Питером и дядей Уильямом едешь!»
— Я там уже был, в Африке, два раза, — Стивен мимолетно вздохнул. «С папой. А, когда мы вернемся, папа уже и приедет». Мальчик помолчал и добавил: «Наверное».
Александр взглянул в зеленые глаза и твердо ответил: «Никаких «наверное». Твой папа сделает все, что надо, он у тебя замечательный. А я тебе расскажу о Джеймстауне, и об индейцах. А ты был в пустыне?
— Я даже на верблюде ездил, — гордо сказал Стивен, разрезая мясо. «А тебе в школе нравится?»
— Очень! — горячо ответил мальчик. «Мы на латыни учимся, ну, да я ее хорошо знаю, мне ее папа еще преподавал, когда мы в Риме жили. И Пьетро тоже — его дедушка Джованни научил. А у вас, в Париже, нет таких школ?»
Стивен помотал белокурой головой. «Я к учителям хожу, — мальчик стал загибать пальцы, — языки, латынь, математика, фехтование, верховая езда. Я хочу, — Стивен понизил голос и наклонился к Александру, — служить в королевской гвардии, ну, когда вырасту. А ты кем будешь?
— Моряком мне нельзя, — вздохнул Александр, — так что буду при дворе, лет в шестнадцать меня возьмут пажом к принцу Чарльзу, мы с ним ровесники, только я, — мальчик рассмеялся, — на два дня старше.
Прочли молитву, и Рэйчел ласково потормошила сына: «Пойдем, милый, Юджиния вон, спит уже».
— Не хочу спать, — Майкл потер кулачками глаза. «Хочу папу!»
— Ты проснешься, и папа уже приедет, — Рэйчел подхватила двойняшек на руки, и спросила Полли: «Ты идешь?»
— Да, — женщина поднялась и позвала сыновей: «Хотите с Цезарем на дворе побегать? А потом — спать!»
— Очень! — Колин слез с кресла и подергал Александра за руку: «Цезаря гулять!»
— Он в Шотландии, — смешливо шепнул мальчик Стивену, — с волкодавами спит, наш маленький Колин. Прямо на земле.
Цезарь, что грелся на солнышке, лежа на каменных ступенях парадного крыльца, поднял рыжую голову, и, зевая, клацнул зубами.
— Совсем разленился, — сердито сказал ему Александр. «Пошли, побегаем, а скоро поедем в деревню, — там мы с тобой и Стивеном будем на охоту ходить, рано утром, понял? Ты же хорошо стреляешь? — обернулся он к кузену.
Стивен рассмеялся: «С моим папой плохо не получится, — он с покойным королем Генрихом охотился, и сейчас мы с ним тоже — каждую осень на кабанов ходим, и на оленей. А в Марокко мы были на султанской охоте, с ловчими птицами и гепардами!»
Александр открыл рот и присев рядом с Цезарем, потребовал: «Расскажи!»
В ворота застучали и Полли, подхватив сыновей, сказала: «Я открою, это, наверное, провизию привезли».
Николас услышал, как открывается створка больших, в три человеческих роста, деревянных ворот, и успел шепнуть: «Господи, помоги».
Высокая, смуглая женщина в темно-красном платье, с уложенными на затылке, пышными косами, сказала: «Колин, ты не цепляйся за мой подол, пожалуйста».
Капитан Кроу увидел толстенького, черноволосого, голубоглазого ребенка в бархатном платьице. Тот похлопал длинными ресницами и звонко проговорил: «Почему лицо такое?»
Второе дитя, — поменьше, — дремало на руках у женщины. Она сглотнула и Ник подумал:
«Господи, я и не знал, что можно так побледнеть».
— Полли, — он склонил каштановую, побитую сединой голову. «Здравствуй, Полли».
Лодка причалила к пристани у складов «Клюге и Кроу», и Питер, ловко в нее спустившись, услышав, как чихает брат — расхохотался.
— Как будто ты купался в перце, — Уильям еще раз чихнул, и адмирал велел пасынку: «Давай, садись на весла, я от самого Дептфорда гребу, а я, — он поднял бровь, — уже не мальчик».
Питер сбросил камзол, и, засучив рукава, принялся грести.
— Вот и не скажешь, что ты — торговец, — одобрительно протянул адмирал, рассматривая смуглые, мускулистые руки мужчины.
— Я, адмирал, — Питер сдул со лба каштановый локон, — бывает, сам баржи разгружаю. Ну и в Индии, — Питер усмехнулся, — мы с Уильямом тоже — не только кальяны курили, и на тигров охотились, но и сами товары на себе таскали. Зато Великий Могол остался доволен.
Виллем улыбнулся: «Помню, помню, что он его величеству написал. «Я даю свое разрешение всем землям и портам моего государства принимать английских торговцев, ваших, моего венценосного друга, подданных, и в любом месте, которое они выберут для проживания, они будут пользоваться всеми свободами и привилегиями для того, чтобы покупать, продавать и перевозить любые товары в Англию».
— Португальцы, — сказал Уильям, жмурясь от яркого, полуденного солнца, — нам больше не помеха. Ну и конечно, — юноша поднял бровь, — у нас сейчас в южных морях значительно больше кораблей. Так что если они даже сунутся восстанавливать свои потери — получат по зубам.
— Ты сначала капитаном стань, — сварливо заметил Виллем, потрепав сына по бронзовым кудрям, — а потом — рассуждай.
— И станет, — Питер подвел лодку к личной пристани усадьбы Кроу. «Не сейчас, а когда мы из Африки вернемся. Совет директоров за него проголосует, уж поверьте. Так что, адмирал, — мужчина подал отчиму руку, — к следующей осени готовьте новый корабль, для капитана де ла Марка, — он улыбнулся младшему брату, и Виллем подумал: «Господи, вот и мой сын будет капитаном. Кто бы сказал мне это, тогда, в Нижних Землях — не поверил бы».
— Мы с твоей матерью в октябре в Нижние Земли поедем, навестим Мирьям, — сказал Виллем Питеру, когда они уже шли к усадьбе, — и я все-таки хочу замок начать восстанавливать.
Пусть в семье будет. Ну, мало ли, — он кивнул на сына, — его детям пригодится.
— Папа! — Уильям закатил карие глаза. «Мне двадцать лет едва исполнилось, какие дети!»
— Мальчики, — рассмеялся Виллем, открывая калитку, что вела на двор. «И девочки, дорогой мой».
— Что-то тихо, — заметил Питер, оглядывая ухоженные, зеленые лужайки, мраморный фонтан, подметенные булыжники у ворот. «И парадная дверь открыта».
— Так спят все, — хмыкнул Уильям, поднимаясь по ступеням. Цезарь, что лежал в тени на крыльце, вдруг поднял голову и завыл — тихо, едва слышно.
Питер подозвал его и ласково спросил: «Ты что, старина? Что случилось?»
— Питер, — донесся до него женский голос.
В передней было прохладно, Полли стояла, облокотившись на голову бога Ганеши. Дитя спокойно дремало у нее на руках, завернутое в шаль.
— Что случилось? — адмирал поцеловал падчерицу в щеку. «Дети? Заболел кто-то?»
Полли подняла заплаканные, темные глаза и помотала головой. «Все хорошо, папа. Все хорошо. Мой брат вернулся, Ник вернулся. Он нашел Мэри, Генри и детей. Они все живы, все!»
Женщина тихо разрыдалась и Мораг, проснувшись — тоже заплакала. «Ну, ну — нежно сказал Виллем. «Иди и отдыхай с ребенком. Где Николас?»
— В кабинете, с матушкой, — Полли все укачивала Мораг и Питер, вздохнув, сказал: «Уильям, проводи Полли наверх и проследи, чтобы она легла. Пусть мистрис Мак-Дугал ей принесет что-нибудь попить, молока согреет. Пойдемте, адмирал».
Мужчина на мгновение обвел взглядом переднюю, — с драгоценными шпалерами, с открытыми шкафами орехового дерева, где были выставлены китайские вазы, вперемешку с индийским серебром, персидские ковры на мраморном полу, и, зачем-то потрогав бронзовую голову Ганеши, вздохнув, — перекрестился.
Мистрис Доусон сняла с очага медный котелок, и вылила молоко в фаянсовую кружку.
— Да не плачьте вы так, — ласково сказала мистрис Мак-Дугал. «Я сейчас леди Кинтейл попить
