квартиросъемщиков и о полной отмене долгов. Тогда Город разделился на две партии. В результате бунта Требония прогнали с его трибунала. Сенат проголосовал за senatus consultum ultimum. Целий бежал, присоединившись к приехавшему из Марселя Милону и войску помпеянцев, стоявшему на юге подле Компсы на территории гирпинов, тому самому войску, которое впоследствии было разбито в пух и прах претором Кв. Педием[528]. Целия убили всадники, стоявшие гарнизоном в городе Турии.
Итак, это первое возмущение было подавлено за несколько месяцев. Затем возникло другое движение, во главе которого встал молодой патриций П. Корнелий Долабелла[529], перешедший в плебейское сословие и ставший трибуном 47 года. Он попытался создать затруднения для начальника конницы Марка Антония. Он выдвинул те же предложения, что и Целий, и призвал к оружию в поддержку этих проектов. Форум вновь оказался покрыт баррикадами, а сенат снова провозгласил senatus consultum ultimum. Собравшиеся у Капитолия войска Марка Антония бросились на мятежников и перебили 800 человек. Долабелла остался жив, осталась нерешенной и проблема. По возвращении с Востока Цезарь своим молчанием показал, что одобряет резню, устроенную Марком Антонием. Вместе с тем он не стал порывать и с Долабеллой. Ему надо было проанализировать ситуацию. Существовали неплатежеспособные должники, погрязшие в нищете и достойные сострадания, однако не пытавшиеся найти выход из своего положения, сделать хоть малейшее личное усилие, что, по мнению Цезаря, свидетельствовало о посредственности этих людей.[530] В отличие от них, не платившие долги богачи позволяли себе непростительное бесстыдство[531]. На основе этого анализа Цезарь выработал четкую линию действий для поддержания социальной справедливости.
Один Юлиев закон установил мораторий для квартиросъемщиков, которые платили не более двух тысяч сестерциев в год. Второй закон предусматривал cessio bonorum — уступку несостоятельными должниками своих имущественных прав другим лицам в объеме суммы, которую они задолжали. Тогда возмущение богачей, не желавших выполнять взятые обязательства, прекратилось. Очевидно, для честных должников уже уплаченные проценты, как в ценностях, так и в деньгах, списывались с общей суммы долга, а предварительные расчеты должны были учитывать стоимость, которую имущество имело до гражданской войны. По-настоящему бедные люди передаче имущественных прав и аресту за долги не подвергались. В целом, если верить Светонию[532], долги сократились только на одну четверть; не было и речи о полной отмене долгов, которая вызвала бы потрясения с непредвиденными последствиями. Для Цезаря речь в первую очередь шла о том, чтобы возродить плебс за счет своих богатств и завоеваний.
В программе популяров всегда был пункт о необходимости помогать нуждающимся. Из-за демагогии нобилей решение этой задачи быстро превратилось из предоставления зерна по низким ценам в бесплатную его раздачу, которая началась еще в эпоху Гая Гракха. Цезарь сохранил верность этой программе, однако не хотел излишней щедростью подрывать государственные финансы и отказался поощрять бездельников. В 46 году он определил условия, необходимые для получения бесплатного пропитания, и вычеркнул из списков тех, кто эти условия не выполнял. В результате число получающих помощь уменьшилось с 320 тысяч до 150 тысяч[533], и эту цифру не предполагалось превышать в будущем. Вносить в эти списки новые имена можно было только при наличии вакансий, и при нарушении этого правила хлебные эдилы (ceriales) наказывались штрафом в 50 тысяч сестерциев.
Цезарь убедился, что наделение землей, предусмотренное принятыми в его консульство социальными законами, в первую очередь пошло на пользу ветеранам восточной армии Помпея. Он решил изменить порядок предоставления наделов и стал раздавать участки из Кампанского земельного фонда (ager Campanus) гражданам, являвшимся отцами не менее троих детей, и таким образом 20 тысяч получили эти наделы. Приобретению земель (occupatio) в Кампании аристократами был положен конец. Чтобы удовлетворить все претензии граждан и ветеранов, нужны были новые земли в новых областях: ими стали Вейи, Вольтерра,[534] Казилин[535] (Casilinum) и Калатия (Calatia)[536].[537] Цезарь поселил в Коринфе римских вольноотпущенников, наделив их собственностью[538], а 80 тысяч городских пролетариев были размещены в заморских колониях[539].
Наконец, Цезарь хотел, чтобы неимущие, не получившие наделов или не желавшие уезжать со своей родины, могли зарабатывать себе на хлеб, и Цезарева программа предусматривала улучшение их положения за счет обеспечения работой. Он увеличил число строительных площадок в самом Риме, открыл прямой водный путь между Тибром и Адриатическим морем. Он заложил порт в Остии, там, где позднее был построен порт Клавдия. Он планировал осушить Фуцинское озеро[540] и Помптинские болота[541]. Он заставил землевладельцев нанимать пастухами по меньшей мере треть свободных вольнонаемных рабочих. [542]
Итак, железной рукой Цезарь утверждал свое намерение заставить всех работать и демонстрировал вполне явное желание добиться торжества уравнительной модели общества.
Нивелирование высших сословий
Именно это выравнивание делало более приемлемым подчинение плебса. Своей реформой 46 года Цезарь сблизил положение сенаторов и всадников. Он исключил из судебных комиссий (quaestiones) эрарных трибунов (tribuni aerarii), введенных туда претором Аврелием Коттой в 70 году[543]. С этого времени судебные комиссии состояли из отцов-сенаторов и всадников. Однако важнее всего то, что он приравнял сословие всадников к первому цензовому классу, принадлежность к которому определялась имуществом в размере 400 тысяч сестерциев, то есть миллиона ассов[544], и таким образом перемешал в этом первом классе сенаторов и всадников, не делая различия между всадниками с «государственным конем» и эрарными трибунами. Итак, к большому удовлетворению плебса, он вел политику нивелирования классов. Он повел также мощную атаку против денег[545]. Завоевания и добытые им богатства позволили ему избавиться от давления плутократов. Он нанес удар крупным земельным собственникам, изгнав сенаторов из Кампании и распылив государственный земельный фонд в виде наделов. Он был не менее бдителен в отношении владельцев недвижимости: в Сицилии и в Азии он заменил десятину, допускавшую множество злоупотреблений со стороны товариществ откупщиков налогов, денежным взносом. Что касается накоплений, то он запретил хранить дома более 15 тысяч денариев в звонкой монете. Он преследовал любой вид показной роскоши. Он обложил налогом тех, кто строил перистили[546] с большим числом колонн. Он запретил незамужним и замужним, но бездетным женщинам пользоваться носилками. Только матроны в возрасте свыше 41 года имели право носить жемчуга. Он велел изымать на рынках диковинные продукты и запрещенные блюда[547].
Политическое и социальное нивелирование сопровождалось насаждением гражданской добродетели как обязательного требования для всех. Все лица, все социальные категории должны были изо всех сил стараться обеспечить процветание государства, чтобы еще ярче явить миру величие Рима, неотделимое отныне от власти Цезаря.
Глава III
МЕЧТА О ЕДИНОЙ ИМПЕРИИ
