Белла приподнялась на локте и тихо рассмеялась: «Смотри, что наследный герцог Экзетер делает».
Джон наклонился над сыном и, сказал: «Да, старина, это руки! Очень они у тебя пухлые, да ты и сам у нас, — он пощекотал мальчика, — толстяк!»
Наследный герцог блаженно, широко улыбнулся и, повертел у себя перед носом ручками.
— Он сытый, — лукаво усмехнувшись, сказала Белла. «И я его переодела».
— Раз так, — Джон осторожно переложил сына в колыбель, — ты уж уступи мне место рядом с мамой, старина.
Он разлил вино и, устроившись рядом с женой, выпив, сказал: «За девочками там присмотрят, так что…
— Что? — Белла откусила от пирожного и пробормотала: «А, это наше с Рэйчел, миндальное, по монастырскому рецепту, как в Новом Свете делают».
— Монахиня, — Джон погладил ее пониже спины, и, поцеловав белую шею под кружевным воротником, жалобно попросил: «Можно? Я так скучал, так скучал, весь день тебя не видел».
Белла прижалась к нему, и, поерзав, ответила: «Я чувствую, дорогой герцог Экзетер, что вам требуется помощь».
— Немедленная помощь, — Джон рассмеялся и стал нежно поднимать ее юбки. В распахнутые ставни была слышна музыка, и Белла томно сказала: «Следующим годом, как наследного герцога отлучу, как следует, потанцую. А ты с кем, — она на мгновение прервалась, и подставила ему губы, — танцевал?
— Да со всеми, — рассмеялся Джон, целуя ее. «С миссис Мартой, с Полли, с Лизой, с Рэйчел, с Анушкой, с миссис Смолл, с девчонками нашими…., А сейчас, — он прижал жену поближе, — я устал и хочу отдохнуть.
— Вот и отдохнешь, — Белла уложила его на подушки, и, встав на колени, встряхнув темными локонами, посмотрела в сторону колыбели. «Спит уже, — шепнула она, и, наклонившись над мужем, услышала его шепот: «Я так тебя люблю, так люблю!»
Мальчик и вправду засыпал, — улыбаясь, слушая далекие звуки музыки, знакомые, ласковые голоса родителей, вдыхая свежий, вечерний ветер с реки.
Питер велел Цезарю: «А ты лежи тут, старина, и никого не пускай!»
Он открыл дверь своего кабинета, и, прижав Рэйчел к стене, велел: «Прямо тут!»
— Могли бы, — задыхаясь, целуя его, ответила жена, — подняться наверх…
— Не могли бы, — он оглянулся, и, подняв ее на руки, — уложил посреди персидского ковра. «Что это? — Рэйчел скосила глаза на пол.
— С детьми, — Питер наклонился и вынул шпильки из рыжих волос, — утром, географией занимался. Он стал целовать жену и Рэйчел озабоченно сказала: «Надо убрать…карту».
— Не надо, — Питер опустился на нее, и, услышав нежный стон, рассмеялся: «Ты очень правильно устроилась, на Африке, любовь моя».
Ее руки были раскинуты по сторонам света, правая — Питер посмотрел, — накрывала Джеймстаун, левая — лежала на Индии.
— Вот, верно, — он потянул ее к себе и усмехнулся: «Как раз то, что мне надо!»
— Фактория на юге Африки? — Рэйчел поцеловала его, — глубоко, долго. «Это потом, — он почувствовал горячий, обжигающий жар ее тела, и добавил: «А пока мне нужна ты, и прямо сейчас. Хочу еще двоих».
— Шестеро детей, — ее голова была закинута назад, карта шуршала, и она, комкая бумагу нежными пальцами, шепнула: «Ты знаешь, чего хочешь, Питер Кроу».
Питер закрыл ей рот поцелуем, и, услышав сдавленный крик, не останавливаясь, ответил:
«Знаю. И так будет всегда, любимая».
Летний закат играл над Темзой — золотом, багрянцем, алыми лучами заходящего солнца.
Марфа замедлила шаг, и, держа невестку под руку, тихо сказала: «Ну, ты все знаешь. И все у вас хорошо будет, милая».
Анушка, на мгновение, поднесла маленькую руку свекрови к щеке и ответила: «Спасибо вам, матушка».
— Поживете сами в городской усадьбе, — Марфа улыбнулась, — кладовая там полна, а мы через неделю и вернемся уже, как Питер отдыхать закончит.
Лодка — с бархатным балдахином, убранная цветами, — покачивалась у пристани. «Ну, с Богом, — Виллем перекрестил молодых, — через час уже и в Лондоне будете, твой муж хорошо гребет, я его сам учил».
— Иди-ка сюда, — Марфа поманила сына к себе и что-то ему шепнула. Уильям чуть покраснел и ответил ей на ухо: «Ну что вы, матушка, не мальчик же я, потерплю».
— А то вас в Северное море унесет, — усмехнулась мать, и, полюбовавшись невесткой — Анушка переоделась в шелковое сари темной меди, каштановые волосы были распущены по плечам, и украшены венком из роз, — поцеловала смуглую, мягкую щеку.
— Ну, все, скоро увидимся, милые мои, — она помахала вслед лодке и Виллем смешливо сказал: «Пожалуй, рано еще миссис Стэнли в отставку уходить, хотя она все грозится».
— Конечно, рано, — согласилась Марфа, и, расстелив шаль на траве, улыбнулась: «Посидим?».
— А ты все с букетом от Яна, — адмирал опустился рядом и обнял ее за стройные плечи.
«Конечно, — Марфа поднесла цветы к щеке, — уж как мне этот внук достался, Виллем, — так ни один не доставался».
Он положил бронзовую голову к себе на плечо, и ласково сказал: «Отдохни, любовь моя.
Смотри, закат, какой красивый, сегодня».
Марфа посмотрела на играющее огнем небо над Темзой, и, взяв его за руку, прижавшись к ней губами, улыбнулась: «Ветер будет, Виллем».
Эпилог
Арктика, сентябрь 1615 года
Капитан Николас Кроу проснулся еще до рассвета. В каюте было тепло, и, он, не открывая глаз, потянувшись, вдохнув горьковатый запах апельсина, спокойно подумал: «Если мы этой неделей не увидим открытой воды, придется вставать на зимовку. И так уже — четвертый месяц вдоль побережья ползем».
Он поцеловал рыжие, мягкие волосы Констанцы, и, одевшись, взяв шпагу, заглянул в соседнюю каюту — к сыновьям. Питер спал, разметавшись на спине, в кулачке мальчика был зажат маленький, деревянный, искусно выточенный корабль. Джордан, что лежал на нижней койке, спокойно сопел, уткнувшись в подушку, свернувшись в клубочек.
Капитан перекрестил детей, и, вздохнув, надев меховую парку, — ночи были уже холодными, — поднялся вверх по трапу.
— Что там у нас? — спросил он первого помощника, глядя на тусклую, еле заметную багровую полоску, висевшую у них за спиной, на востоке. «Какой лед был ночью?»
— Пока тот, что мы разбиваем, — вздохнул тот, — но, сами знаете, капитан, — моряк пожал плечами, — еще неделя, и «Ворон» встанет.
Николас погладил по голове Тунерка, что лежал у румпеля, и посмотрел вокруг. «Ворон» шел в узком, тихом проходе среди льдов, по левому борту, в сумраке, была видна темная полоска земли. «Даже белых медведей уже месяц, как не видели, — хмыкнул про себя Николас. «Только тюленей, и тех, — изредка. Не говоря уже о людях».
— Да тут и не живет никто, — глухо сказал первый помощник из-под мехового капюшона парки.
«Ад, капитан, вот что это такое. Ледяной ад».
— Ну что за суеверия, — поморщился Николас, и, вскинув голову, крикнул: «Эй, на марсе, что там впереди?»
