчливо сказал: «Вскоре приедет разгневанная мамаша, которую успокоит только золото. А потом новая любовь понесет, и придется покупать дом и платить содержание — ей и ребенку. А у нас кошелек не бездонный, между прочим. Кстати, надо бы посмотреть, что там с отдачей займов».
Он посмотрел на открытый шкаф, где в темноте чуть поблескивали бутылки, и, разозлившись на себя, резко повернул ключ в дверце.
— Хватит, — Петя зажег еще свечей и, пролистав свои записи, покусал перо.
— Весной заберу дочку, — подумал он, а летом — женюсь. Ну не может быть, чтобы во всей Англии не нашлось одной милой, спокойной девушки. Женюсь, отправлю их в усадьбу, и пусть там сидят. Черт с ней, с любовью, пусть без нее, но хоть тоски такой не будет.
Наверное, — усмехнулся он.
— Ой, я так хорошо выспалась! — Тео, потянувшись, сладко зевнула. «Спасибо, ваше высочество! И тепло тут как!».
В маленькой комнате жарко горел камин. Дон Хуан присел на кровать и сказал: «Называй меня просто по имени, милая».
— Ну, вы же все-таки принц, — рассмеялась Тео. «Надо вежливо, матушка нас всегда так учит».
— Даже принцы отступают перед красотой, — улыбнулся мужчина. «Хочешь поесть?».
— Мне надо…, - Тео ужасно смутилась и отвернулась.
— Все найдешь вон там, — дон Хуан указал на дверь в углу комнаты. «А потом приходи, я для тебя сладостей заказал».
— Ой, — Тео поднялась, — спасибо вам большое, ваше высочество.
Мужчина рассмеялся. «Ну ладно, если настаиваешь на «высочестве», я спорить не буду».
Там было мыло, и ароматическая эссенция — как у матушки, — в красивом флаконе, и вода — только согретая, и шелковые салфетки.
— Прямо рай, — пробормотала девочка, и, оглянувшись на дверь, быстро поводила пробкой от флакона по шее. Запахло апельсиновым цветом. «Как в Италии», — мечтательно прошептала Тео.
— У вас очень вкусные пирожные — Тео облизнулась и спросила: «Можно еще одно?».
— Ну конечно, — дон Хуан подвинул ей серебряное блюдо. «Хочешь, поиграем во что-нибудь?
В карты, например, — предложил он.
— Я умею, — заявила Тео. «Меня матушка научила. Мой брат, правда, лучше играет — он более способный, у него с математикой хорошо».
— А у тебя, с чем хорошо? — улыбнулся Хуан Австрийский, тасуя колоду.
— С музыкой, — Тео взяла свои карты. «Если бы у вас здесь была лютня, я бы вам спела».
— Завтра будет, — пообещал мужчина. «Это очень простая игра. Проигравший что-то с себя снимает, например, — он помолчал, — чулок».
Девочка рассмеялась. «Я так скоро без платья останусь, я же говорила — я плохо играю».
Дон Хуан ничего не сказал, только посмотрел на нее — так, что Тео вся зарделась.
Ей было очень интересно — такое приключение! «Потом матушке все-все расскажу», — пообещала себе девочка.
Рядом с ней сейчас стоял большой серебряный кубок, и Тео попробовала, — матушка давала им вино,
