К торжественному бракосочетанию химики во главе с Элей приготовили первый пергамент. Листы форматом примерно А3, были заготовлены и заполнены заранее, а новая книга регистрации актов гражданского состояния радовала глаз внушительностью форм, красотой отделки и золотом оковки по краям обложки.
Мы цепочкой под звуки марша Мендельсона поднимались на Крестовую Гору, где в облачении типа монашеской, но белой ризы из простого полотна, украшенный грудной подвеской со знаком Солнца – крестом в круге, выбранным после долгих дебатов и обсуждений, для знака Творца, ждал нас Антон Рябчиков. Бойко прочитав на память, не заглядывая в книгу, куда прямо по попаданию он записал все известные ему части Библии, Псалтири, и других книг канона, как настоящий (а почему нет?) священник он благословил нас, поздравил и обвел вокруг креста. А вот с проповедью у него явно не свезло. Решив добавить оговоренный ритуал неофициальною частью поздравления, этот деятель заявил примерно так:
— Дорогие друзья! Сегодня знаменательный день сбычи мечтей, ой, нет, сбывания мечтов… Нет… не так, в общем, отдаются наши лучшие девушки…
Увидав как присутствующие начинают давиться от смеха, а Федор Автономов из-под полы показывает святому отцу кулак, он быстренько закруглил самодеятельность, и выдал нам красиво оформленные свидетельства о браке, заставив расписаться в книге актов состояния. Потом, как и положено, в таких случаях, все пошло кувырком, но не стало от этого хуже или менее весело и торжественно. Я поймал в момент изменившиеся взгляды наших юных жен – на их лицах ясно читалось: «Все, мальчик, теперь ты мой, и никуда от меня ты, дорогой, не денешься! Аминь». Потом нас посыпали первыми цветами, бросали на головы непонятно что означающие ленты, за обедом, на котором по обыкновению стол ломился от мясного и рыбного, но очень скромно представлялись овощи и хлеб, молодых порадовали ма-ахонькими пирожными. Апофеозом… или апофигеем? празднества стало похищение невест громадным гигантопитеком. Надеюсь, вы понимаете каким. Довольно ревущая Клава, ухватив пятерых молодок на горб, ринулась вдоль по берегу, сопровождаемая радостно орущими: «Украли, украли, невест украли, спасаем!» членами женской части племени. Компашку дополняли весело подвывающие хаски, вся стая, кроме вожака. Он сидел перед нашим столом, где остались одни мужчины, во главе стола с новоиспеченными мужьями, и грустно смотрел на нас, как бы говоря: «А может, ну их нафиг, мужики, этих теток? Одна морока с ними…», — и вселенская скорбь плескалась в его глазах. Он знал, мудрый пес, правду жизни. Собственная супруга его частенько покусывала.
Глава 39
Век пара и пороха приближается…
Кромвель, обратившись к своим солдатам перед боем, посоветовал, как верующий пуританин, «надеяться на бога, но порох держать при переправе сухим».
Утром в понедельник, вопреки требованиям о продолжении банкета, от отдельных неразумных членов коллектива, поселок вновь нырнул в русло привычной трудовой жизни. Надо было ударными темпами строить, пока тепло, из заготовленного в осень леса незапланированное общежитие для семейных, помещения лабораторий и для скота с птицей – пока уток, и перепелок, но планировалось завести и других куриных, мы на глухарей дроф и тетеревов возлагали большие надежды, требовали капитального ремонта производственные площади. В зиму мы с гномами наконец построили примитивный паровик, типа машины Уатта. Пока в «эскизном варианте» – как увеличенная модель, но работающий. Пусть маломощная, но машина должна была обеспечить кинетической энергией наше производство, пока приводимое или ветряками, или водой, или мускульной силой. По крайней мере, станки токарные и сверлильные, воздуходувка для печей должны были получить постоянный привод.
Освоили штамповку несложных вещей – блоком полиспастом поднимали молот из дубовой колоды, выдолбленной изнутри и забитой камнями, килограммов пятьсот примерно, на конце которого красовался заклиненный пуансон, крепили открывающимся крюком, на матрицу, выложенную на наковальню, клали лист – разогретую в горне медную заготовку, или железную деталь, дергали спусковую веревку. По дубовым направляющим, обильно смазанным дегтем, молот устремлялся вниз и с грохотом вдавливал лист в матрицу на наковальне. Десять минут – и деталь готова. Это если речь о частях доспеха идет. А то и готовое изделие – железный нож, медный котелок, ложка-вилка.
Как-то, зайдя в лабораторию жены, служащую одновременно и классом химии и физики, я завел с ней разговор о добыче селитры.
— Ты хочешь сделать порох? — прямо спросила она. — Имеем ли мы право на внесение такого разрушительного оружия в этот мир? То, что мы уже сделали – арбалеты, баллисты, луки – уже по факту – супероружие. Не лучше ли сосредоточить силы на просвещении и промышленности.
— Ты права. Лучше. Но – порох это не только и не столько оружие. Это еще и горная взрывчатка, и уменьшение усилий в каменоломнях. Селитра – это калийные и натриевые соли, это каустик, азотная кислота и серная. Мне рассказывать о роли этих продуктов в химической промышленности, или вы, ваша светлость, сообщите мне об этом сами? Почему же у вас, моя прелессссссть такие людоедские амбицссссссииии? — я шутливо куснул Елку за плечико.
— Ладненько. Я думаю, увлекаться очисткой сортиров не будем – здесь на озере есть небольшие птичьи базары, а в пещерах – тысячами лет живут летучие мыши. Их помет прекрасное сырье. Добудем вам с Федькой, милитаристы вы этакие, порох. Дай бог, чтобы на войну он не понадобился.
— На всякий случай, постарайся, солнышко, сделать хоть килограмма три к летней поездке – чует мое сердце, что без психологического оружия там не обойтись – чего ждать от совета вождей, я могу только гадать. Попробуем глиняные гранаты со скипидаром для не летального, а психологического эффекта.
— Хорошо-хорошо, нет проблем. Селитряные фитили я сделаю, это совсем нетрудно…
Я поднялся, шутливо раскланялся:
— На этом, ваше величество, разрешите считать совет главных людоедов планеты Земля оконченным!
Жена фыркнула и осталась корпеть над своими корчажками и мензурками, а я двинулся по острову дальше – проверять, распекать и учить, учить, учить… как завещал дедушка Ильич.
Гномы, вполне оправившиеся от последствий скипидарного оружия массового поражения, бодро работали над паровой машиной. Первую пробу решили сделать по схеме Ньюкомена, паровую машину вакуумного типа. В нашем мире в XVIII веке такие машины работали для привода поршневых насосов, во всяком случае, нет никаких свидетельств о том, что они использовались в иных целях. При работе паровой машины вакуумного типа в начале такта пар низкого давления впускается в рабочую камеру или цилиндр. Впускной клапан после этого закрывается, и пар охлаждается, конденсируясь. В двигателе Ньюкомена охлаждающая вода распыляется непосредственно в цилиндр, и конденсат сбегает в сборник конденсата. Таким образом, создаётся вакуум в цилиндре. Атмосферное давление в верхней части цилиндра давит на поршень, и вызывает его перемещение вниз, то есть рабочий ход. Поршень связан цепью с концом большого коромысла, вращающегося вокруг своей середины. Насос под нагрузкой связан цепью с противоположным концом коромысла, которое под действием насоса возвращает поршень к верхней части цилиндра силой гравитации. Так происходит обратный ход. Давление пара низкое и не может противодействовать движению поршня.
Мы планировали заполнять такой машиной из озера водохранилище, для последующего разбора воды на водопровод и технические нужды. Еще была мысль приспособить его и к молоту в кузне – чтобы не тягать полиспастом колоду для штамповки. Да и технологии надо было отработать. Получилось неплохо для первого раза, хотя расход топлива был несоразмерен к производимой работе. Впоследствии мы отказались от этой схемы, оставив несколько машин для откачки воды из шахт – там они были на своем месте.
Эльвира с Костей сделали пороховые гранаты из глины, в качестве запала применив пропитанный селитрой жгут. Граната могла крепиться на стрелу арбалета или лука, а увеличенная – метаться вручную.
