– Это твоя мама? – капризно поджала губы девочка.
Стасик хотел ответить, что мама далеко и болеет, но это было слишком много слов. Он открыл рот и вместо всех этих слов очень четко сказал:
– Да!
– Клёво! – пополамя зависть и восхищение, кивнула девочка.
Стасик смотрел на девочку в светло-зеленой куртке с забавными темнозелеными лягушатами и молчал. Девочка была похожа на лужайку. Лягушата прятались в цветущих кустиках, а за ними из-за кучерявых облачков подглядывали улыбающиеся солнышки.
– Моя мама все равно лучше! – убежденно продолжила разговор девочка.
Стасик смотрел на лягушат и молчал.
– А ты кто?
Стасик хотел ответить, кто он, но это было еще больше слов. Он опять открыл рот и вместо всех этих слов еще четче сказал:
– Цаг’!
– Царь? – уточнила девочка.
– И ко-оль! – уточнил Стасик.
Девочка извернулась и встала на коленки, так, чтобы быть полностью, лицом, поближе к такому интересному собеседнику.
– Царь и король, как в сказке… – протянула девочка. – Клёво! А ты много сказок знаешь?
Стасик промолчал.
– А ты сам умеешь сказки сочинять? Умеешь? Скажи, умеешь?
– Да! – сказал Стасик.
Девочка нравилась ему все больше и больше.
– Юля-а-а!!! Юля, где Алина? Паразитка, я ее убью, если найду! Господи!!! Ты давно тут одна сидишь?!
– Ма, я не одна! Я с мальчиком!
– С каким еще мальчиком? Али-и-на! Где она? О, Господи! Вас на минуту нельзя оставить!
Стасик с удивлением смотрел на странную взъерошенную тетеньку, прижимающую к груди пакеты с соком и вопящую в пространство.
– С хорошим мальчиком! – объяснила Юля. – Он царь-король и сказки умеет сочинять!
– Али-на! Вот дрянь, а! С хорошим мальчиком? Царь-король? Да ты посмотри, во что он одет! Оборванец! Алина!
– А вот это не ваше дело!!! – Ева подошла сзади, услышала последнюю фразу и возмутилась.
Салим с тележкой чуть отстал, пропуская встречные тележки. Он про оборванца не слышал.
– Девочка, тебя вообще никто не спрашивает! – отмахнулась женщина. – Алина!!!
– Ма, это не девочка! Это его мама!
– Что-о?! Мама? Еще лучше! Нагуляют в тринадцать лет, а потом плюют на своих детей! Сама в «Праде», а на ребенке пальто с помойки! Мамаша, тоже мне!
– Что-о?! – Ева на мгновение растерялась.
До скандала оставались считанные секунды.
– Зачем нам столько много соков? Мы же только за пеной для ванны приехали! – Салим подъехал только что, он не понял, что тирада про мамашу относилась к Еве. – Ну, еще за хлебом и киндером…
– Я тебя умоляю, не говори «столько много»!!! Или «столько», или «так много». А то уши вянут!
Ева была злая, раздраженная чем-то, и Салим мудро решил промолчать, хотя не понял, что могло служить причиной для столь быстрой смены настроения.
– Алина!!! Наконец-то!
Упитанная Алина лет десяти-одиннадцати появилась на горизонте почти одновременно с Салимом. Тетка немедленно принялась за надавание дочке по шее и про чужую нерадивую малолетнюю мамашу временно забыла. Алина начала оправдываться, визжать и реветь. Ева махнула рукой, развернула тележку со Стасиком.
– Ну их! Поехали за пеной!
Дорога к пенам, гелям и шампуням пролегала сквозь детскую одежду.
– Стой.
– Зачем?
– Я хочу купить Стасику осеннюю куртку.
– У него есть.
– Вы послезавтра уедете. В магазин мы больше не попадем. Пусть это будет ему от меня подарок. На день рождения.
Царя-короля вытащили из-под завалов хлебов и сладостей и частично раздели. Четвертая по счету куртка оказалась в самый раз. И пятая тоже. Пятая оказалась комбинезоном. Комбинезон оказался зимним.
– Пусть будет два подарка! – решила Ева.
– Так нельзя! – запротестовал Салим.
– Почему? – насмешливо сощурилась Ева. – Потому, что дорого, да?
– Ну… да! Это же не твои деньги!
– Мои!
– Нет! Ты еще сама не зарабатываешь! Это твоей бабушки!
– Это мои. Это дедушкино наследство. А я – его внучка. Понятно?
– Ну и что? Потратишь все, и они кончатся за один день!
– Ты дурак. Как деньги могут кончиться?! Они же растут. Мы же проценты получаем. У нас фирмы есть. Акции. Все растет. Ты что, совсем ничего не понимаешь?
– Все равно нельзя ребенка баловать! – буркнул Салим.
– Один раз в жизни – можно! – возразила Ева. – Вот уедете послезавтра – и все кончится. А сегодня – можно.
Салим посмотрел на рыжее чудо в кофточке всех цветов радуги и ему вдруг стало холодно и даже страшно. И странно. Послезавтра все кончится. Он ее больше никогда не увидит!!!
Ева между тем присела на корточки и спросила Макарова-младшего:
– Ты какой хочешь подарок на день рождения?
Стасик помолчал немного и честно выдохнул:
– Обота!!!
– Что он сказал?
– Робота он хочет, – устало вздохнул Салим.
Ему было плохо. Вокруг копошилось столько людей, настоящее людское муравьиное море. И от этого ему было плохо.
– Мы купим робота в другом магазине! – решила Ева. – В моем любимом, с детства.
Они прошли на кассу. Дальше для Салима, да и для Стаса тоже, все было совсем как во сне: очередь, упаковка, точнее, кидание всего в большие белые пакеты, длиннющий чек – хоть рулоном его сворачивай… У Салима в кармане оказалось не четыре тысячи, а десять, но их не хватило, Еве пришлось добавить из своего кармана. Сколько они потратили, Салим не понял. А что вы хотите: комбинезоны, ботиночки, свитер, несколько суперских книжек с объемными картинками, и это не считая продуктов.
Дальше была поездка на такси в магазин игрушек «на Якиманке». Не магазин, а дворец с беломраморной лестницей и эскалатором! Дворец. Правда. Самый настоящий. Сверкающий. Там людей почти не было. А те, которые были, и люди, и дети, – такие красивые, что как ненастоящие, как с обложек журналов. И хотя Стас как царь-король щеголял уже в новой куртке, но Ева казалась девочкой с обложки, а Стас оставался обычным, настоящим. Игрушек – не дорогих, а просто бешено дорогих, бешено шикарных, было столько, что тоже как не по-настоящему. Салим перестал обращать внимания на цены, перестал держать брата за руку, перестал вспоминать о том, что надо периодически закрывать рот. Его окружило детство, которого у него не было и никогда уже не будет. Даже если там, после смерти, есть рай, про который написано в этой Библии. Даже если его туда пустят. Даже если он попадет туда прямо завтра. Это
