ободранного оленя нам так отмерят — сколько за сотню ободранных путников не схлопочешь. Лес валить, та ж печаль, уж не то чтобы поле расчистить под посев. Кажное дерево королевское. У крестьян, опять же… еды без денег не получишь. Силой отобрать — тоже не того… живо на вилы подымут…
«А за награбленные деньги они вам спокойно и курицу, и яйца», — грустно подумалось Сэмми. Сам честный человек, он и от других ожидал подобного. Мысль о том, что лесные грабители промышляют при поддержке простого люда, его расстроила еще больше.
Да он ведь не лучше, только что думал, не отпустить ли негодяя.
А в то же время и жаль…
— Ну и вот, — продолжал торопливо гундеть парень, подгоняемый новыми каплями драконьей слюны, падающей на макушку. — Человек-то один и возит до города, Краснокрада, то ись. Туды, значить, товар добытый, а обратно, наоборот, капусту… Ой, деньги, то ись… И этот человек пропал. И с деньгами… Мы думаем, он добровольно пропал…
— К-как это… добровольно пропал? — тупо моргнул Сэмми. Монотонно-захлебывающееся бормотание мальчишки спутало его мысли в липкую массу, с трудом проворачивающуюся в голове.
— Дяденька, ну как! Значит, придумал получшей прежнего, куда капус… денежки-то девать! Заместо чтобы нам привезти. Вот меня и послали пошукать.
— Деньги?! Да они что же у вас, подписаны, что ли? «Эта пачка королевских банкнот принадлежит воровскому общаку такого-то леса»? — Сэмми с искренним изумлением посмотрел на парня.
— Подписаны — не подписаны, а куда их денешь? Сумку-то в руках у нее видели, сумка-то с деньгами, не в подол же она их переложила, это ведь знаете, как много места надыть! Вот и шарю по всем вьюкам — где та сумка. Не станет она ее светить. Значит, сховала в грузе. Как пить дать. Сумка приметная. А другую в лесу не найдешь. А в лес-то она зашла. Кто надо доставили, и проводили, и видели. А где она свернуть-то исхитрилась, как провалилась в болото, чудеса! Только болот у нас тут сроду не было.
— Она-она, кто это она?
— Дык человек тот, он на самом деле она, баба то ись! Сама из Краснокрада, и ездит кажную неделю как бы к сестре в Трисполь. Ну, она и правда в Трисполь. А по пути, значить, и… А тут…
Сэмми решил про себя: отпустит сопляка, невелика честь такого заморыша поймать. А вместо того он, может, выследит эту бабу с воровским общаком — тут и почет, и ему еще вдруг премию какую дадут. Проценты от спасенной для казны суммы. А почему нет: вдруг увидит подозрительного кого на дороге. Или еще где.
— Что за баба, говори! Какая из себя.
— Да я-то не видал… — заныл мальчишка. — Это тятька видал. Да, говорит, баба неказистая, даже и не опишешь, и узнать-то труд большой, такая вся из себя никакущая. Только одна примета: маня-кур у ей! Красный. От-такенный. Любит это дело, и всегда у ей он, хоть бы в лесу, хоть где, ажно когти, будто в кровь кого разодрала, прям только что. Но это, дяденька, сами судите, не очень-то… Маня-кур, его обрезать можно. Одно только, тятя сказал. Эта красная красочка, ее в лесу не смыть. Да зубами не содрать. Ее только можно жижей, какой деготь отмывают, а это в городе… Потому баба как меченая.
Сэмми почесал затылок. Ну и примета.
— Ну а сумка? Ее-то описать можешь?
Тут Буль забеспокоился и вздернул голову. Сэмми оглянулся: его пассажирка уже приплелась из харчевни и нервно перетаптывалась в области Булева хвоста, повернувшись спиной и поправляя что-то в лице, глядя в крошечное зеркальце. Пальцы в плотных «вдовьих» перчатках были манерно оттопырены.
— Что там у вас такое? — неприятно заскрипела она, не поворачивая головы. — Мы полетим когда- нибудь, наконец?
— Да так, ничего, — Сэмми вздернул парня на ноги и придал ему легкое ускорение пинком под зад. Тот, со связанными по-прежнему сзади рукавами рубахи, скособочившись, но шустро завилял в сторону кустов.
— Давайте поскорее, все какие-то задержки, — и дама мигом заскочила на свое место, крепко прижимая к себе баул. Когда стала пристегиваться, отпустила его — и тут же рванулась опять схватить, когда ей показалось, что он может упасть с дракона.
Сэмми брезгливо посмотрел на нее:
— Да отпустите вы сумку, не упадет. Сначала себя хорошенько пристегните, потом уж кладь. Что у вас там такое ценное?
— Ничего.
— Ну конечно…
На дамочку и ее баул ему было глубоко начхать. Какая разница, врет или не врет эта глупая тетка, если он только сегодня узнал, что и Элли умеет лгать. Лгать ему.
Он поморщился, залезая на Буля, и постарался переключиться на разговор с воришкой.
Что за неприметная баба из Краснокрада, которая ездила в Трисполь?
Почему-то первой, кого он вспомнил, была Агнесс, давняя подруга Элли. Вот уж кто подходил под описание воришки. И девушкой она была довольно неприглядной, и в женщину превратилась достаточно несимпатичную. «Никакущую», по выражению парня. Или на фоне красавицы Элли все женщины казались серыми тенями? А главное, она — видно, стараясь привлечь внимание хотя бы к тому достоинству, какое у нее имелось, — в последний раз приезжала с модной новинкой: длинными ногтями, выкрашенными ярко- алым лаком. Мода эта была не то что авангардной, но даже почти скандальной — принадлежностью шикарных женщин с центральных столичных бульваров. Увидеть что-то подобное на руках серой мышки из предместья — дело невероятное. А вот поди ж ты…
И Агнесс любила наведываться в гости к Элли, частенько напрашивалась к ним на ночевку-другую. Он однажды буркнул Элли, что эта завистливая мышь ему надоела, и после этого больше Агнесс дома не встречал.
Возможно, дамы виделись в его отсутствие? Агнесс и есть та самая «связная» грабителей?!
В голове у Сэмми все перемешалось.
Ошалев от собственного открытия, он дал Булю дополнительный посыл, и дракон даже прижал уши, набирая скорость.
Но знает ли Элли, кого она принимает дома?
Сэмми понял: как это ни печально, знает. Элли неглупа и не может ничего не заметить. Значит, она тоже в доле.
Это звучало ужасно. Бедный Сэмми еще не знал, что делать с таким открытием: жалко Элли, жалко деток, выдать он ее, конечно, не выдаст, но сможет ли простить?
Его жена — преступница.
Но она верна ему.
Лучше это или хуже?
Можно ли считать верной женщину, которая за спиной мужа связалась с преступным миром?
Голова совсем шла кругом. Хорошо, что дракон, в общем-то, сам летит, куда надо, и по большей части сам собой управляет.
В Краснограде они приземлились на главной площади.
Пассажирка спрыгнула неловко — видать, отсидела с непривычки ноги. А ведь он не зря говорил — надо прогуливаться на стоянках! Оступилась, взмахнула руками, падая на четвереньки, и выронила свой баул.
Здоровенный кошель из отличной буйволовой кожи шмякнулся на булыжники и приоткрылся. Пока женщина поднималась на ноги, Сэмми успел соскочить с дракона и поднять сумку.
Странно легкую.
Невольно заглянув вовнутрь, он не удержался от возгласа:
— Так она же пустая!
— Вот именно что, — невпопад ответила пассажирка и цапнула свое имущество из рук Сэмми. Она поспешила прочь, а он застыл на месте: только что ему померещилась какая-то деталь, зацепившая его. И тут же осела на дно сознания под давлением предстоящих хлопот с оформлением транзита и прочего. В
