Тот подал руку невесте и шепнул, наклонившись к смуглому, с жемчужной сережкой уху:
«Вот видишь, какая погода сегодня хорошая, а ты боялась, что дождь пойдет. И эти кремовые розы, — он взглянул на букет, что Анушка держала в руках, — тебе очень к лицу. Все будет хорошо.
Анушка обернулась, и, посмотрев на высокое, голубое, жаркое небо, перекрестившись, — решительно кивнула головой.
Двери распахнулись, девушка услышала звуки верджинела, и, улыбнувшись, подумала:
«Рэйчел с Мартой играют, уговорили все-таки священника».
— Какая она красивая, — подумал Уильям, обернувшись, следя за тем, как медленно идет невеста по проходу. «А мама плачет, вон, миссис Мияко ей платок дала».
— Ну что вы так, миссис Марта, — шепнула женщина, — они ведь остаются пока в Англии, не уезжают. Не переживайте так.
Марфа помотала головой и вытерла щеки нежным шелком: «Первая свадьба здесь, первая.
Так-то, — она тяжело вздохнула, — мы только хоронили тут».
— Вот здесь Петя и молился, когда мы на Москву уезжали, — подумала она, оглядывая серые, каменные плиты пола. «И Михайло Данилович тут сидел, с детьми, когда Федосья умирала.
Господи, — Марфа перекрестилась, — и отпевали тут всех — и Машу покойницу, и Федосью, и Юджинию. Только Петю на Москве. Четыре могилы тут, дай Господь, чтобы не было больше».
— Так это и наш приход, — ласково сказала Мияко, оглядывая наполненную людьми церковь.
«Анита тут повенчается, должно быть, и Пьетро — тоже. Не расстраивайтесь».
Марфа посмотрела на мужа, что стоял рядом с Уильямом, и, поймав его взгляд, невольно улыбнулась, — Виллем едва заметно подмигнул ей.
Жених с невестой опустились на колени перед алтарем, и Полли смешливо шепнула мужу:
«А все-таки кокосовый орех будут разбивать у входа в шатер, она сказала — иначе нельзя».
— Конечно, — удивился Кеннет, на мгновение, взяв ее руку, поднеся к губам, — ты ведь тоже — через горшок прыгала, любовь моя. Ну, хоть потанцуем вволю, музыканты же из Лондона приезжают. Анна мне говорила, у них там, в Индии, свадеб без танцев не бывает.
— А следующим месяцем уже и в Ольстер, — подумала Полли, и поближе прижала к себе младшую дочь, шепнув ей: «Ты была молодец, Мораг, очень хорошо несла шлейф».
— Тут так красиво, — едва слышно шепнула девочка, оглядывая убранную цветами церковь. «У меня тоже — красиво будет».
— Обязательно, — тихо ответила Полли, про себя вздохнув: «Господь один знает, как там все сложится, в этом Ольстере. Только бы с детьми все хорошо было, об одном прошу».
— А мы с тобой, когда венчались, — наклонился Федор к жене, — они стояли в следующем ряду, — нам на головы каменная пыль сыпалась, помнишь? Двадцать пять лет в следующем году, — он посмотрел на лукавую улыбку жены и озабоченно спросил: «Что такое?»
Лиза поманила его к себе и шепнула что-то на ухо. «Хотела попозже сказать, — она все улыбалась, — ну да ладно. В январе, в начале года, как раз подарок нам получится».
— Я тебя люблю, — он опустил руку вниз и погладил нежные, тонкие пальцы. «Спасибо, — он все не отрывался от ее руки, — спасибо тебе».
— Вот так, — ласково подумала Лиза, глядя на пасынка, что стоял с другими мальчиками по ту сторону прохода. «И у Янушки брат будет, или сестра, все веселее. Господи, я уж и не думала, десять лет прошло, даже больше, а вот — как помирились мы с Федей, так все и случилось. Ну и хорошо, — она тихо вздохнула и услышала сзади голос младшего брата: «Не плачь пока, вот Уильям ей кольцо наденет, и заплачешь».
Лиза не удержалась, и, повернувшись, тихо рассмеялась: «Больше матушки наплакать все равно — не удастся».
Лазоревые глаза Питера заблестели, и тот подтолкнул Джона, что стоял рядом с ним: «Ты запоминай все, запоминай, потом Белле расскажешь, а то, она, бедная, вместо того, чтобы на венчание прийти — на кухне помогает».
— Так маленький же, — улыбнулся тот. «Куда его, в церковь нести». Джон погладил по головам дочерей и добавил: «А вы у меня такие красавицы, мои хорошие, я на вас смотрел и радовался».
Джо и Вероника потерлись темноволосыми головами об его руку, и Джон подумал: «Господи, как же я счастлив, спасибо, спасибо тебе».
Он увидел, как Уильям осторожно надевает на палец жены играющее алмазами кольцо, и тихо рассмеялся: «Вот, теперь можно и плакать. Бегите, милые, — он подтолкнул дочерей, — вам еще молодых до усадьбы провожать».
Уильям все не выпускал руки жены и Анушка, подняв глаза, улыбнувшись, сказала: «Ну вот.
Теперь ведь навсегда, да?»
— Пока не разлучит нас смерть, — едва слышно ответил ей муж, и, вдохнув запах роз, добавил:
«Я люблю тебя, Анушка».
— Я тоже, — она шла, подняв голову, по проходу, и адмирал, провожая пару глазами, наклонился к жене: «А вот теперь я у тебя попрошу платок, Марта».
В голубом, полуденном небе заливался бесконечной песней жаворонок. Янушка оглянулся на двор усадьбы, где был разбит большой, шелковый шатер, и тихо сказал мальчикам:
«Пойдемте, покажу что-то?».
— Я знаю, что это, — шепнул Майкл остальным. «Я видел, из окна детской, как он там ее строил».
— Кого — ее? — спросил Колин, держа за руку младшего брата. Они прошли по тропинке в густой, зеленой траве, что вела к ручью и Янушка гордо сказал: «Вот».
Дети ахнула. Маленькая, деревянная водяная мельница бойко вертелась, на ручье была устроена аккуратная запруда, и Янушка улыбнулся: «Я пробовал, она зерно мелет, как положено».
Томас Смолл дернул старшего брата за руку и грустно заметил: «Вот бы и нам это построить!»
— Построим, — уверил его Грегори, и, присев, стал внимательно рассматривать мельницу.
— Ты молодец, — в один голос сказали темноволосые, синеглазые близнецы Кроу. «И все сам!»
— Мне бабушка рассказывала, — Янушка стал рвать цветы, — что мой отец, когда был маленький, такую же мельницу тут построил, с дядей Майклом, который умер, и дядей Николасом, который капитан.
— А кому ты цветы рвешь? — заинтересовался Майкл Кроу. «У Анны их много, полный шатер».
— Бабушке, — тихо ответил Янушка. «Пусть поставит себе в комнату». Он улыбнулся, и, тряхнув рыжей, кудрявой головой, позвал: «Пошли, я с утра видел, будет ванильный крем, пирожные и пироги с ягодами!»
Дети побежали к высокому, серого камня, под черепичной крышей, дому, и Янушка вдруг подумал: «Хорошо, что батюшка мне и здесь разрешил помогать. А осенью они с мистером Джонсом уже дворец для королевы начинают строить».
Мальчики заглянули в шатер, и Янушка, подбежав к столу, протянул Марфе цветы: «Это вам, бабушка!»
— Спасибо! — Марфа поцеловала его в лоб. «Иди, потанцуй, а то девочки уже заждались».
— Танцевать, — темноволосая девочка со светло-голубыми глазами потянула его за руку.
Вторая, подбежав, тоже уцепилась за его ладонь.
— Хорошо, — примирительно сказал Янушка, — с обеими вместе.
Марфа вдохнула запах полевых цветов, и, потянувшись к уху Виллема, сказала: «Пойду тоже — потанцую, только что-то не с кем, ни Джона, ни Питера не видно, они же у нас лучшие».
— Миссис Марта, — раздался обиженный голос Кеннета, — я тоже хорош, сами знаете.
Шотландец подал ей руку и женщина рассмеялась: «Ты уже со всеми по очереди перетанцевал, даже с мистрис Доусон и миссис Стэнли!».
Музыканты заиграли что-то веселое, и Марфа, подхватив одной рукой подол платья бронзового шелка, поклонившись Кеннету — встала напротив него.
Джон осторожно нажал на медную ручку двери и сказал: «Я тебе пирожных принес и вина бутылку, чуть-чуть, пригубить. Очень хорошее бордо, белое».
