— Так, хорошо, вечер еще не закончился, — сказал он, вскакивая на ноги. — Пришло время согреться. Можно, я возьму ключи от вашей машины?
— Да, если только вы не собираетесь на ней уехать, — пошутила она, протягивая ему ключи.
Он снова достал что-то из-под стола и понес это к машине. Несколько мгновений спустя из открытой двери машины донеслась тихая музыка.
Айвен начал танцевать.
Элизабет нервно засмеялась.
— Айвен, что вы делаете?
— Танцую! — обиженно ответил он.
— Что это за танец? — Она взяла протянутую им руку, и он помог ей подняться.
— Это ирландский степ, — объявил Айвен с видом знатока, делая вокруг нее круги на песке. — Вам будет интересно узнать, что он также называется танцем на песке, то есть ваша мать вовсе не сошла с ума, когда мечтала танцевать на песке!
Элизабет прикрыла рукой рот. От счастья ее глаза наполнились слезами: она поняла, что он приводит в исполнение еще одно желание, которое они с матерью так и не претворили в жизнь.
— Почему вы исполняете все мечты моей матери? — спросила она, изучая его лицо в поисках ответа.
— Чтобы вы не убежали на их поиски, как она, — сказал он, беря ее за руку. — Давайте же, присоединяйтесь.
— Я не умею!
— Просто повторяйте за мной. — Он повернулся спиной и начал танцевать, удаляясь от нее и преувеличенно покачивая бедрами.
Подняв подол платья выше колен, Элизабет отбросила всякое стеснение и стала увлеченно танцевать на песке при свете луны, смеясь, пока у нее не заболел живот и она не начала задыхаться.
— О, Айвен, я с вами так много улыбаюсь и смеюсь, — сказала она, ловя ртом воздух и падая на песок.
— Просто я делаю свою работу, — улыбнулся он в ответ. Не успели эти слова слететь с его губ, как улыбка его потухла, и Элизабет заметила грусть в его голубых глазах.
Глава тридцатая
Красное платье мягко соскользнуло вниз и упало у ног. Элизабет легко переступила через него. Она завернулась в теплый халат, заколола волосы и забралась в кровать с чашкой кофе. Ей хотелось, чтобы этой ночью Айвен оказался с ней в постели; несмотря на все ее возмущенные протесты, она очень хотела, чтобы он обнял ее прямо там, на песке, в бухте, но казалось, чем сильнее ее тянет к нему, тем дальше он отстраняется.
После того как они посмотрели на танец звезд и сами потанцевали на песке, в машине по дороге домой Айвен погрузился в себя. Он попросил высадить его где-нибудь, откуда он бы сам пошел домой, где бы этот дом ни находился. Он еще не приводил ее туда, не знакомил с друзьями и семьей. Элизабет никогда раньше не стремилась познакомиться с родней или компанией своих избранников. Она считала, что, пока ей хорошо с ними, не имеет никакого значения, хорошо ли ей с их окружением. Но в случае с Айвеном она чувствовала, что ей нужно увидеть иную сторону его жизни. Увидеть, каков он в кругу других людей, чтобы он обрел для нее реальные очертания. Прежние ее спутники всегда спорили с Элизабет, пытались доказать ей необходимость этого, но только теперь она наконец поняла, чего они добивались.
Отъезжая, Элизабет смотрела на Айвена в зеркало заднего вида, чтобы узнать, в какую сторону он пойдет. Айвен посмотрел налево и направо на безлюдные улицы, совершенно пустые в этот поздний час, и пошел было налево, к горам и гостинице, но, сделав несколько шагов, остановился, повернул и пошел в другом направлении. Он пересек дорогу и уверенно зашагал в сторону Килларни, но неожиданно остановился, а затем скрестил руки на груди и уселся на каменный подоконник мясной лавки.
Ей показалось, что он не знает, где его дом, а если и знает, то не имеет представления, как туда добраться. Она понимала его.
Днем в понедельник Айвен стоял в дверях кабинета Опал и тихо смеялся, слушая, как Оскар уже десять минут пытается ее в чем-то убедить. Хотя Айвена это очень забавляло, им пора было бы уже заканчивать разговор, потому что в шесть часов у Айвена была назначена встреча с Элизабет. У него оставалось всего двадцать минут. Он не видел ее с ночи субботы, когда они наблюдали за Дельта-Акваридами, лучшей ночи в его длинной-длинной жизни. После этого он решил уйти от нее. Он попытался покинуть Бале-на-Гриде, заняться кем-нибудь еще, кому нужна его помощь, но не смог. Его не тянуло больше ни к кому, кроме Элизабет, и это было самое сильное притяжение из всех, какие он когда-либо испытывал. На сей раз притяжение действовало не только на разум, но и на сердце.
— Опал, — серьезный голос Оскара вырвался в коридор, — на следующей неделе мне нужно побольше сотрудников, иначе беда.
— Да, Оскар, я понимаю, мы уже договорились со Сьюки, чтобы она помогла тебе в лаборатории, — спокойно, но твердо объяснила Опал. — Больше мы сейчас ничего не можем сделать.
— Этого просто недостаточно, — с раздражением сказал он. — Ночью в субботу миллионы людей наблюдали за Дельта-Акваридами, и знаешь, сколько желаний примчится сюда в ближайшее время? — Он не ждал ответа, а Опал его и не дала. — Это опасная процедура, Опал, и мне нужны люди. Хотя Сыоки очень хорошо работает по административной части, ей не хватает опыта в анализе желаний. Так что либо ты даешь мне помощников, либо вам придется искать себе нового специалиста по желаниям, — важно сказал он. На этом он вылетел из кабинета и помчался мимо Айвена дальше по коридору, бормоча: — После стольких лет учебы на метеоролога я занимаюсь этим!
— Айвен, — позвала Опал.
— Как это у тебя получается? — спросил он, входя в кабинет.
Он начал подозревать, что она может видеть сквозь стены.
Она подняла на него глаза, слабо улыбнулась, и у Айвена перехватило дыхание. Она выглядела очень уставшей, под покрасневшими глазами залегли темные круги. Она выглядела так, будто не спала уже много недель.
— Ты опоздал, — мягко сказала она. — Ты должен был быть тут в девять утра.
— Разве? — озадаченно спросил он. — Я зашел, чтобы кое-что у тебя спросить. Через минуту мне надо бежать, — быстро добавил он. «Элизабет, Элизабет, Элизабет», — пропел он про себя.
— Мы же договорились, что ты подменишь меня сегодня, помнишь? — сказала Опал, поднимаясь со своего места и обходя стол.
— О нет, нет, нет, — быстро ответил Айвен, отходя к двери. — Я бы с радостью помог тебе, Опал, правда. Помогать — одно из моих самых любимых занятий, но сейчас я не могу. Я договорился о встрече с клиентом. Я не могу ее пропустить, ты же знаешь правила.
Опал прислонилась к столу, скрестила руки на груди и склонила голову набок. Ее глаза медленно и устало закрылись и открылись снова лишь через какое- то время.
— Так она теперь твой клиент, да? — устало спросила она. Сегодня она излучала темные тона, Айвен видел, как они исходят от ее тела.
— Да, она мой клиент, — ответил он с меньшей уверенностью. — И я действительно не могу оставить ее сегодня вечером.
— Айвен, рано или поздно тебе придется с ней попрощаться.
Она сказала это так холодно, прямо и без манерности, что это привело его в уныние. Он сделал глубокий вдох и перенес вес тела на другую ногу.
— Что ты об этом скажешь? — спросила она, когда он не ответил.
Айвен задумался. Сердце гулко билось у него в груди, и ему показалось, что оно сейчас выскочит наружу. Его глаза наполнились слезами.
— Я не хочу, — тихо сказал он.
Опал медленно опустила руки.
— Что? — спросила она уже немного мягче. Айвен подумал о жизни без Элизабет, и его голос зазвучал более уверенно.
— Я не хочу прощаться с ней, Опал, хочу остаться с ней навсегда. С ней я счастливее, чем когда-либо прежде, и она говорит, что с ней происходит то же самое. И было бы неправильно от этого отказаться, не так ли? — Он широко улыбнулся, вспоминая, что чувствует, находясь с Элизабет.
Напряженное лицо Опал смягчилось.
— Ох, Айвен, я знала, что так случится. — В ее голосе звучало сострадание, и ему это не понравилось. Он бы предпочел злость. — Но я думала, что уж кто-кто, а ты примешь правильное решение.
— Какое решение? — Лицо Айвена вытянулось при мысли, что он принял неправильное решение. — Я спросил тебя, что мне делать, а ты не ответила. — Он начал впадать в панику.
— Айвен, ты уже давно должен был оставить ее, — грустно сказала она. — Но я не могла сказать тебе это. Ты должен был сам понять.
— Но я не мог оставить ее. — Айвен медленно опустился в кресло перед ее столом. — Она продолжала меня видеть. — Он почти шептал. — Я не вправе уйти, пока она видит меня.
— Айвен, ты заставил ее видеть себя, — объяснила Опал.
— Неправда. — Он встал и отошел от стола, разозлившись от предположения, что в их отношениях имело место какое-то принуждение.
— Ты ходил за ней, подолгу наблюдал, ты позволил крошечной связи между вами расцвести. Ты обнаружил что-то необычное и заставил ее тоже это почувствовать.
— Ты не понимаешь, о чем говоришь, — резко сказал он, меряя шагами комнату. — Ты даже не представляешь себе, что мы оба чувствуем. — Он перестал расхаживать, подошел к ней и посмотрел ей прямо глаза, подняв подбородок и прямо держа голову. — Сегодня, — он говорил предельно четко, — я собираюсь сказать Элизабет Эган, что люблю ее и хочу провести с ней всю жизнь. Я могу продолжать помогать другим, находясь с ней.
Опал поднесла руку к лицу:
