Цезарь не мог удовлетвориться нивелированием традиционного римского общества. Он мечтал объединить под властью Рима всю ойкумену, где исчезли бы этнические и правовые различия. Он хотел построить империю и, восхищаясь македонским героем, вернулся к идее Александра о всеобщем равенстве: он желал осуществить слияние греко-римской и варварской цивилизаций. В этом он опять же был революционером, и до него в Риме по этому пути не шел никто.
Объединение Италии
Распространение прав римского гражданства на Цизальпинскую Галлию позволило Цезарю прежде всего объединить Италию. Внутри своих естественных границ она получила теперь единообразное политическое устройство, и Цезарь смог романизировать политические объединения, а также перестроить их внутренний дух на римский манер. Из Юлиева закона о муниципальном управлении (lex Iulia municipalis), обнародованного после его смерти, мы знаем, какой порядок предусматривался для выборов муниципальных магистратов и для вынесения решений декурионами — членами городских советов. Во многих пунктах этот порядок повторял правила, предусмотренные для римских магистратов. Делая это, Цезарь возрождал республиканский дух: он знал, что децентрализация власти на муниципальном уровне вполне совместима с деспотизмом и при этом может подхлестнуть патриотизм, который скрепит единство Италии.
Политика различия в обхождении
Этот вид патриотизма ковался во время гражданской войны, поскольку и среди помпеянцев, и среди цезарианцев находились чужеземцы, принадлежащие к какому-то одному народу, но разделенные своей принадлежностью к антагонистическим партиям. Теперь победителей и побежденных можно было сблизить. Конечно, по отношению к чужеземным царям-вассалам Цезарь был малоуступчив. Например, он не стал восстанавливать Иудейское царство ради великого жреца Гиркана, и тому пришлось довольствоваться титулом первосвященника. Царь Западной Мавритании Богуд не приобрел никаких новых территорий[548]. Царь же Мавритании Бокх II включил в свои владения царство Масиниссы и расширил свои границы вплоть до окрестностей Кирты. В процессе по делу галатского царя Дейотара[549], проходившем перед Цезарем в его доме, он отложил вынесение приговора, так как полагал, что этот восточный царь пригодится ему для парфянской экспедиции. Таким образом, Цезарь обращался с царями по-разному; трон он им гарантировал, но ото всех требовал безоговорочного повиновения. Что касается провинций, то он довел их число до восемнадцати и столь же избирательно относился к различным городам, которые успели проявить по отношению к нему большую или меньшую лояльность.
Неодинаковое обращение с ними было основой его власти, и он умел наряду с суровыми штрафами — например, Лептис (Лемту) он наказал ежегодной поставкой 68 тысяч килограммов масла[550] — также и раздавать привилегии, как, например, свободный статус Книду и Илиону в 48 году, Амису, Митиленам, Кизику, Милету, Афинам, Мегарам, Теспиям в следующем году, податной иммунитет Пергаму. В ответ это принесло ему принимавшиеся городами почетные декреты и акты благодарности. А самое главное, он избавил провинциальное управление от произвола проконсулов: отныне стало нельзя продлевать срок полномочий наместников-пропреторов, а проконсулам предоставлялось право только на одно продление; в любом случае все промагистраты должны были отчитываться перед Цезарем, который старался явить общественному мнению в провинциях свою беспристрастность.
Ферменты объединения
Первым ферментом стали вооруженные силы, которые никогда еще не были столь велики. В конце своей жизни, в преддверии войны с парфянами, Цезарь набрал дополнительно 16 легионов и разместил 23 легиона в гарнизонах провинций, что в сумме дало 39 легионов — внушительная цифра, если учесть, что Август решил обходиться всего 25 легионами. Эта армия как воплощение дисциплины и напоминание о прошлых победах поддерживала в людях патриотические настроения. Благодаря своему составу она явно способствовала процессу уравнения в правах: перегрины скоро переставали отличаться от римских граждан, и эта единая армия была не сравнимым ни с чем двигателем романизации, а следовательно, объединения империи.
Другим — и в определенной степени сопутствующим — средством такой романизации была колонизация, которая позволила, согласно данным Светония[551], поселить за пределами Италии 80 тысяч римских граждан; при этом созданные Цезарем колонии получали имя «Юлиевых». Однако с точки зрения хронологии такое наименование не может считаться однозначным[552], поскольку оно может относиться также к колониям, основанным в период второго триумвирата, — ведь Октавиан, будучи усыновлен Цезарем, тоже стал Юлием. Исследования последних лет привели к изменению представлений о численности Цезаревых колоний в сторону уменьшения их числа во многих провинциях. К другой группе колоний следует отнести города, которые открывали ворота перед Цезарем и его войском, — им он даровал права римского гражданства для всех граждан городской общины или какой-то их части и возводил в ранг почетных колоний или муниципиев. Таким образом, действия Цезаря, как всегда, были направлены на уравнение в правах свободных людей империи, но при соблюдении иерархии, основанной на заслугах: нивелирование проводилось умеренно и осторожно, и вся эта сеть новых поселений позволяла обеспечить освоение замиренных земель[553] и пересадить модель римского государственного устройства на почву провинций. В уставе колонии Юлии Генетивы (lex coloniae luliae Genetivae), который разрабатывался Цезарем для его колонии в Урсоне (Осуна) и был обнародован после его смерти, были заложены основные черты типовой схемы муниципального устройства: капитолийская триада,[554] магистраты, декурионы [555]. Отныне каждая колония, каждый муниципий стали зеркальными отражениями величия Рима[556].
Главным образом Цезарь основывал римские колонии полного права.
В Нарбонскую Галлию он направил ветеранов X легиона, которые стали второй волной поселенцев в Нарбоне[557], где в конце 45 года была основана колония. В Арле обосновались ветераны VI легиона, которых, как и тех, что поселились в Нарбоне, вывел туда Ти. Клавдий Нерон, отец Тиберия[558]. Напротив, образование колоний в Безье,[559] Оранже,[560] Фрежюсе[561] и Валансе[562] скорее всего относится ко времени Октавиана.
На Сицилии Цезарем была основана колония в Палермо,[563] в то время как колонии в Сиракузах[564] и Катании[565] относятся к более позднему времени.
На Сардинии поселением, основанным Цезарем, считается Turns Libisonis.[566]
В Дальней Испании — Гиспалис,[567] Урсон,
