На Севере дальнем

оставить в снегу как можно более глубокие следы. Это вызвало новый взрыв хохота.

— Вот так зверь! Вот так следы! — кричали ребята сквозь смех.

И только Тавыль в эту минуту был мрачнее, чем когда бы то ни было. Он прошелся по нартовому следу взад и вперед и хорошо понял, что здесь проехал его отец, Экэчо. «Зачем он ездил туда? Там же стоят капканы не его бригады. Что ему там нужно было?»

И Тавылю вспомнилось, что утром, когда проходил мимо правления колхоза, он услышал, как Тынэт с возмущением рассказывал Таграту о том, что несколько песцов с капканов его бригады были кем-то ночью сняты.

— Плохой человек это сделал! Вор это сделал! Если пой­маю, ребра ломать буду! — кричал Тынэт.

«Неужели мой отец — вор? — нагибаясь над нартовым следом, думал Тавыль. — Конечно, это он здесь ехал. Разве не вижу я, что след от правого полоза чуть-чуть шире, чем след от левого полоза! Это у отца нарта с разными полозья­ми. А потом, Чочой правильно сказал, что злой человек на нарте ехал. Отец всегда швыряет в собак остол».

Тяжело было на душе у Тавыля. Читая всё новые и новые приметы того, что здесь проезжала упряжка Экэчо, он с мучи­тельной завистью прислушивался к веселому, беззаботному смеху друзей.

— Тавыль! Ты что еще в следах прочел? — услышал он го­лос Пети.

Тавыль вздрогнул, поднялся на ноги.

— Скоро темно будет! Становитесь на лыжи! Капканы уже близко! — скомандовал Кэукай.

Лыжники тронулись в путь.

Еще издали школьники заметили, что в капкан самой ближней приманки попался песец. Нина Ивановна ждала, что сейчас поднимется невообразимый гвалт и ребята бросятся со всех.ног к приманке. Но, к ее удивлению, юные охотники при­тихли, лица их стали серьезными, внимательно насторожен­ ными.

— Настоящий охотник спокойным быть должен, — вполго­лоса пояснил Кэукай. — Настоящий охотник выдержку дол­жен иметь.

Заметив приближающихся людей, песец заметался.

— Не оторвал бы себе ногу! — забеспокоился Кэукай. По­вернувшись лицом к товарищам, он решительно приказал: — Стойте пока здесь, я сам возьму его. А то он уйдет и будет мучиться с оторванной ногой.

Оставив лыжи, Кэукай захватил с собой только одну пал­ку. Ощетинившись, песец в отчаянии набросился на подошед­шего охотника. Кэукай ловким ударом ноги опрокинул его на спину, быстро положил на его грудь палку и на концы палки стал ногами.

— Как настоящий охотник! — со знанием дела заметил Эттай. — Нельзя песца бить, нельзя его ранить: шкура испор­тится.

Вскоре песец был мертв. Ребята и Нина Ивановна подо­шли к приманке. Склонившись над пушистым белым зверьком с черным носиком и с черными блестящими глазками, ребята шумно обсуждали, какого сорта песец попался в их капкан. Эттай подул на мех и сказал:

— Хороший песец, очень хороший! Первый сорт назы­вается.

Заряжать капкан Кэукай поручил Тавылю. Мальчик удив­ленно посмотрел на Кэукая, как бы не понимая, чего от него хотят. Перед его глазами все еще стоял след упряжки Экэчо.

— Тебе доверяем капкан зарядить, — сказал Кэукай, про­тягивая ему свой нож.

Тавыль несмело принял нож, выкопал в снегу небольшое углубление, вложил в него заряженный капкан. Остальные ребята выстругивали из плотного снега тонкие пластинки. Осмотрев пластинки, Тавыль выбрал самую тонкую из них и прикрыл ею гнездо с капканом. Чуть присыпав краешки пла­стинки снегом, он вопросительно посмотрел на Кэукая: мол, как, хорошо ли сделал?

— Хорошо зарядил капкан, — одобрил Кэукай, привязы­вая к голове и задним ногам песца ремешок.

Взвалив добычу на спину, Кэукай осмотрелся вокруг и тре­вожно нахмурился.

— Остальные приманки сегодня проверять не будем, — скрывая тревогу, сказал он. — Надо торопиться домой.

Нина Ивановна обернулась в сторону моря и поняла тре­вогу Кэукая: с севера, оттуда, где днем виднелась черная по­лоса разводья, стремительно надвигалась мглистая стена ту­мана.

— На лыжи, ребята! — как можно решительнее сказала она.

Быстро осмотрев лыжные крепления у ребят, она приказа­ла Кэукаю идти впереди, а сама пошла сзади, чтобы видеть перед собой всех. Мглистый туман становился все плотнее, видимость резко ухудшилась. Нина Ивановна едва-едва раз­личала спины мальчиков. Она то и дело с тревогой пересчи­ тывала их.

— После такого тумана часто пурга начинается, — тревож­но сказал Тавыль, догнав Кэукая.

— Да, ты правду говоришь, — согласился Кэукай, ускоряя шаг.

— А Нина Ивановна совсем легко одета, — невесело ска­зал Тавыль и повернулся назад, чтобы убедиться, не отстает ли учительница.

Вскоре стало настолько темно, что уже нельзя было уви­деть ни одного ориентира, по которому можно было бы без­ошибочно определить путь к поселку. Лыжники остановились, сбились в кучу. Ребята тревожно поглядывали на легкий лыжный костюм Нины Ивановны.

— Надо вон туда идти! — сказал Эттай, показывая влево.

— Что ты! — удивился Петя. — Надо туда идти, — и пока­зал в противоположную сторону.

А Кэукай нахмурился, понимая всю ответственность, кото­рая ложилась в эту минуту на него: ведь он самый опытный следопыт.

— Идите за мной! — скомандовал он.

Сделав несколько больших зигзагов, Кэукай внимательно изучал направление снежных застругов. Он знал, что ветры обычно дуют вдоль берега моря. «Ага, — решил он, — нам нужно пересекать заструги, тогда мы попадем прямо к морскому берегу». Но тут его обеспокоила другая мысль: «А что, если, блуждая в тумане, мы повернем не к мор­скому берегу, на север, а в тундру, на юг? Тогда, пересекая заструги, мы всё дальше будем уходить от поселка в глубину тундры...»

С минуту подумав, Кэукай снова повел лыжников резкими зигзагами, надеясь напасть на выдутое ветром русло какого- нибудь ручья: Кэукай знал, что все ручьи в этом месте бежа­ли на север, к морю.

Долго он метался из стороны в сторону, увлекая за собой своих товарищей. И все же ему удалось найти выдутое вет­ром русло ручья. Облегченно вздохнув, Кэукай стал разгре­бать снеговыбивалкой снег почти у самого льда: он добирался до кустарника. Поняв его мысль, Тавыль, Чочой и Эттай при­нялись ему помогать...

— Что вы там ищете? — не сдержал своего любопытства Петя.

— Медвежью берлогу, заночевать думаем, — не упустил случая подтрунить Эттай.

На его шутку никто не отозвался.

— До кустов добираемся, чтобы попять, в какую сторону их пригнуло течением, — пояснил Кэукай.

«Ну да, если течение ручья определить правильно, тогда сразу станет понятно, в какой стороне морской берег», — до­гадался Петя и поделился с Ниной Ивановной своей до­гадкой.

— Ничего, Петя, с нашими друзьями мы не пропадем,— сказала Нина Ивановна вполголоса.

Чочой, стоявший рядом с Ниной Ивановной, дотронулся до нее рукой и спросил:

— Вы замерзли, наверное? Почему вы так плохо оделись?

— Ничего, ничего, не беспокойся, Чочой, — отозвалась учительница, — для ходьбы на лыжах моя одежда самая под­ходящая. А вот если бы пурга началась да пришлось заноче­вать в пути, тогда...

Она не договорила, поняв в эту минуту всю опасность своего положения.

А Чочой вдруг вспомнил, как просилась пойти с ними на капканы Соня, выздоровевшая всего лишь несколько дней назад. «Возьмите меня! Я здоровая! Я уже совсем не боль­ная!» — уверяла она, обращаясь то к Нине Ивановне, то к Кэукаю, то к Пете. И, когда просьбу ее отклонили, Соня с мольбой подняла глаза на Чочоя. «Ну скажи им что-нибудь, Чочой! Скажи им такое, чтобы они взяли меня!» — казалось, говорили глаза девочки. Смущенный Чочой потоптался на одном месте, не зная, что ответить. Ему очень хотелось,